Приближался 2083-ий год. На планете много чего изменилось, но Россия продолжалась в соответствии со строками Блока.
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые,
Что слёзы первые любви.
Поэт едва ли ни напророчил стране последующее обнищание; оно шло широким фронтом, однако новый президент страны, Татосов, уже 20 лет державшийся у руля, не унывал. Было объявлено, что финансовое оскудение - результат происков заокеанских врагов великой страны (по старой традиции особенно доставалось Америке), поэтому надо мужаться и крепить оборону, а не раскисать. По умолчанию подразумевалось, что противостояние великой страны всевозможным врагам (внешним и внутренним) требует в том числе финансовых затрат, и население должно относиться к этому с пониманием, а не роптать на недостаточное количество плюшек и других житейски меркантильных благ. Все эти идеи проводила преданная Татосову партия «Щит России», которая на последних думских выборах набрала 80% голосов. Злые языки утверждали, что это грубая фальсификация, но, невзирая на недовольные голоса, Татосов успешно продолжал править, а представители «Щита» прочно занимали ключевые посты в государстве.
Популярный в официальной патриотической пропаганде образ страны, надёжно закрытой щитом от всевозможных провокаторов, убедительно подкреплялся новыми климатическими условиями на планете. В России резко усилились традиционные зимние морозы, лето стало ещё более скупым на тепло, зато осень была мокрой и промозглой - всё это вместе взятое дополнительно способствовало образу суровой северной державы, где всё, что противилось Татосову и «Щиту», успешно замораживалось и как-то само собой сходило на нет.
Всё шло путём, однако в последнее время всю планету накрыла непонятная эпидемия, которая обрушилась и на Россию. Никто ничего толком не мог объяснить про волны повального бедствия, захлестнувшего весь мир. Возникла непонятная зараза где-то на Таиланде, циркулировали слухи о том, что она стала результатом каких-то закрытых лабораторных экспериментов, иные опровергали эти слухи, существовало даже мнение, что новое заболевание - чистой воды вымысел, выгодный кому-то «для овладения умами»; но точной проверенной информации не было.
Новую болезнь повсеместно называли кусакой, поскольку её первичные симптомы сопровождались специфическим жжением в воспалённых областях, инфицированного человека как бы покусывал маленький, но проворный и коварный зверёк. Таким было устойчивое ощущение у всех, кто подхватывал новый вирус.
Меры против кусаки официально применялись и в России, и в других странах. Однако официального карантина в России объявлено не было, чтобы не остановилось производство и вконец не затрещала экономика страны. В то же время совсем игнорировать кусаку правительство не могло. Чтобы как-то задобрить обеспокоенное население Татосов распорядился, чтобы всем гражданам России бесплатно раздавали медицинские маски. Они выдавались в аптечных пунктах по специальным талонам (каждому гражданину полагалось по стольку-то масок в месяц). Бесплатные маски полностью закрывали лицо, оставляя щёлочки для глаз и рта. Маски предписывалось носить всем гражданам страны в обязательном порядке.
За появление без маски в транспорте и других людных местах налагался внушительный штраф. Не все граждане были в состоянии его заплатить; иные в силу своего скудного материального положения оказывались не платежеспособными. Таких немедленно отправляли на принудительные работы. В подавляющем большинстве случаев провинившихся заставляли рыть траншеи. Эти ужасные траншеи, иначе говоря, колоссальные (почти бездонные) рытвины в земле предназначались для того, чтобы граждане без нужды не ходили за пределы своей жилой территории и не становились разносчиками инфекции. Иначе говоря, траншеи, избороздившие Москву и другие города и веси страны, уменьшали число рискованных передвижений граждан (уж совсем невозможно было пересечь траншею на автомобиле). Заодно ямины позволяли правительству контролировать население.
Понятно, что большинство носило маски, чтобы не угодить на рытьё траншей. (Денег на штрафы у большинства не было). Иные, попавшись без маски сотрудникам правоохранительных органов, ухитрялись занять денег на штраф у друзей или знакомых, но чаще всего денег не было даже у друзей, и безалаберные граждане прямиком отправлялись рыть траншеи. Большинство же просто носило маски, тем более что они раздавались совершенно бесплатно.
