Первый декабрьский снежок припорошил серый асфальт, серые крыши зданий, серые палки оголенных деревьев. Дневной сумрак уже сменился долгим зимним вечером. Две худенькие фигурки, одна высокая, другая совсем еще маленькая, чеканили свои быстрые шаги по озябшей улице. Они держались за руки. Маленькая фигурка очень старалась поспевать за мамой, но все равно приходилось нелепо подскакивать, путаться в ногах, спотыкаться.
Они свернули в небольшой переулок. Людей вокруг не было, а редкие машины протекали мимо лениво, словно устав от обязательной гонки центральной магистрали. Небольшая вынужденная остановка. Несносная варежка опять слетела и приземлилась аккуратно в небольшую подмерзшую лужицу. Женщина подняла варежку и стала обследовать ее на предмет годности повторного водружения на дочуркину ручку.
Припаркованная в нескольких шагах машина вдруг стала подавать признаки жизни. В салоне включился свет, медленно опустилось стекло, кто-то внутри заерзал, мотор заработал и снова заглох.
Решение по делу варежки было принято, а странное поведение машины усилило решительность поскорее продолжить путь. Было уже сделано шагов десять, в тот момент, когда дверь машины тихонько отворилась. Вышел средних лет мужчина с приятным, открытым лицом. Застыв на секунду в задумчивости, он несколькими стремительными шагами догнал женщину с ребенком. Протянутая рука уже готова было коснуться женского плеча, но остановилась в нескольких сантиметрах, боясь испугать неожиданным вторжением.
– Нина, – глухим, тихим голосом окликнул мужчина.
Две фигурки мгновенно обернулись.
Несколько секунд Нина стояла озадаченная, с усилием вглядываясь в лицо незнакомца. Наконец память обнаружила в своем хранилище нужную картинку.
– Алексей! Как давно мы не виделись. Пожалуй, с института и не виделись.
– Да, уже 12 лет. А это твоя? – присев на корточки Алексей протянул смущенной девчушки откуда-то взявшийся леденец. – Приятно познакомится. Я старый… приятель твоей мамы.
– Да, моя. Уже шесть лет. Идем с занятий. А ты как?
– Я неплохо, – выпрямившись и засунув для уверенности руки в карманы ответил Алексей, – работа хорошая. Машину недавно купил. Дочке три годика.
– Да, быстро время идет. Вот, кажется, институт недавно только закончили.
– Да, недавно…
Не зная, что еще сказать, Нина начала рассказывать про недавнюю поездку в Москву, про богатое уличное освещение, про пробки на дорогах, про музыкантов со Старого Арбата.
Алексей слушал внимательно, слегка наклонив голову.
Но слова быстро закончились, Нина никогда не была неугомонной болтушкой. Еще несколько дежурных фраз, банальных вопросов и дальнейшее продолжение беседы старых знакомым будет уже неловким и нелепым.
– Ну что, рада была встрече, – чуть нервно теребя ручку сумки, сказала Нина.
– Да, я тоже рад. Заметил тебя из машины. Ведь удивительно… Ну до свидания, кто знает, может и увидимся еще.
– Да. Кончено. Вполне возможно.
Уже сделав шаг назад и развернувшись в пол-оборота, Алексей вдруг остановился, взглянул на мерно колыхающейся фонарь над головой, улыбнулся и медленно, словно боясь поспешностью скомкать что-то важное сказал: «А знаешь, я ведь дочку в твою честь назвал. Ведь ты же знаешь...»
Нина едва заметно кивнула.
– Будь пожалуйста счастлива.
Алексей побрел к своей машине. Нина еще какое-то время смотрела ему в след.
– Кто этот дядя? – потянув за рукав, спросила дочка.
– Просто знакомый, учились вместе, – машинально ответила Нина.
Но вдруг в каком-то странном порыве присела на карточки, посмотрела девочке в глаза и сказа: «Мы учились вместе, и я ему сразу понравилась, а он мне нет. Казался таким смешным и нелепым. Ты представляешь, двенадцать лет прошло, а он, неужели он все еще?!...» Она не закончила фразу. Есть вещи, которые не просто вместить в слова.
Ксения Архипова