GQ писал про этого молодого актера, когда фильм «Бык» с ним в главной роли победил на «Кинотавре». С тех пор с ним вышло еще две большие картины: «Фея» и «Калашников».
Поговорить с Юрой непросто – он постоянно снимается. Мы встречаемся с ним в скайпе поздно вечером. Борисов дает интервью на бегу, переодеваясь и открывая пиво.
GQ: Мы с тобой общались для GQ чуть меньше года назад, когда ты считался еще восходящей звездой.
Юра Борисов: (Смеется.) А сейчас я уже взошедшая звезда?
И воссиявшая. Что самое главное с тобой произошло с тех пор?
Со мной произошел карантин, которому я благодарен. Если бы не он, я бы, наверное, не соображал бы вообще, чем занимаюсь, зачем все это делаю. А тут возник повод не делать ничего, но очень много думать.
До чего ты додумался?
Ни до чего. Но по-другому посмотрел на работу. У меня вошло в привычку хвататься за все, что предлагают.
И именно в карантин я понял, что это неправильно. Можно уже тщательнее выбирать, браться только за то, что того стоит. Спасибо карантину за возможность остановиться и увидеть, куда и зачем я вообще двигаюсь.
Ты номинирован сразу за три фильма: «Быка», «Фею» и «Калашникова». Какой персонаж любимый?
Это разные фильмы, их странно сравнивать. Все равно что сравнить Серова, Ван Гога и Кандинского.
Образно. Тогда так: над каким персонажем было сложнее работать?
Над всеми по-своему сложно. В каждом фильме ты встречаешься с новыми сложностями, потому что кинопроизводство – это коллективный процесс. Нельзя сделать роль безотносительно того, какой оператор, режиссер, художник по костюмам, по гриму. Иначе получится мертвечина.
Все три персонажа у тебя довольно неоднозначные. Но первые два – выдуманные. А последний, Калашников, – настоящий. Как ты себя самого примирял со спорным к нему отношением?
Меня Костя (Буслов, режиссер фильма. – Прим. GQ) позвал за неделю до начала съемок. Режиссером должен был стать Сергей Бодров – старший, но все изменилось. Снимать нужно было срочно, потому что необходимый в кадре снег таял. Было мало времени на подготовку, мало времени подумать, нужно мне это вообще или нет.
Год назад многие говорили, что при такой плотности съемок ты рискуешь превратиться в условного Сашу Петрова. Как тебе удалось этого избежать?
Сравнение меня и Саши – дурацкое, мы абсолютно разные. У него одни желания, у меня другие. Мы не могли пойти по одинаковой дороге.
Мы знаем, какое желание у Петрова – завоевать «Оскар». Ты же говорил, что не хочешь ничего завоевывать. При этом выложил большой шоурил с английскими субтитрами, явно нацеленный на завоевание Запада, разве нет?
Просто у меня уже есть какая-то связь с русским кинематографом. А там меня никто не знает. Мне было 17 лет, когда я понял, что хочу сниматься в кино. Я спросил себя: что надо для этого сделать? Надо, чтобы про меня узнали. А для этого просто нужно прийти куда-то и сказать: «Привет! Я есть. Можете меня позвать на пробы». Так же и с Европой. За те десять лет, что я снимаюсь в России, мне и в голову не приходило, что можно играть на другом языке, в другой стране. Десять лет назад международное киносотрудничество было практически закрыто. Поэтому шоурил – всего лишь способ для людей там узнать, кто я, на каком уровне нахожусь. Я его выложил, и теперь стали появляться предложения из-за рубежа.
Ты раньше часто говорил, что далеко не все у тебя получается, как хотелось бы. Сейчас стало получаться чуть лучше?
Нет, только хуже. Я не лукавлю. Какой-то вот такой период, что ни хрена не получается. Я вообще не понимаю, как играть, что делать, зачем.
На фоне этой рефлексии ты в августе опубликовал фотку в инстаграме с подписью «Я говно, с Днем кино». Это просто для рифмы или ты правда так считаешь?
Правда. После карантина было очень сложно – я три года подряд снимался по 300 дней в году. И тут все остановилось. С одной стороны, это хорошо, потому что актерский аппарат потерял какие-то наработки, а теперь их можно выстроить заново. А с другой – я начинаю что-то делать, а получается то слишком много, то вообще ничего. Не понимаю: как, где, чем, что?
Это похоже на историю со спортсменами, которые выбились в изоляции из формы и им приходится снова ее нарабатывать.
Все равно я благодарен карантину за то, что он задал так много вопросов. Теперь внутри меня созрело желание делать что-то еще, необязательно в актерской профессии.
Что?
Пока не знаю. Вот сделаю – тогда поговорим.
