Фулгрим: долг сильных - защищать

Вступление

Фулгрим, также известный как Фениксиец, Палатинский Феникс, Просветитель и Префект Кемоса. Примарх Третьего легиона Адептус Астартес Дети Императора. До своего падения был известен внешней красотой и фанатичным стремлением к совершенству – физическому, интеллектуальному и духовному.

Несмотря на то, что у этого стремления были вполне обоснованные причины, то, что могло быть (и долгое время было) силой примарха, в итоге обратилось его слабостью. Желание стать первым во всем в итоге привело к развитию таких качеств как гордыня, тщеславие и высокомерие. И когда Фулгрима коснулся Хаос, именно эти качества возобладали.

Некогда чувствительный и эмпатичный Фениксиец в поисках истинного предела своих возможностей зашел слишком далеко, и не смог вернуться. Он стал первым из примархов, кого Боги Хаоса вознесли до демон-принца (в старом бэке было иначе). И оказался единственным, кто поддержал Хоруса не из-за детских обид на отца, застарелых комплексов, «ксеносских многоходовочек» или подступившего безумия.

Почему же пал блистательный примарх, которому на броне было позволено носить золотую палатинскую аквилу? Жалел ли он о своем предательстве и об убийстве Ферруса Мануса, с которым некогда был даже ближе, чем Хорус с Сангвинием? Многие думают, что им известны мотивы Фулгрима. Но многие ошибаются. Ибо самый несовершенный из братьев обладал самой совершенной душой… и сейчас я это докажу.

Этимология имени

Имя Фулгрим («Fulgrim») происходит от латинского «fulgur», что значит «молния». Но нас больше интересует производное в испанском языке – «fulgor», что переводится как «ослепительный» или «блистающий». Без сомнения, Фулгрим всегда был именно таким, самым… впечатляющим из своих братьев.

Что касается прозвища – Фениксиец – с ним еще проще. Это аллюзия на феникса – мифическую птицу из древнеегипетской и античной мифологии, которая известна тем, что может перерождаться после гибели. Образ феникса – отсылка к судьбе III легиона, который едва не погиб из-за странного генетического дефекта. Когда в легионе осталось всего 200 воинов, Император нашел Фулгрима и генный материал примарха помог спасти его сыновей. В дальнейшем невероятными усилиями Фулгриму удалось довести численность легиона до приемлемого уровня. Таким образом он буквально возродил Детей Императора из пепла, хотя они сами уже не верили, что могут вновь стать полноценным легионом.

Однако есть тут еще одна, несколько менее очевидная отсылка, которая играет на созвучии слов «Фениксиец» и «Финикиец». Финикийцы – древний семитский народ, проживавший на территории современного Ливана. Помимо таланта к мореходству, финикийцы были известны тем, что первыми на земле открыли пурпурный краситель. Однако он был достаточно дорогим, поэтому пурпурные одежды с золотыми полосами носили только члены правящей элиты. Геральдическими цветами Детей Императора являются как раз пурпурный и золотой.

Наконец, эпитет «Палатинский», который часто применяется к Фулгриму в обороте Палатинский Феникс. Палатин – название главного и самого высокого из семи римских холмов. Именно на Палатинском холме был образован город, это одна из наиболее древненаселенных точек в Европе. Присутствие этого эпитета в прозвище Фулгрима призвано подчеркнуть его исключительность и одновременно дополняет общую стилистику легиона, тяготеющую к античности. Но здесь тоже есть вторая, более глубокая аллюзия.

Дело в том, что название холма «Palatium» связано с именем бога Палеса («Pales»). Палес был главой древнеиталийского пантеона и почитался как бог пастухов-скотоводов. Но эта трактовка имела двоякое значение и также Палеса почитали как пастуха италийского народа, буквально – как божественного наставника. Известно, что праздники, посвященные Палесу, проходили очень ярко и длились несколько дней.

При этом мифы о Палесе фрагментарны и даже не совсем понятно, был ли он богом или все же богиней. Эта гендерная двойственность образа предвосхищает судьбу самого Фулгрима, который после «вознесения»... ну вы понимаете (наглядно показано в романе «Рабы Тьмы» Джона Френча). Разгульные празднования в честь Палеса также отсылают к Властелину Удовольствий Слаанеш, который вознес Фулгрима.

Кстати, именно на Палатинском холме находится пещера Луперкал, где по легенде волчица вскормила Ромула и Рема, основателей Рима. Прямая связь между Палатином и Луперкалем отражена в близости Хоруса и Фулгрима.

Становление Фулгрима на Кемосе

Гестационная капсула с Фулгримом оказалась на Кемосе, который изначально был классифицирован как «горнодобывающий мир», потом как «цивилизованный мир». На данный момент Кемос является «миром смерти», так как после Ереси Хоруса он был зачищен силами лоялистов.

Кемос представлял собой не самое комфортное и благоприятное место в галактике. Планета освещалась с разных сторон двумя тусклыми солнцами, но при этом была окружена плотным слоем космического мусора и пыли, поэтому на ней фактически не было визуального отражения суточного ритма – мир постоянно окутывал полумрак. Планету колонизировали в эру ТЭТ из-за колоссальных запасов полезных ископаемых под ее поверхностью, но в Эру Раздора она оказалась полностью изолирована варп-штормами даже от близлежащих систем.

Но главная проблема заключалась в том, что кроме руд на Кемосе не было ничего и даже пищу планета получала извне. Поэтому когда люди Кемоса оказались отрезаны от остального мира, начался голод. Прошли века, прежде чем удалось наладить производство синтетической пищи, но эти технологии имелись лишь в нескольких фабриках-крепостях, фактически подчинивших себе население планеты. Люди были вынуждены постоянно работать, чтобы получить хоть немного безвкусной синтезированной смеси и продлить свое серое существование еще на один день.

Спустя несколько десятилетий большая часть населения вымерла, а выжившие сосредоточились вокруг тех самых фабрик-крепостей, синтезировавших пищу. К этому моменту на Кемосе уже забыли, что такое искусство, потому что любые развлечения были принесены в жертву единственной потребности – выживать.

Когда капсула с Фулгримом упала на планету, правитель фабрики-крепости Каллакс направил несколько разведчиков к месту падения. Он надеялся отыскать там подтверждение того, что люди Кемоса не одиноки в галактике и еще могут наладить связь с другими мирами. Когда разведчики нашли ребенка в кратере с оплавленными краями, первым их порывом было убить его. Потому что именно так на Кемосе поступали с сиротами – если о ребенке некому заботиться, ни государство, ни другие семьи не решились бы обременить себя, потому что ресурсов им едва хватало для себя и родных.

Но взглянув в глаза будущему примарху, капитан разведчиков понял, что перед ним не человеческое дитя. Точнее – больше, чем человеческое. Когда ребенка принесли лидеру Каллакса, тот вопреки традиции решил усыновить дитя, также увидев в нем потенциал. Ребенка назвали Фулгрим – в честь некоего бога-демиурга из позабытых легенд Кемоса. Фулгрим быстро рос, и вскоре оказалось, что он может работать дни и даже недели напролет. Он интуитивно постиг суть каждой машины в фабрике-крепости, придумав, как их модернизировать для повышения производственной мощности.

Когда Фулгриму исполнилось пятнадцать лет, он дослужился до инженера, а потом стал одним из администраторов высшего звена. К этому моменту будущий примарх понял, что не только Каллакс, но и весь Кемос постепенно умирает из-за тотального истощения ресурсной базы и устаревшей клановой системы правления. Его печалили тот факт, что люди здесь не умеют радоваться. Унылое бытие ради одного лишь выживания противоречило натуре Фулгрима и он поклялся, что вернет народу Кемоса радость жизни, превратив умирающий мир в процветающий.