Акция широко популяризировалась, освещалась по официальным телеканалам, и для наглядности на лобовой части каждой маски, выпускаемой в государственном порядке, были вышиты слова «Спасибо партии и правительству!». Подразумевалась благодарность за бесплатное медицинское обслуживание. Вообще-то помимо «Щита России» в стране существовали и другие партии (например, "Партия успеха", партия "Груша", партия "Хорошее дело"), но не догадаться о какой партии шла речь, мог только непонятливый. Разумеется, благодарность адресовалась правящей партии и Татосову, тем более что под его руководством проходила массовая акция: страна в масках. (Сам Татосов, разумеется, был членом партии «Щит России»).
Однако в интернете, который никто из правящих кругов так и не оседлал, не умерил цензурой, тут же стали появляться непозволительные письменные гримасы по поводу масок и траншей. В последнее время интернет совсем распоясался… Всех взволновал кусака. И Максим, признаться, с несколько нездоровым любопытством следил за тем, что делается в интернете.
Некто Илья острил по поводу акции: «Маски раздают бесплатно, а цены на метро и квартплату подняли. Всё равно денежки идут к ним в карман», - к кому «к ним» можно было не уточнять.
Илье уверенно возражал какой-то Славик: «Илья, хватит мутить воду в интернете! На нас со всех сторон прут пиндосы, деньги нужны, чтобы от них обороняться. Каким же нужно быть несознательным гражданином, каким же нужно быть отрепьем, чтобы в ответственной для страны момент думать только о своём кошельке!
За квартиру он, видите ли, платить не хочет! Сумма для него, видите ли, слишком высокая, а на остальных граждан ему начхать! Хорош гусь», - всё не унимался Славик.
Ещё одно мнение по наболевшему вопросу высказывала пользовательница интернета, назвавшаяся Домохозяйкой: «Не ребят, всё путём, и за маски правительству спасибо. Молодцы, хоть что-то делают. Масок больше - заразы меньше.
Иное дело, что мест в больницах не хватает. Людей кладут буквально в коридорах…».
Физически не будучи в состоянии просмотреть все посты (их было более 600-ста), Максим, уминая, буквально заглатывая обворожительную яичницу с ветчиной и томатами, изготовленную женой Еленой, устремился на работу.
Он уже немножко опаздывал, но стремглав сорваться с места ему воспрепятствовала всё та же Елена. Будучи в последней степени насторожена кусакой и не желая отпускать мужа на работу в расхристанной подростковой куртке (каковую легкомысленный Максим носил вплоть до поздней осени), Елена самолично отследила, чтобы Максим был толково одет, приглажен, застёгнут, а главное, защищён от кусаки. Будучи буквально помешана на порядке и гигиене, Елена не довольствовалась тем, чтобы Максим надел одну из тех масок, которые повсеместно раздавались бесплатно.
По сложившемуся убеждению Елены бесплатный сыр бывает только в мышеловках, и жена сама сшила для Максима специально усовершенствованную маску. Прорези для глаз на ней были значительно уже, чем на официально предлагаемых масках, но Елена не довольствовалась этим нововведением и требовала, чтобы Максим повсюду перемещался в защитных очках, надетых поверх маски. Она надёжно обтягивала Максима. На маске имелись полукружия, которые полностью закрывали уши. У ротовой полости находилось специальное устройство, которое позволяло застёгивать маску; тем самым расхожее выражение «держать ротик на замочек» реализовывалось вполне буквально. Расстёгивать молнию у рта Елена допускала Максиму только во время приёма пищи.
Маска годилась на многоразовое, практически постоянное употребление и была сделана из очень прочного непроницаемого материала. Казалось, эта маска переживёт и самого Максима…
Вечерами, когда Максим возвращался с работы, Елена стирала маску, пользуясь особым бельгийским порошком, который ей подарила подруга Алла, работавшая при посольстве. Этот порошок - чудо новейшей химии! - изгонял и самомалейшие бактерии, вычищал мельчайшие микробы. К утру перед выходом на работу Максима всякий раз ждала выстиранная и высушенная маска. Всякий раз она была практически как новенькая.
Вот только надписи «Спасибо партии и правительству!» на ней не было. Елена в принципе не имела ничего против Татосова, но не могла же она своё собственное изделие приписать правительству, так сказать, совершить плагиат наоборот.
Елена отпустила мужа на работу не ранее, чем тот был тщательно экипирован всем в её специфическом понимании необходимым.
