Старческая память имеет удивительное свойство, она не помнит, что было сегодня утром, но порой помнит в деталях, что было когда-то в детстве, вечером, когда приехала одна тётя.
Эту историю мне поведала одна калмыцкая бабушка, в её голове произошла вспышка памяти и тут же погасла, через двадцать минут она уже не помнила, что мне рассказывала, и называла меня именем своей внучки.
История эта интересная и очень занимательная, и мне даже пришлось долгое время искать дополнительную информацию, чтобы уточнить некоторые детали и дополнить пустоты. Произошла она, когда наших ребят забирали на фронт. В призыв попал старший брат этой старушки Ноонг. И семья спешно стала собирать своего солдата, а заодно и подумывать о божьей защите. Но их отец был коммунистом и имел высокий пост, и категорически запретил бегать к кому-то и освящать какие-то амулеты. Тогда все вспомнили старую тётку Ноган, которая всю жизнь прожила на чабанской точке и ни слова не знала по-русски. Она была весёлая, говорливая и абсолютно безграмотная, так получилось. Ноган приехала вечером, закрылась в комнате с Ноонгом и его матерью, и стала с удовольствием рассказывать большой-большой секрет. Который по озорному малолетству через щёлку подслушала моя старушка.
Очень давно, когда калмыки были могущественным народом, они поклонялись Богу Чингис-хана. Не было у этого Бога храмов и идолов, так как Бог этот был один общий и знакомый всем – Небо. А потом вдруг кто-то решил, что небу поклоняются только язычники и дикари, что истинный бог должен для калмыков стать Будда. И всё, что было связано с религией неба, уничтожали и преследовали. Но сохранился в памяти Ноган один обычай, который имел столько примет и суеверий, что о нём можно было написать целую книгу. Этот обычай так и назывался - "заговор амулета". И запомнился он потому, что его мог сделать каждый, но мужчины в основном просили шаманов, а девушки проявляли самостоятельность, и у них на это были свои причины.
Примечательно, что амулетом могла служить любая вещь, кроме изображения чужого божества или острого предмета. И многие до последнего носили такие амулеты под видом обычных вещей, не вызывая ни у кого подозрения. Смысл обряда был прост: надо было встать утром рано на рассвете и пойти пешком к ближайшей большой воде. Там сперва накормить птиц, - тем самым сделать приношение небу, потом кинуть еду в воду, - тем самым сделать приношение воде. И неспешно идти по берегу в сторону рассвета, ожидая знака. И, дождавшись знака, тут же развернувшись, идти в степь, пока не повстречаешь истлевшие кости павшего животного. Знаком могла послужить рыба, которая выпрыгнула из воды или появившееся животное. Но если встречался человек, то надо было делать всё сначала, считалось что просто это не тот день для таких дел. Бывало, что человек по нескольку раз не мог сделать обряд, потому что постоянно встречал других людей. Про таких говорили, что они либо много болтают, либо замусорили свою жизнь лишним. В степи надо было собрать не меньше трёх и не больше девяти костей, но только не шесть. Была такая примета, что если повстречались кости мирного животного, - то будет жизнь мирной, если хищника, - то жизнь будет полна опасностей. Кости молодого животного гарантировали крепкое здоровье, а вот старого - наоборот. А вот кости птицы говорили о жизни в чужой сторонке. Кости рыбы служили знаком, что в жизни надо что-то резко менять. А потом кости надо было завернуть в свой ношенный платок или в часть какой-нибудь одежды. Часто, у кого болели ноги, заворачивали кости в ткань, взятую из штанов. Но и здесь была масса примет. Большую роль играл цвет ткани. Жёлтый выбирали те, кто мечтал разбогатеть, красный - воины, зелёный - пастухи, белый - лекари, чёрный - шаманы, голубой - те, кто уходил в дальнюю дорогу. Девушки обыкновенно вышивали на платке затейливые узелки, считалось, что они гарантируют крепкий брак и женское здоровье. Некоторые озорницы воровали платки или кусок одежды понравившегося парня, носили при себе три дня, а потом использовали для амулета, считалось, что тем самым они связывают свою судьбу с этим молодым человеком. Но шаманы такое не приветствовали.
После того как кости заворачивали в платок, их закапывали в небольшую ямочку. Женщинам было положено копать яму руками, а мужчина мог воспользоваться своим верным оружием, как нож. Иногда случались удивительные вещи, люди копали яму, а находили предметы, такие как украшения. Тогда считалось, что надо забрать предмет как свой амулет сразу. Найти в земле кости считалось знаком, что данный человек прольёт много крови. Острые предметы считались дурным предзнаменованием скорой смерти.
Рядом с ямой в сторону рассвета клали сырой кусок мяса и выливали молоко, и уходили не оборачиваясь. В день заговора амулета строго запрещалось ругать стариков и детей, и следовало помогать каждому безвозмездно, кто попросит о помощи. Даже был рассказ про одного слепого мальчика, который был сирота и жил у своего бедного дяди. Он почему-то часто приходил к людям именно в день заговора амулета и просил о помощи. Его родители были убиты в дороге, и говорили, что видимо, они стали степными духами, которые могут защищать и наказывать живых людей, смотря, как те отнесутся к их больному сыну. Все удивлялись тому, что мальчик, который так редко просил о помощи, почему-то всегда обращался именно в день заговора амулета, как он это угадывал, никто понять не мог, и просто верили и не отказывали ему в помощи.
Амулет должен был переночевать в степи ночь, чтобы получить благосклонность ночных чёрных духов. А на рассвете получить благословение белых чистых духов. Только в обед следующего дня хозяин шёл за амулетом. Было очень хорошо, если амулет оставался на месте, значит, всё прошло гладко. Если ямка была разрыта, а амулет утерян, значит был выбран не тот предмет или даже не тот платок. Кости опять зарывались. И обряд делался по-новой. Его можно было делать три раза, если три раза были не успешны, то это говорило либо о сильной порче, либо о каком-то грехе данного человека, повторить можно было только через три года.
Считалось хорошей приметой потерять амулет в родной степи или в воде, значит, хранители заговорённого тем самым выкупили его от беды или болезни. Плохо было потерять его на чужбине, тогда обряд делался по новому. И после него человек воздерживался год, а то и больше от дальних поездок.
Ноонг сделал всё, как ему рассказала тётушка Ноган, и уехал на фронт с защитой в рубахе - медной пуговицей. Пуговица считалась хорошим выбором для амулета, если человек не был путешественником и не мечтал о дальних походах, она гарантировала крепкие нити с родным домом. Через много лет, пройдя войну и ссылку, Ноонг вернулся домой, прихрамывая на ногу, с туберкулёзом, но живой. Он прожил ещё семь лет, хотя врачи давали меньше, и оставил после себя четверых детей. Похоронили его в рубашке, изнутри которой была пришита та самая пуговица. Было такое поверье, что если человек погиб на чужбине или его тело не было погребено по правилам, но он умер с таким амулетом, то ничего страшного. Белые духи всё равно проведут его туда, куда надо, а чёрные и злые не тронут. К сожалению, об этом обычае забыли, хотя его делали даже чужаки исповедующие другую религию, потому что этот обряд был больше всего, как уважительным подношением местным духам и гарантировал их благосклонность. Считалось, что если чужак потерял амулет, значит, ему надо уезжать с этих мест, так как ему грозила опасность.
Автор Галинадар