Вскоре Фулгрим уговорил членов Исполнительного совета Каллакса заняться возрождением планеты. Под его руководством группы инженеров-разведчиков были направлены в давно покинутые аванпосты и к рудникам, которые считались опустевшими. Модернизированные Фулгримом добывающие системы могли вести выработку на углубленных уровнях, поэтому старые шахты вскоре вновь открыли. Увеличенный приток ресурсов позволял примарху создавать более сложные машины с повышенным КПД, что в свою очередь вело к повышению добычи.

В итоге, Каллакс стал производить больше, чем потреблял и на лицах людей впервые за тысячи лет появились искренние улыбки. В фабрику-крепость вернулась радость, у людей появился досуг, который они стали тратить не только на отдых, но также на поэзию, живопись и прочие искусства. Затем Фулгрим открыл технологию терраформирования, благодаря которой он вырастил на планете новые леса и вновь наполнил ее океаны водой. Искусственно выведенная флора была адаптирована к вечным сумеркам и, несмотря на отсутствие «нормального» солнца, Кемос стал процветающим миром.

Ровно через пятьдесят лет после падения капсулы Фулгрима на планету, он не только вернул ей первозданный облик, но сделал Кемос даже лучше, чем он был до колонизации. Также будущий примарх за это время объединил планету под своей властью, ибо никто не мог поспорить с его невероятными успехами, обеспечившими ему безоговорочное право на лидерство. Когда над Кемосом вновь поднялись небоскребы из золота и хрусталя, интеллектуальная деятельность стала превалировать над физическим трудом. Фулгрим вернул людям планеты духовность.

А потом в небе появились корабли с сияющей имперской аквилой, которая пробудила в Фулгриме давние воспоминания (хотя скорее не воспоминания, а знания, заложенные в его генокоде). Кемос не имел полноценной армии, условно-профессиональными воинам можно было назвать только бывшие отряды Смотрителей, которые когда-то контролировали рабочих на фабриках. Фулгрим приказал небольшому контингенту Смотрителей оцепить место посадки неизвестных кораблей и вышел встречать неожиданных гостей.

Пришествие Императора и единение с легионом

Едва увидев воинов, облаченных в сияющую броню, Фулгрим понял, что они – воплощение всего, к чему он стремился на Кемосе. А когда из рядов этих совершенных солдат вышел Повелитель Человечества – будущий примарх без лишних вопросов встал перед ним на колено и поклялся в верности. Точно не известно, когда произошло воссоединение отца и сына. Но согласно архивным записям Механикус, боевая баржа «Гордость Императора», которая первой прибыла к Кемосу, сошла с верфей Марса за 160 терранских лет до начала Ереси.

По пути к Терре Император все рассказал сыну – о Великом крестовом походе, о его братьях-примархах и о том, что под руководством Фулгрима скоро будет целый легион транс-людей. Но прибыв на Тронный мир, Фулгрим к своему ужасу обнаружил, что из-за генетического дефекта неясного происхождения, большинство воинов, которым был имплантирован его геном, умерли. Осталось лишь 200 легионеров. Примарх обратился к ним со столь пламенной и воодушевленной речью, что каждый из Астартес проникся искренней любовью и восхищением к своему примарху. Воины поняли, что дни их легиона не сочтены, напротив – вместе с отцом они завоюют то величие, ради которого были созданы.

Благодаря генам уже физиологически сформировавшегося примарха генетический дефект удалось победить и Дети Императора постепенно начали наращивать свою численность, набирая рекрутов одновременно с Кемоса и Терры.

В книге «Ересь Хоруса: Истребление» Алана Блая говорится, что процесс создания прото-легионов из геносемени примархов проходил в несколько этапов. Один из этапов включал фрагментарное внедрение в тело легионера генетического семени с целью раскрытия части его боевого потенциала, достаточной для тестирования возможностей воина в реальных боевых условиях. Далее идет строчка: «It is notable that in the case of the [REDACTED] this process failed» («Примечательно, что в случае с [отредактировано/удалено] процесс не удался»). Вполне вероятно, что речь здесь идет о прото-легионе Фулгрима и после возрождения легиона примарх приказал вымарать эти сведения из архивов.

Так Фулгрим получил свое прозвище – Фениксиец. Чтобы оправдать честь, оказанную ему Императором, примарх III легиона решил достичь совершенства во всех аспектах жизни. И вскоре это стало не только боевой доктриной, но жизненным кредо Детей Императора. Они постоянно совершенствовались в тактике и стратегии, фехтовальном мастерстве, ораторском искусстве, прикладных ремеслах. Кто-то выбрал для себя рисование, кто-то поэзию, многие ваяли скульптуры, другие прониклись более экзотическими видами искусства.

Однако примарх Детей Императора говорил не только о внутреннем, но и внешнем совершенстве, указывая на то, что сам сосуд не должен уступать в великолепии содержимому. Именно поэтому у III легиона всегда была самая эффектная и яркая броня, например – она часто украшалась изображениями, выполненными в уникальной художественной технике эбру, также известной как мраморирование. Прическа и макияж также играли важную роль в культуре Детей Императора, и сам Фулгрим как нельзя лучше отражал это стремление. Его серебряные волосы, яркие пурпурные глаза, высокие скулы и тонкие змеиные губы делали его исключительным красавцем.

Тут нужно верно расценивать мотивы Фениксийца. Изначально в его стремлении к совершенству не было и капли гордыни или тщеславия. Он считал, что человечество – венец эволюции. И теперь, когда природа больше не влияет на развитие нашего вида, когда собственный технологический уровень позволил человеческой расе довести свои возможности до предела, воплощенного в транс-человеке, наступило время личного самосовершенствования.

Фулгрим верил, что в каждом аспекте жизни любой человек может достичь высот, достаточных для того, чтобы назвать его гением. При этом Фениксиец все эти аспекты упрощал до понятия искусства. Для него сама жизнь была искусством, которое можно отточить до безупречности, чтобы в полной мере соответствовать понятию идеала. Такое стремление едва ли можно назвать деструктивным или неправильным, но лишь до тех пор, пока оно не приобретает черты фанатизма.

Что интересно – стремясь к совершенству во всем, Фулгрим отлично понимал, что сам ни в чем не достиг абсолютного идеала, и это отлично показано как в его сольнике, к которому я еще вернусь, так и в рассказе «Несовершенный» Ника Кайма. Но его это не злило, как, например, Ферруса Мануса. Напротив – Фениксиец видел в этом вызов жизни, и каждый день стремился взять верх в бесконечном поединке с самим собой, становясь все лучше и лучше. И его детям импонировала эта концепция.

Тем не менее, нельзя отрицать, что у Фулгрима был еще один, более прагматичный мотив. К тому моменту, как он принял командование легионом, многие из его братьев уже достигли немалых успехов. Но со своими Двумя Сотнями Фениксиец не мог в одиночку участвовать в полноценных военных кампаниях. Поэтому он многие годы сражался в составе экспедиционных флотов, которыми командовали другие его братья, в частности – Дети Императора часто воевали плечом к плечу с Лунными Волками, Железными Руками и Ультрамаринами.

Естественно, Фулгрим хотел доказать братьям, что он не хуже их. Что он способен в одиночку вести своих воинов к звездам и завоевывать новые миры ради будущего человеческой расы. Нет никаких сомнений, что в нем жил дух соперничества, который всегда живет между родными братьями. И поэтому он в том числе стремился быть первым во всем. Но, повторюсь, в самом этом стремлении нет деструктива. Совсем наоборот – соперничество, желание стать лучшим, первым среди равных, подталкивает к развитию. Причем Фулгрим никогда не был властолюбив (в отличие, опять же, от Ферруса).

Так что его стремление к совершенству неправильно понимать в негативном ключе. Просто в один неудачный момент Губительные Силы сыграли на этом, как я уже упомянул – превратив силу примарха в его слабость. Увидев впереди нечто большее, Фулгрим просто не смог не сделать роковой шаг. Но… обо всем по порядку.