«Смотри, молнию у рта не расстёгивай и очки нигде не снимай! Всюду по пути пользуйся перчатками, рабочий стол несколько раз в день прочищай с помощью пульверизатора» - напутствовала Максима Елена, казалось, уже окончательно неспособная помышлять ни о чём, кроме злополучного кусаки.
При всём том, Елене было невозможно отказать в наличие здравого смысла. Путь Максима от дома до работы был явно не близким, и мало ли какую инфекцию можно подхватить по дороге? Меж тем, рабочих мест по стране катастрофически не хватало, и Максим не только ездил на работу за семь вёрст киселя хлебать, но и держался за упомянутую работу. (Максим мысленно почему-то называл её «конторой»).
Вообще-то маршруты граждан отслеживались с помощью видеокамер, и на неопределённый срок всем разрешалось ездить только от дома до работы и обратно. (Ограничениям в маршрутах дополнительно способствовали траншеи). Таким путём правительство стремилось защитить население от кусаки. Но при всём при том, путь Максима до работы был сложным, долгим и петляющим, а значит, в данном случае, опасным.
Прибыв в контору, куда приходилось добираться сложно на пригородной электричке, а потом с пересадкой на двух автобусах, Максим затосковал. Была совсем глубокая осень…
Заняв своё рабочее место, Максим привычно маялся за компьютером, вслед за ним, стандартно опаздывая, в контору приплёлся и Фёдор.
В принципе работников могло бы быть и больше, но волей неволей на обстановку влиял кусака. И хотя формально карантин нигде объявлен не был, и хотя считалось, что маски с надписью «Спасибо партии!» всех и от всего защищают, работники конторы договаривались о том, чтобы дежурить в присутственные дни по одному, по два, дабы друг друга случайно не перезаражать кусакой. К тому же в период эпидемии жизнь вообще поутихла, работы в конторе поубавилось, а значит, поубавилось и количество сотрудников. Тем не менее, в ситуации, когда никакой работы толком нет, а отсидка продолжается, Максиму виделось нечто в крайней степени заунывное… Этакая шарманка, которая без конца скрипит. Утомительная имитация деятельности.
Конечно, можно было бы втихую остаться дома, но непостижимо как, посещаемость конторы в присутственные дни контролировалась. В администрации было точно известно, когда, кто и сколько отсиживает рабочих часов. Если Максим не отсиживал положенного времени, ему звонили из администрации с разбирательствами, хотя, казалось бы, Максима некому проверять; всюду глухой пригород. От администрации периодически доставалось и коллеге Максима, Фёдору; в него время от времени тоже летели шишки.
- Максим, ты слыхал, Миклашевская загремела в больницу! - громко сказал Фёдор, очутившись в дверях конторы.
- Да неужели!? - воскликнул Максим. - Впрочем, удивляться не приходится, если вокруг такое происходит. Хотелось бы знать, надолго ли это?
- Наверняка не ранее чем до зимы - горько ухмыльнулся Фёдор.
- По этому поводу надо выпить! - неожиданно сказал Максим.
И Фёдор охотно его поддержал. Вообще-то раньше обеденного перерыва пить было как-то рискованно и чрезмерно, однако время прошло незаметно, близился полдень, а там и перерыв.
Нужно было хотя бы для приличия выдержать, выждать паузу до обеда, однако вскоре Фёдор и Максим отправились в магазин за водкой и какой-никакой нехитрой закуской.
Когда выпили по первой, у Максима внутри разлилось приятное тепло, и тот немедленно принялся сомнительно острить:
- Спасибо партии и правительству за то, что люди поголовно чахнут от кусаки! - воскликнул Максим, незамысловато передразнивая надпись на маске коллеги.
- М-да, а климат какой!.. Скоро у нас будет только два времени года: осень и зима, - посетовал Фёдор. (Действительно уже заметно подмораживало, и в воздухе пахло зимой).
- Ну, давай выпьем за то, чтобы маразм всё-таки поменьше крепчал и чтобы крепчал только мороз да и то лишь по мере наступления зимы, а не когда попало! - воскликнул Максим.
- Ура! За то, чтобы не поддаваться всеобщему маразму! - согласился Фёдор, охотно чокаясь.
В таких бесплодных малосодержательных разговорах под звон рюмашек прошло ещё полдня. Пора было понемногу собираться домой, тем более что уже темнело (поздней осенью рано темнеет).