Важно отметить момент, когда Дети Императора получили право носить Палатиснкую Аквилу. Это случилось до того, как был обнаружен их примарх. Во время приведения к Согласию мира Проксима, мятежники, заполучив вихревое оружие, совершили покушение на жизнь Императора. Повелителю Человечества удалось спастись лишь благодаря жертве нескольких Адептус Кустодес и Детей Императора, которые погибли все до единого, но сумели вывести своего владыку из смертельной ловушки.

В романе «Фулгрим: Палатинский Феникс» Джоша Рейнольдса упомянуто, что Фениксиец сильно переживал по поводу тех событий на Проксиме. Однако примарха не волновал тот факт, что своих величайших почестей Дети Императора добились без него. Фулгрим переживал потому, что если бы он был тогда на Проксиме, многих жертв удалось бы избежать. Фениксиец так и говорит: «Еще одна триумфальная арка из костей мертвых легионеров. Окажись он там, они, возможно, не погибли бы».

Феникс и Горгон

Впервые Феррус и Фулгрим встретились на Терре у горы Народная на Южном Урале. В этом регионе располагался крупнейший на планете кузнечный комплекс, принадлежавший клану Террават, заложившему его еще до Эпохи Объединения. Когда Фулгрим вошел в кузницы, Манус уже трудился там и его необычные руки отливали матовым серебром в пластичных бликах печного пламени.

Горгон рассказывал, как Фениксией, едва переступив порог, тут же заявил, что пришел выковать лучшее оружие из когда-либо созданных, чтобы вести своих воинов в Великом крестовом походе. Медузиец рассмеялся в ответ на это заявление и сказал, что такие тонкие и красивые руки, явно не привычные к кузнечному ремеслу, никогда не сумеют достичь того мастерства, которым владеет примарх Железных Рук. Фулгрим принял вызов.

Глядя друг другу в глаза, примархи обнажились до пояса и взяли кузнечные молоты. Они работали три месяца без перерыва и одновременно закончили свои шедевры. Фулгрим создал великолепный молот Сокрушитель, способный одним ударом сравнять гору. Из-под невероятных рук Ферруса вышел Огненный клинок, пылающий жаром тысячи кузниц. Оба оружия были великолепны, оба не знали себе равных.

Увидев Огненный клинок, Фулгрим признал, что Феррус выиграл состязание, ибо этот меч, без сомнения, был равен легендарному мечу Нуады Среброрукого из древних ирландских легенд. Но когда Манус взглянул на молот Фениксийца, он покачал головой, сказав, что не он, а его брат создал лучшее оружие в мире, достойное богов Нордика.

Братья обменялись оружием, и так началась их дружба. Причем по одной из версий, именно Фулгрим дал Феррусу прозвище Горгон. Якобы после их состязания в кузницах Народной, они вернулись в Императорский Дворец, в который как раз прибыл Сангвиний. Великий Ангел преподнес в дар отцу множество великолепных произведений искусства, выполненных лучшими мастерами Ваала из драгоценных камней и металлов, добытых в родном мире примарха IX легиона.

Фулгрим был приятно удивлен и восхищен тем, что один из его братьев также является истинным почитателем прикладных ремесел. Манус же презрительно фыркнул, сказав, что от этих безделушек нет никакой пользы. В ответ Фениксиец рассмеялся, назвав брата «ужасной горгоной». Манусу понравилось это прозвище по двум причинам: во-первых, по его собственным словам, он действительно был уродлив, как и положено чудовищу из античных мифов. А во-вторых, многие из врагов буквально каменели от его взгляда.

Лаэранская Кампания и Преследование Диаспорекс

Как я уже сказал, Фулгрим сблизился не только с Горгоном, но также с Хорусом. Вместе с Луперкалем он длительное время покорял миры в Сегментуме Ультима, и между примархами наладились довольно теплые отношения. В какой-то момент Фениксиец решил, что готов действовать самостоятельно. В доказательство он покорил развитую планету Визас лишь с шестью воинами.

Эти события подробно описаны в романе «Фулгрим: Палатинский Феникс» Джоша Рейнольдса. Не сказать, чтобы приведение Визаса к Согласию прошло идеально, в какой-то момент Фулгрим даже едва не погиб из-за собственного просчета. Тем не менее, ему действительно удалось покорить этот неспокойный феодальный мир без привлечения основных сил легиона, что стало нонсенсом. После этой победы под командование Фулгриму дали 28-й Экспедиционный Флот и он отравился вести собственные кампании.

Что касается количества миров, которые Дети Императора покорили в одиночку, то их было очень немного. В книге «Фулгрим» Грэма Макнилла сказано, что Лаэран, о котором мы сейчас поговорим подробнее, был третьим миром, который 28-й Экспедиционный флот привел к Cогласию. Неясно, берется ли в расчет Визас. В любом случае, считая с Лаэраном получается 3 или 4 мира, что весьма скромно. Хотя вряд ли это интересовало Фениксийца, ведь для него всегда было важно не сколько миров покорено, а как именно они покорены.

Лаэран, названный имперцами 28-3, был великолепным океаническим миром, население которого обитало на парящих в атмосфере островах. Аборигены – наги-лаэры – оказались высокоразвитой разумной расой, которая высшей добродетелью считала совершенство во всех аспектах жизни. Включая войну. И конечно, лаэры не собирались уступать ресурсы своего мира Империуму.

Фулгрим искренне восхищался лаэрами, ибо фанатичное стремление к идеалу позволило змееподобным достичь технологического уровня, превосходящего даже технологии имперцев. В частности, когда из-за тотального таяния ледников в результате природной катастрофы их мир ушел под воду, лаэры сумели поднять в воздух оставшиеся в их распоряжении части суши. Но наибольших успехов они достигли в генной инженерии, сумев на физиологическом уровне усовершенствовать свои тела так, что они практически не уступали возможностям космодесантников.

Однако Фулгрим не знал, что Лаэран давно находится под властью Темного Принца Слаанеш и змеехвостые жрецы денно и нощно ведут извращенные службы во славу Владыки Удовольствий в подземных храмах своих летающих островов. Но самое интересное – судьба пыталась защитить Фулгрима от опрометчивого шага. На основании предварительных оценок Совет Терры постановил, что захват Лаэрана займет не менее 10 терранских лет и это будет экономически нецелесообразно. Фениксиец воспринял такое заявление как вызов и сказал, что захватит мир за один месяц.

Фулгрим добился своей цели, и, оказавшись в глубинах центрального острова лаэров, примарх увидел, что змеехвостые на самом деле защищали не какое-то важное оборудование или дворец своих правителей, а храм. В центре храма находился изящный серебряный клинок, который одновременно выступал артефактом Хаоса и служил вместилищем для Великого демона Слаанеш. Но так как Император ничего не рассказ своим детям о Губительных Силах, Фулгрим просто не смог понять, что перед ним и какую опасность таит в себе Лаэранский меч.

Взяв артефакт, примарх оказался под влияние демона, который медленно, но верно стал извращать натуру Фениксийца. Влиянию Слаанеш подверглись и легионеры, побывавшие на Лаэране. Кстати, планета была полностью зачищена и лаэры перестали существовать как вид.

Примерно в это же время Феррус Манус столкнулся с уникальной кочевой цивилизацией, известной как Диаспорекс, которая состояла из представителей людской расы и нескольких ксеносских видов. Отринув Имперские Истины, Диаспорекс сумел повредить один из ударных крейсеров Мануса и на протяжении многих месяцев избегал генерального сражения, успешно убегая от целого флота Железных Рук. Тогда Горгон призвал на помощь своего брата и его 28-й Экспедиционный флот.

В итоге, два имперских флота все же сумели хитростью одолеть Диаспорекс. Причем во время генерального сражения флагман Фулгрима оказался на краю гибели и только самоотверженность Ферруса спасла Фениксийца. Учитывая все, сказанное выше (особенно эпизод про кузницы Народной), логично предположить, что оригинальный Фулгрим поблагодарил бы брата за спасение, а узы их дружбы лишь упрочнились бы после этой кампании. Но к тому моменту Фениксиец уже не был собой в полной мере, ибо демон Слаанеш извратил его восприятие, выведя на первый план эгоизм и гордыню примарха, которые тот всегда умело держал в узде своей воли. То, что в действительности было искренним актом самопожертвования и настоящим подвигом, Фулгрим воспринял как необдуманные действия Ферруса и попытку оскорбить Детей Императора.

Ересь Хоруса и поединок с Горгоном на Истваане V

Вскоре после уничтожения Диаспорекса эльдарский провидец Эльдрад Ультран пригласил Фулгрима на Тарс, один из Мейденворлдов (или Лилаэтан, так называлась группа планет, воссозданных эльдарами из мертвых миров для последующего заселения).

К этому моменту Хорус уже был ранен кинебрахским атамом и Боги Хаоса получили власть над его душой. Эльдрад пытался предупредить Фениксийца о том, что собирается сделать Луперкаль, но примарх Детей Императора не поверил эльдару, так как ценил Хоруса немногим меньше, чем Ферруса. Кроме того, демон Слаанеш продолжал извращать душу Фулгрима, постепенно меняя его восприятие и миропонимание, что привело к конфликту. В результате, вся Стража Феникса (элита IIIлегиона) погибла, но Фулгриму удалось уничтожить призванный Аватар Кхейна. Эльдар отступили, поняв, что Дети Императора уже отравлены Губительными Силами.

После этого Фулгрим в ярости подверг несколько Мейденворлдов вирусной бомбардировке и решил лично встретиться с Хорусом (ибо Ультран все же бросил семя сомнения в его душу). В результате разговора двух примархов Луперкалю, благодаря дарованной ему демонической харизме, удалось склонить Фулгрима к предательству, который к тому моменту уже практически перестал быть самим собой. Некогда искренне преданный отцу, Фулгрим поверил, что в действительности Император – это не возможность, а ограничение для человеческой расы. Ограничение на пути к истинному совершенству.

В знак доверия Хорус подарил Фулгриму кинебрахский атам и Фениксиец, оставив часть легиона с Луперкалем, отправился на помощь Феррусу Манусу, покорявшему в это время орочий мир Каллинедес IV. Фулгрим все еще считал Мануса другом и был уверен, что сумеет склонить его на сторону Хоруса. Естественно, Фениксиец уже не отдавал отчет своим действиям. Он не сомневался, что Губительные Силы – это путь к беспредельным возможностям и тому идеалу, который он всегда искал.

Но Фулгрим ошибся, верность Мануса оказалась нерушимой. Между братьями разгорелась схватка, в которой Фениксиец взял верх, но не сумел убить брата и старого друга, несмотря на увещевания демона. Примарху III легиона невероятным усилием воли удалось на короткое время побороть тьму, что уже захватила его душу. Тем не менее, покидая флагман Мануса, он приказал обезглавить его телохранителей-морлоков. После того, как Фулгрим покинул корабль брата, вспыхнуло короткое пустотное сражение, во время которого корабли Детей Императора без предупреждения атаковали Железных Рук, а затем отступили через варп в систему Истваан.

На Истваане IIIвсе легионы, которые к тому моменту уже были преданы Богам Хаоса (то есть Сыны Хоруса, Дети Императора, Гвардия Смерти и Пожиратели Миров), устраивают чистку в своих рядах, стремясь искоренить все лояльные элементы. Однако благодаря героическим действиям капитана Саула Тарвица из Детей Императора, легионеры на поверхности были предупреждены о грядущей вирусной бомбардировке. Хотя в итоге это не особенно им помогло и выжил только Гарвель Локен из Сынов Хоруса (не только, но об этом позже).

Фулгрим и высшее командование Детей Императора полностью отдали себя во власть Слаанеш во время Маравильи – шедевральной симфонии легендарного композитора Беквы Кински, которая была приставлена к 28-у Экспедиционному флоту. Кинска до этого побывала на Лаэране и испытала развращающее влияние варпа. Симфония, которую она написала, разорвала границу между реальным миром и Имматериумом, что привело к мутациям среди космодесантников и смертных, которые в этот момент находились в Ла Фениче – главном концертном зале «Гордости Императора», флагмана Фениксийца. Все вылилось в беспощадную оргию и массовые убийства, в которых приняли участие Демонетки Слаанеш, переступившие грань миров. Именно во время Маравильи появились так называемее Шумодесантники или Какофоны, которые под командованием капитана Мария Вайросеана будут на Истваане V разрывать на части тела своих бывших братьев с помощью акустического оружия.

После чистки на Истваане III Хорус открыто объявляет о мятеже и три лояльных легиона (Гвардия Ворона, Саламандры, Железные Руки) направляются на Истваан V, где базируется Луперкаль с преданные ему братьями. Во время битвы, которую позже назовут Резня в Зоне Высадки, Феррус Манус, поддавшись гневу, не послушал Коракса и Вулкана. Он не отвел свой легион для перегруппировки, желая лишь одного – поединка с Фулгримом. И повелитель Железного Десятого добился своего, прорвав вражеский фронт.

Пока Морлоки бились со Стражей Феникса, два брата-примарха сошлись в смертельном бою. Во время жестокой схватки оба получили тяжелые ранения и Феррус едва не взял верх, но Фулгрим неожиданно выхватил из-за пояса серебряный лаэранский клинок и пронзил грудь Мануса. Возвышаясь над братом, Фениксиец неожиданно понял, что не может нанести последний удар. На миг он вернул себе ясность мысли и осознал, насколько низко пал, какие чудовищные злодеяния совершил и что собирается сделать прямо сейчас. Примарх Детей Императора увидел, что Лаэран стал его самой страшной ошибкой, и что пути назад для него уже нет.

И все же крупицы души истинного Фулгрима продолжали бороться с подступающей тьмой, он изо всех сил напрягал мускулы, пытаясь остановить лаэранский клинок. Он видел, что поверженный Феррус потянулся к Огненному клинку, который некогда подарил брату. Фениксиец был готов принять смерть от руки друга, не в силах вынести своих деяний. Но демон перехватил контроль и голова примарха Xлегиона отделилась от тела. Стоя над изуродованным телом брата, падший Феникс впервые увидел все в истинном свете. Он осознал, что с покорения Лаэрана перестал быть собой. Он увидел ложь Хоруса и всю глубину катастрофы, разворачивающейся на черных песках Ургалльского плато.

Поддавшись минутной слабости, Фулгрим поверил демону, что забвение дарует ему покой. Он добровольно отдал свое тело злу, заточенному в лаэранском клинке, и попал в ловушку. Вернув себе собственное сознание и чистое видение, не замутненное влиянием демона, Фениксиец оказался запрет в психической клетке. Он видел все, что происходит вокруг, но уже ничего не мог изменить.

Дальнейшие события и вознесение Фулгрима

Когда Фулгрим преподнес Воителю голову Мануса, тот сначала обрадовался. Но затем демон заявил, что Фениксиец не обладал должной силой духа, чтобы исполнить свою клятву, поэтому посланец Слаанеш все сделал сам. Хорус увидел, что тело брата теперь контролирует зло, но решили открыто не противостоять ему, потому что на данном этапе войны не мог обойтись без Детей Императора в качестве союзников. Тем не менее, он поклялся, что освободит Фулгрима из заточения. При этом для всех Фениксиец должен был оставаться самим собой, потому что, как полагал Хорус, раскрытие его истиной природы принесет много проблем.

За Иствааном Vпоследовала встреча всех примархов, примкнувших к Хорусу (так называемый Конклав Предателей), на котором Лоргар сразу понял, что тело Фулгрима занимает демон. Он поверг демона крозиусом и едва не убил его, ибо, согласно представлениям Аврелиала, Нерожденный не имел право единолично занимать тело Рожденного и лишь в симбиозе двух начал кроется истинное совершенство, к которому должно стремиться. Хорусу удалось унять гнев Лоргара, он пообещал, что лично разберется с этой ситуацией. Что интересно – демон не мог ничего противопоставить невероятной психической силе Лоргара и даже Хорус уступил ей (это в очередной раз подтверждает мою теорию, высказанную на стриме про Уризена).

Из Детей Императора лишь Люций смутно подозревал, что с примархом что-то не так, хотя Фулгрим в знак уважения подарил ему лаэранский клинок, который по-прежнему оставался мощный варповым артефактом.

После Конклава Предателей Луперкаль приказал III легиону выдвигаться к Марсу, но Фениксиец решил, что не обязан следовать приказам марионетки Богов Хаоса и направил легион к горнодобывающему миру Призматика V, который контролировался небольшим контингентом Механикус.

Важный момент: перед атакой на Призматику V лорд-командор Эйдолон по глупости своей публично поставил под сомнение приказ Фулгрима (мол, возможно, следовало бы выполнить приказ Хоруса). За это Фениксиец убил Эйдолона. Анализ короткой схватки практически убедил Люция в том, что это не его примарх. Кроме того, мечник видел темные таинственные сны о портрете Фулгрима, находящемся в Ла Фениче, который по приказу Фениксийца изолировали после Маравильи.

После того, как на Призматике Фулгрим проявил псайкерские способности, Люций проник в Ла Фениче и увидел в глазах безупречного портрета Фулгрима неподдельный ужас души, пойманной в ловушку (безусловно, это извращенная аллюзия на «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда, которая важна для понимания образа Фениксийца, поэтому к ней мы еще вернемся). Собрав несколько воинов из Братства Феникса, Люций устроил засаду на примарха, захватил его и доставил в Апотекарион.

Люций, Фабий, Марий и Юлий пробовали изгнать демона пытками, но в какой-то момент поняли, что на самом деле перед ними – их истинный примарх. Они отпустили Фулгрима и он пояснил, что некоторое время действительно находился под властью демона, но сумел одолеть его. Теперь демон заключен в портрете из Ла Фениче и это он посылал Люцию те сны. А несовершенство техники фехтования примарх показал намеренно, чтобы понаблюдать за реакцией Люция.

Вскоре после этих событий Фулгрим связался с Пертурабо, который как раз завершил кампанию против Имперских Кулаков на Гидре Кордатус. Фениксиец преподнес брату в подарок прекрасный плащ с застежкой в виде черепа и уговорил его пойти с ним в Око Ужаса. Фулгрим пообещал Пертурабо, что вместе они смогут отыскать некое оружие – Ангел Экстерминатус – которое раз и навсегда склонит чашу весов в пользу Воителя. Железный Владыка не был близок ни с кем из своих братьев, но стремление Фулгрима к совершенству во всех аспектах жизни импонировало Пертурабо. Кроме того, Молот Олимпии с самого детства видел Око Ужаса через толщу пространства, даже когда находился от него на колоссальном расстоянии. Все это сыграло на руку Фулгриму и Железные Воины присоединились к Детям Императора.

В Оке Ужаса Фулгрим и Пертурабо отыскали эльдарские Миры Крона и высадились на планете Ийдрис, где некогда процветал культ богини Лилеат. На планете располагалась цитадель Амон Нью-шак Каэлис, в центре которой находилась Гробница Судьбы Иши, где, как утверждал Фулгрим, находится Ангел Экстерминатус. Достичь гробницы им удалось лишь благодаря логическому гению Пертурабо, который сумел найти путь через лабиринт цитадели. Но в самой гробнице Железным Воинам и Детям Императора противостояли кристальные стажи, движимые силой эльдарских Камней Душ.

Пертурабо знал, что Фулгрим предаст его, но хотел пройти этот путь до конца, дабы своими глазами увидеть, что такое Ангел Экстерминатус. В итоге оказалось, что в застежку на плаще, который Фулгрим подарил Пертурабо на Гидре Кордатус, был вделан камень-магетар, истощавший силу Владыки Железа. Пертурабо, не увидев в глазах брата даже капли раскаяния, понял, что Фулгрима, которого он когда-то знал, больше нет. Он бросил магетар в шахту, уходящую к ядру планеты, но это уже ничего не изменило. Магетар впитал силу двух примархов, приумножил ее, и передал Фениксийцу.

Вернув себе силы, Пертурабо расколол физическую оболочку Фулгрима и тот переродился в форме Чемпиона Слаанеш, после чего все Дети Императора исчезли в телепортационной вспышке, покинув разрушающийся мир. Также в той битве принимали участие Расколотые Легионы, преследовавшие предателей на корабле «Сизифей». Именно тогда, на Ийдрис, Люций впервые умер – его убил Никона Шароукин из Гвардии Ворона. В дальнейшем, «Сизифею» удается сбежать, а флот Железных Воинов ныряет в черную дыру в центре Ока Ужаса.

Поход к Терре, Осада, после Ереси

Спустя семь лет после событий на Ийдрисе Хорус собирает предательские легионы на Улланоре перед тем, как направить свою армаду к Терре. К этому моменту с ним остаются лишь Лоргар и Пертурабо, тогда как Фулгрим и Ангрон (вознесшийся стараниями Уризена) скитаются по варпу, не желая присоединяться к Воителю в его мелочной войне. Луперкаль посылает Пертурабо привести к нему Ангрона, а «честь» вернуть Фулгрима достается Лоргару.

Благодаря колдуну по имени Зарду Лайак из Несущих Слово Аврелиану удается пленить Фулгрима. Лоргар, разуверившийся в Хорусе, намеревается ослабить Воителя псайкерской атакой и натравить на него плененного Фениксийца, будучи уверен, что у Фулгрима в обличье демон-принца достаточно сил, чтобы уничтожить Луперкаля. Но планам Лоргара не суждено было сбыться, его предательство оказалось раскрыто, а Фулгрим освобожден. Хорус едва не убил Уризена и прогнал его, пообещав уничтожить при следующей встрече.

После этих событий Фулгрим вновь берет командование над Детьми Императора, но что именно он делал во время Осады Терры мы пока не знаем. Известно, что его легионеры в Тронном мире больше истребляли мирных жителей, чем сражались с защитниками Императорского Дворца. А после убийства Хоруса они отступили в Око Ужаса, оставляя за собой разоренные и утопленные в крови миры. В дальнейшем, Дети Императора спровоцировали череду конфликтов в Оке Ужаса, известную как Войны Легионов. Эти конфликты окончательно уничтожили подобие братства между предательскими легионами, а потом и сами Дети Императора распались на множество независимых группировок.

Фулгрим появился в реальном пространстве лишь в 121.М31 во время Битвы при Фессале. Сойдясь в схватке с Робаутом Жиллиманом, Фениксиец варп-зрением увидел шрам в том месте, куда во время Битвы за Калт Робаута ранил Кор Фаэрон колдовским атамом. Фулгрим атаковал в то же место отравленным клинком и вскрыл горло Жиллиману. Владыку Ультрамара нельзя было спасти, поэтому его помести в стазисную капсулу до лучших времен.

После поединка с Жиллиманом Фулгрим неожиданно возвращается на Истваан III. Оказалось, что Древний Риланор, Достопочтенный Дредноут Детей Императора, который во время Чистки сражался на стороне лоялистов, был все еще жив. Он изготовил психический маяк, который должен был привлечь Фениксийца. Риланор, обнаруживший в одном из ангаров неразорвавшуюся вирусную бомбу, вознамерился убить своего бывшего примарха. Фениксиец действительно пришел на свет маяка, но вместе с ним пришла группа легионеров из Тысячи Сынов.

Когда Фулгрим вырвал биологические компоненты из механического тела Риланора, тот активировал бомбу, но один из тысячников создал кинетических щит, чтобы спасти себя и всех, кто находился рядом с ним, включая Фулгрима. Однако другой легионер Тысячи Сынов по имени Вистарио, был поражен тем, во что превратился Фениксиец, поэтому убил брата и обрушил щит. Атмосфера на Истваане IIIзапылала во второй раз, но когда пепел рассеялся, из темноты ангара выступила змееподобная тень.

Принято считать, что хотя Фулгрим вернулся, он проиграл ту битву Древнему Риланору. Дредноут перед смертью заставил Чемпиона Слаанеш осознать, что он отнюдь не совершенен. Совсем наоборот – в погоне за чувственным апофеозом бывший примарх IIIлегиона потерял самого себя и навеки закрыл себе путь к истинному совершенству, идеальному лишь в своей недостижимости. Это сломило Фулгрима, который уже не вернулся к своему легиону, скрывшись в варпе.

Клон Байла

Известно, что Фабий Байл, главный апотекарий Детей Императора, не раз экспериментировал с клонированием примархов. Сначала он делал это по желанию Фулгрима, пытаясь создать клон Ферруса, но ему никак не удавалось скопировать оригинального примарха и воссоздать его уникальные руки из некродермиса.

У нас нет точных сведений, когда это произошло, но в какой-то момент в М41 Байл сумел сотворить клон Фулгрима. То есть перед этим он сделал много клонов своего генетического отца, но лишь последний был полной копией оригинального Фениксийца, еще не затронутого скверной Хаоса, не касавшегося лаэранского клинка. Генетическая память клона дала ему воспоминания настоящего Фулгрима и клон искренне раскаялся во всем, что совершил. Он ужаснулся, когда вспомнил, что своими руками убил Ферруса Мануса (хотя это не совсем так) и предал собственного отца.

Клон заявил, что сделает все возможное, чтобы искупить свои грехи, но прежде, чем он успел хоть что-то предпринять, Байл передал его Тразину Неисчислимому, который запер клона на своем мире-гробнице, известном как Солемнейс. Фабий сделал это, потому что понял – ему и правда удалось, он действительно клонировал своего отца. Это был во всех смыслах тот самый Фулгрим. А значит, несмотря на искреннее раскаяние и желание все исправить, он все равно рано или поздно повторит ошибки «исходника»…

Анализ образа

Фулгрим с самого начала кардинально отличался от большинства своих братьев. Он не сомневался, что завоевание галактики – не цель, а лишь средство, которое в будущем позволит человеческой цивилизации заниматься тем, ради чего она существует. Самовыражением, искусством. Пожалуй, он единственный из примархов, кто умел искренне наслаждаться театральными постановками, живописью, скульптурой, поэзией. Вероятно, в этом с ним мог сравниться лишь Сангвиний. И мне кажется, что у этих двух примархов действительно много общего.

Вспомним Сангвиния и Фулгрима времен Великого крестового похода (до Лаэрана, само собой). Оба они – искусные фехтовальщики, оба прекрасны душой и телом. Оба – эмпатичные гуманисты, способные глубоко сопереживать не только своим сыновьям, но и простым смертным. Полагаю, у тех, кто не очень хорошо знаком с книжной вселенной Вархаммера, тут могут возникнуть некоторые вопросы насчет гуманизма, эмпатичности и искренности Фулгрима. Поэтому, чтобы подтвердить свои слова, я приведу несколько цитат. Первая – из книги «Феррус Манус: Горгон Медузы» Дэвида Гаймера. Эпизод, когда капитан Акурдуана из Детей Императора делает барельеф, на котором изображает мирных жителей Гардинаала, планеты, приводимой в романе к Согласию сводной группой из нескольких легионов под командованием Мануса:

На лицах людей отражались благоговейный страх и потрясение – чувства настолько сильные, что капитан глубоко страдал, пока воспроизводил их на известняке. Несомненно, Фулгриму, с его сверхчеловеческими способностями к сопереживанию, будет вдвойне тяжелее смотреть на такое. Акурдуана вытер слезу, скатившуюся по медной коже щеки.

Акурдуана – один из Двух Сотен. Один из тех, кто знает своего отца лучше, чем кто бы то ни было. И он, плача над судьбой мирных жителей умирающей планеты, говорит, что Фулгриму было бы еще тяжелее от этих переживаний. Он говорит, что его отец обладает «сверхчеловеческими способностями к сопереживанию». Тот, кто читал сольник Ферруса и знает Акурдуану, едва ли может сомневаться в словах капитана. Но вот еще один эпизод в подтверждение, из рассказа «Расколотое отражение» Грэма Макнилла. В этот раз слова принадлежал Люцию, который обращается к Фулгриму, в котором, как он считает, находится демон:

– Я не знаю, с кем говорю сейчас, – сказал Люций, вглядываясь в непроницаемые глаза Фулгрима. Он не нашел там ни сострадания, ни гуманности, ничего, что указывало бы на его повелителя и господина, которому он был предан всем сердцем.

У Люция много дурных качеств, но он определенно не глуп, напротив – прозорлив. Поэтому оценке, которую он дает своему отцу, я также склонен верить. Но продолжим – я уже упомянул цитату из сольника самого Фулгрима, где он переживает, что если бы присутствовал на Проксиме, там погибло бы гораздо меньше его детей. Пришло время продолжить ту цитату:

Иногда ему снилась Проксима. Или Луна, или Юпитер. Битвы, участие в которых примарха могло бы что-то изменить. Под началом Фениксийца его сыны добились бы победы менее высокой ценой.

И дальше мысли капитана Абдемона:

Уже не в первый раз Фениксиец с тоской рассуждал при Абдемоне об упущенных возможностях. Казалось, Фулгрим винит себя за то, что не участвовал в тех сражениях, не вел сынов на войну. Словно одним своим присутствием сын Императора мог предотвратить потери III легиона или постигшую их катастрофу.

Вот почему я утверждаю, что Фулгрим настолько же гуманен и человеколюбив, как Сангвиний. Он одинаково сильно любит и своих детей легионеров, и мирных граждан. Он всегда хотел для них лучшего будущего. Совершенного. Открытого для красоты, искусства, счастья, любви. Причем, как мне кажется, Фулгрим понимал суть любви значительно лучше даже Великого Ангела. Вот его рассуждения из сольника:

Он всегда ставил любовь выше страха. Просто потому, что она была сильнее. Страх можно победить, но любовь – никогда. Порой она усиливается, иногда ослабевает, но никогда не исчезает полностью.

По моему личному опыту, Фениксиец здесь действительно говорит о настоящей любви, которая, к сожалению, не каждому встречается на жизненном пути. И неудивительно, что этим примархом все восхищались. Ведь он действительно был прекрасен и чист душой. А теперь снова Акурдуана, который стоит в полевом госпитале вместе с подполковником медицинской службы Риорданом Туллом:

Тулл поднял голову. Космодесантник смотрел на других раненых в палатке, и под трепещущими веками в его глазах читалось глубочайшее сострадание, которого даже Цицер(капитан Ультрамаринов) никогда не проявлял к смертным солдатам.

– Как они мучаются, – прошептал Акурдуана. – Великий крестовый поход должен был избавить человечество от тирании чужаков, а не заменить ее… вот этим.

Полагаю, эти же слова мог сказать и сам Фулгрим, раз их с такой искренностью говорит его верный сын, уверенный, что отцу от созерцания происходящего было бы куда больнее. Что же касается легендарной гордыни Фениксийца… думаю многие давно поняли, почему он так себя вел. А для тех, кто по какой-то причине не понял, приведу слова итератора Голконды из сольника Фулгрима:

Фулгрим был высокомерен. Точнее – он изображал высокомерие, носил его, словно личину. Пока эта личина еще не приросла к нему, не превратилась в настоящую надменность, и гордыня служила Фениксийцу дополнительным слоем брони. Защищала от Галактики, готовой стремительно ударить в любое уязвимое место.

Голконда знала его историю. Детство, полное тяжких невзгод, лишений и опасностей, которые свели бы обычного человека с ума. Медленный, но неуклонный подъем к власти над миром. Фениксийцу просто не хватало времени на дружбу.

Разве вам не знакома такая характеристика? Ведь люди действительно часто прячут за гордыней и надменностью свои наивные и ранимые души. Потому что если они не будут возводить этот барьер, мир просто уничтожит их, перемелет и извратит. Я не зря сравнивал портрет Фулгрима из Ла Фениче с аналогичным художественным ходом из романа Уальда. Ведь именно это произошло с Дорианом Греем – благодаря лорду Генри чистый, искренний и прямолинейный юноша сталкивается один на один с жестоким миром и, не имея защиты от этого мира, гибнет. Он попросту исчезает, а его место занимает личность столь же жестокая, беспринципная и извращенная, как сам окружающий мир.

Фулгрим отлично понимал, какая судьба его может постичь, поэтому и носил эту личину гордеца. Пожалуй, немногие знали, каков он на самом деле. Едва ли кто-то из братьев знал, может – Горгон. Из его детей это понимали лишь Акурдуана и Люций. Хотя, конечно, тонкая натура Фулгрима не отрицает некоторых негативных черт его личности. Например – импульсивность. Это подтверждает Голконда: «Если вас спровоцировать, вы становитесь агрессивным и порывистым». Но не заблуждайтесь – Фениксиец отлично знал о своих недостатках, в подтверждение – мысли Акурдуаны:

Пусть братья примарха скрывают свои изъяны – только признав собственные недостатки, он сможет достичь совершенства.

А на Визасе, осознав, что гордыня все же на миг затмила ему взор, Фениксиец осуждающе говорит самому себе: «Фулгрим, имя тебе – гордыня». Конечно, он все это понимал. Он способен к глубокому самоанализу, видит свои слабости. И он борется с ними изо всех сил. Ярчайшее тому подтверждение – как Голконда сумела увидеть то самое мгновение, когда примарх усилием воли подчинил себе темный гнев, поднявшийся в глубине его души. Вот описание этого эпизода:

Фениксиец умолк. На мгновение его черты исказились, и Голконда мельком заметила то, что скрывалось под чрезмерно красивым лицом. Потом он улыбнулся вновь, искусно вернув маску на место.

И да, это уже вторая маска Фулгрима. Но эта нужна ему не для того, чтобы защищаться от окружающего мира. Эту маску он использует, чтобы защитить окружающий мир от себя. Потому что знает – с его возможностями поддаваться гневу нельзя. Это подтверждает великую мудрость примарха III легиона, который действительно отлично представлял себе, как устроен мир. Вот одно из его рассуждений (снова сольник):

Тогда все было проще. Он без труда различал хорошее и плохое, с легкостью определял своих врагов. Но к тому времени примарх еще не повзрослел и смотрел на мир глазами ребенка. Лишь впоследствии он осознал, что реальность – сложное устройство, полное движущихся частей, любая из которых выполняет собственную функцию и может сломаться. Когда Фулгрим разобрался в работе этого механизма, концепции вроде «добра и зла» сменились для него «эффективностью и необходимостью». Да, треснувшая шестеренка порой громко скрипит, пока ты снимаешь ее, но испорченные детали нужно заменять ради машины в целом… И все же он признавал ценность даже сломанных шестеренок. Ведь их предназначение определяет не механизм, а мастер.

Это рассуждение – совершенно. И важно для понимания образа Фулгрима сразу в трех контекстах. Во-первых, здесь примарх всего парой фраз максимально емко описывает разницу между мировосприятием ребенка и взрослого человека. Ведь в детстве все действительно просто и мир делится на черное и белое. Лишь со временем человек понимает, что многое относительно, и то, что со стороны кажется злом, в действительности может быть необходимостью.

Во-вторых, идея «замены испорченных деталей ради машины в целом» опять же говорит нам о том, что у Фулгрима тонкая натура и он крайне болезненно переживает любые жертвы, хотя и пытается подобными философскими силлогизмами объяснить для себя их важность. Он не хочет, чтобы люди гибли. И пытается убедить себя, что это нужно. Но… нужно ли? Ведь и Акурдуана задался тем же самым вопросом.

Наконец, в-третьих, заключительная часть рассуждения имеет не только философский подтекст. Фраза «их предназначение определяет не механизм, а мастер» максимально точно описывает примархов. Ведь они не выбирали свое предназначение – этот выбор за них сделал Император. И я думаю, что Фулгриму было больно это осознавать. Осознавать то, что он создан для этого жестокого мира, в котором не может найти себе места, поэтому вынужден прятать себя настоящего. Отсюда – его порывистость, несдержанность, импульсивность. То есть, например, у Льва импульсивность – определенно характеристика затяжного пубертатного периода (как минимум – чисто психологически). Но Фулгрим давно созрел как личность и тут уже как у другого классика: «Горе – от ума».

И конечно, все это усугубилось тем фактом, что III легион привел к Согласию меньше планет, чем любой другой. Да еще и едва не погиб из-за генетического дефекта. Именно это постоянно заставляло Фулгрима быть лучше – ради себя, своих сыновей и всего Империума. И вполне по-человечески он хотел доказать братьям, что он и его Дети Императора не слабы, что они достойны занять свое место в великих планах Повелителя Человечества. Отсюда – вся тема с поиском совершенства, недостижимого идеала. В подтверждение моей мысли цитата из сольника:

Десятилетия разочарований превратили его в тень того, кем он был прежде. Сгибаясь под бременем проблем, Фулгрим порой мечтал вернуться в крепости-фабрики своей юности. Тогда он был доволен жизнью, полон простых устремлений. Сейчас все казалось ему слишком масштабным, и примарх словно бы каждый час боролся с трудностями нового бытия.

В этом – трагизм Флугрима, его сделали частью мира, в котором он не хотел жить. И заметьте – Фениксиец, отлично понимая подоплеку своих устремлений, не озлобился, он никогда не стремился кого-то намеренно задеть, поставить себя выше братьев. В отличие от Мануса, он не хотел быть Воителем, ему было плевать на власть. Вместо этого Фулгрим тешил себя своими маленькими радостями. Вот одна из них:

– Идемте, мы отправимся на моем личном корабле, – примарх указал на одну из «Грозовых птиц». Она превосходила соседок в размахе крыльев, изящно загнутых назад. Тупой нос машины после переделки напоминал клюв. Голконда с Фрейзером, разумеется, одобрительно заохали, и Фениксиец расправил перышки:

– Я сам разработал и сконструировал ее на оружейной палубе. Самый быстрый транспорт во всем экспедиционном флоте.

– Это важно? – спросила Пайк.

Фулгрим усмехнулся:

– Только для меня.

При этом Фениксиец не только был мудр и добр, он также был великолепным политиком. Вероятно, в этом смысле он не уступал Хорусу и его желание подчинить себе Визас лишь с шестью войнами – очередное подтверждение этого тезиса. Тут снова приведу цитату из сольника:

Фулгрим наживал врагов лишь потому, что существовал. Он привык к этому. На Кемосе примарх вынужденно лавировал между чужих сфер влияния, неторопливо разрушая и перестраивая древнюю клановую систему. Будто давно устаревшая машина, она создавала больше проблем, чем решала. Теперь происходило то же самое, но в намного большем масштабе. Для управления территориями, захваченными в Великом крестовом походе, создавалась новая бюрократия, враждебная к не подконтрольным ей элементам. Братья примарха еще не понимали этого – возможно, лишь Хорус догадывался, – но Фулгрим вырос среди таких механизмов власти. Фениксиец мгновенно распознавал их скрытую опасность.

А теперь самое главное. Фулгрим согласился следовать за отцом, потому что верил в мечту о светлом будущем для всего человечества. Но какую роль он отводил самому себе в этой грандиознейшей из пьес? Ответ прост, и его дает сам Фениксиец:

Нестабильность порождает насилие, а насилие заканчивается смертью. Вот только умирают при этом не влиятельные и богатые люди, а труженики с заводов и полей. Это значит, что долг сильных – защищать.

Под занавес не могу не остановиться на еще одном, пусть и второстепенном, но интересном вопросе. Насколько Фулгрим был хорош как мечник? То есть в мирных искусствах он проявил себя настоящим мастером. Например, на «Гордости Императора», его флагмане, был целый холл, уставленный великолепными скульптурами, изображавшими великих воинов и лидеров легиона. Все эти скульптуры сваял Фениксиец (жаль, что после Маравильи их испортили и извратили).

Так насколько же силен был Фулгрим как воин? То, что он победил в поединке Жиллимана, ни о чем нам не говорит. Потому что Робаута кто только не побеждал. При всех положительных качествах Владыка Ультрамара он явно был далеко не топовым воином среди братьев. Поединок Фениксийца с Манусом кажется более показательным, но проблема в том, что мы не знаем истинных сил Ферруса.

Повелитель Железного Десятого приглашал на дружеский спарринг многих своих братьев. Вулкан отказался, Фулгрим тоже. Он бился с Императором и проиграл ему, что закономерно. Он победил легендарного медузийского змея Азирнота, который по общепринятой версии является творением некронов, потому что по легенде его кожа «перетекла» на руки Ферруса после его победы. При этом, учитывая, что речь идет о некродермисе, из которого некронтир сделали тела для К’Тан, можно предположить, что Азирнот был осколком одного из К’тан, вроде того, который победил Император на Терре. Если это так, то Манус должен быть исключительно силен.

Победа над одним из Владык Гардинаала тоже может быть значима для нас, потому что Феррус одолел шагоход-гробницу лишь благодаря своей физической мощи и рукам из некродермиса. При этом он находился под псайкерским давлением, что добавляет ему очков. Однако он дважды проиграл Фулгриму в реальном поединке. Убил его не Фулгрим – это сделал демон руками Фениксийца, но все же брат превзошел Мануса в смертельной схватке. Плюс он сразил аватар Кхаэлу Менша Кхейна (пусть и под бафом), призыв которого, как известно, обходится эльдарам жизнью экзарха. То есть такой аватар, по идее, должен обладать невероятной силой. Ведь, по сути, это воплощение бога (возможно – одного из Древних).

Голконда говорит фразу: «… по общему мнению, он был самым проворным из братьев». Однако ловкость хотя и является важным для воина качеством, едва ли гарантирует… вообще хоть что-то. Таким образом, можно предположить, что Фениксиец действительно был сильным воином, одним из топов. Но дальше предположений мы пойти, увы, не можем.

Грустное заключение

Я постарался максимально наглядно показать, каким на самом деле был Фулгрим. Добрым, гуманным, эмпатичным. Великим фехтовальщиком и не менее великим лидером. Умелым стратегом, опытным дипломатом. Он знал, что создан для войны, но стремился к миру. И вдохновлял других своим примером. Фениксиец умел ценить жизнь – свою и других. Он знал, что такое любовь, и хотел, чтобы она царила в галактике. И все это – несмотря на то, что Фулгрим не хотел жить в этом мире. Потому что жестокость этого мира разрушала его. Примарх Детей Императора был слишком… тонок душой, слишком чувствителен, чтобы оставаться самим собой в таком мире. Поэтому он носил маски, чтобы сохранить себя настоящего.

И этот Фулгрим – такой Фулгрим, каким его задумал Император – умер на Лаэране. Он умер в тот миг, когда взял в руки серебряный клинок. И тут справедливо задаться вопросом – чья в том вина? Ведь если бы он знал о Хаосе, то сразу бы понял, кому поклонялись лаэранцы. И едва ли он коснулся бы проклятого меча. Ведь хотя Фулгрима можно охарактеризовать по-разному, он совершенно точно не был авантюристом. И он не стал бы рисковать, зная, какой может быть цена.

Но примарх не верил в богов, как приказал ему отец. Поэтому оказался совершенно беззащитен перед Богами Хаоса. И потом, хотя ему все же удалось вернуть себе власть над телом, он не избавился от демона и влияния варпа. Демон навсегда остался в его теле и связь с Имматериумом тоже осталась. Она продолжала подтачивать суть Фулгрима, который к этому моменту уже давно перестал быть собой. Так что предательство Фениксийца – не его выбор. Так же как судьба примарха-завоевателя миров не была его выбором. И в обоих случаях он оказался лишь инструментом в руках сил, возможности которых с самого начала были несопоставимы с его собственными возможностями…

Но надежда есть. Ведь клон Фабия показал, что истинный Фулгрим никогда бы не принял позицию Хоруса. И я думаю, что Байл заблуждался – его отец во второй раз не совершил бы той же ошибки, если бы знал, чем на самом деле является Имматериум и кто им правит. Так что же, может Феникс возродиться снова?..

P.S. Интересно, что зачастую название родного мира примарха органично вписывается в его образ, подчеркивая общую стилистику (например, Ваал) или даже определяя семантику (например, Хтония). Но в случае с Фулгримом все интереснее. На английском название его планеты записывается так – Chemos. В этом виде слово не существует, но я предполагаю, что оно образовано от приставки «chemo», которая используется для составления сложных слов в значении «химически индуцированный».

Это предположение логично, потому что Хемос был, по сути, конгломератом фабрик, он представлял собой индустриальный мир, и этот образ контекстуально можно противопоставить природному, естественному началу. Но Фулгрим хотя и воспринял многое от своего мира, развивался вопреки ему. На Хемосе не было искусств – он создал их. Хемос умирал – Фениксиец возродил его. Он выкорчевал деградировавшую клановую систему и заменил ее просвещенной монархией.

Все это подчеркивает трагичность образа Фулгрима, о которой я говорил выше. Потому что с самого начала Фениксиец находился в обстоятельствах, которые противоречили его натуре. И Хемос, и вся галактика были для него искусственными («химически индуцированными») обстоятельствами, которые совершенно четко противостояли его естеству.

Таким образом, архетип Фулгрима – это так называемый лишний человек. Человек не своего времени. И с этой точки зрения он получается самым трагичным примархом (понимаю, в стриме про Русса я говорил иначе, но тогда я еще не был так близко знаком с Фениксийцем).

Источники:

• «Лживые боги» Грэм Макнилл;
• «Галактика в огне» Бен Каунтер;
• «Фулгрим» Грэм Макнилл;
• «Тысяча Сынов» Грэм Макнилл;
• «Первый Еретик» Аарон Дембски-Боуден;
• «Сожжение Просперо» Дэн Абнетт;
• антология «Примархи»;
• антология «Смерть и своеволие;
• антология «Сыновья Императора»;
• «Расколотое отражение» Гржм Макнилл;
• «Ангел Экстерминатус» Грэм Макнилл;
• «Мстительный дух» Грэм Макнилл;
• «Фулгрим: Палатинский Феникс» Джош Рейнольдс;
• «Феррус Манус: Горгон Медузы» Дэвид Гаймер;
• «Фабий Байл: Повелитель клонов» Джош Рейнольдс.

Еще статьи по вселенной Вархаммера:

Лоргар Аврелиан - Было нашим оружием Слово...

Сангвиний, Великий Ангел: моя кровь – моя добродетель

Корпус Смерти Крига: закаленные в атомном огне

Корвус Коракс – Ворон (Не)Обыкновенный

Кто такие Древние – что мы знаем о первородной расе галактики?

Робаут Жиллиман – Цезарь гримдарка, который знает, как надо

«Фигуры расставлены» Гэва Торпа – кто есть кто?

Генетическое семя и анатомия Примарисов – великий прорыв Коула или извращение шедевра Императора?

Леман, мать его, Русс – блиц-обзор Волка Шрёдингера

Канал на Ютубе

Группа в ВК

Блог на Пикабу

Ну и теперь у нас свой телеграм-канал с чатом))