Небоскрёбы чужих городов иногда скрываются
в лучах изобретённого солнца.
Глава 1 Закулисный игрок
Поднявшись ранним утром в воздух, авиаторы с тревогой изучали горизонт, опасаясь увидеть в девственном небе крылья истребителей Германии. Разбрызгивая с винтов конденсат, аппарат весело трещал до полудня, затем принимался надсадно чихать. Экспериментальная модель, сделанная для демонстрации, обладала микроскопическим запасом хода, в результате через каждые двести километров приходилось высматривать очередную аптеку. Найдя удобную площадку, Левоневский опускал аппарат за счёт ротации поближе к деревьям, чтобы после торопливой заправки геликоптер снова махал блестящими лопастями вслед за солнечным диском.
До заветной цели оставалось чуть больше пяти часов, когда беглецы приземлились у Трира неподалёку от границы с Францией. Но напрасно Ленар радовался скорому окончанию приключений. Зигмунд только принялся за последнюю бутыль керосина, когда от сосен, посаженных ровными рядами так, что невозможно спрятаться, появился незнакомец в тонком драповом пальто, размахивая свёрнутой в трубочку газетой.
Господин с карими глазами навыкате, указывающими на беспринципного афериста, сел у подножья дерева на толстый слой жёлтых иголок, вытянув перед собой лакированные туфли итальянской работы. Казалось, его вовсе не интересует ни летательный аппарат, ни персоны авиаторов. Достав Berliner Tageblatt, начал сосредоточенно читать, изображая максимальный интерес к газетным статьям.
– Зигмунд, уверен, что это враг. Придётся убить из револьвера, – довольно громко предложил Ленар.
Услышав столь зловещее предложение, господин внимательно посмотрел на авиаторов поверх круглых очков в золотой оправе и снова принялся с невозмутимым видом изучать газету.
– Может, сначала узнаем причину визита? Да и зачем убивать? – отозвался лётчик, убирая от шасси ящик с пустыми бутылками.
За время длительного полёта, когда люди, сведённые обстоятельствами, в обязательном порядке знакомятся, он так и не смог узнать инородца, все его действия не имели ничего общего с принятыми манерами. Поступки не объяснялись прагматизмом, какой там, к чёрту, прагматизм, когда этот самый маэстро постоянно указывал на причины, побудившие Зигмунда к очередному вранью из вежливости. «Это, в конце концов, раздражало!» Однако в голове маэстро всё было устроено совсем особенным порядком. Наоборот, именно это он и считал верным и нужным к исполнению. Тем не менее, он готов был учитывать мнение спутника для собственного душевного комфорта. В этих джунглях из смыслов и рефлексий, на взгляд Зигмунда, мог разобраться только опытный психиатр или окончательный сумасшедший.
«Помилуйте, ну кто станет подобным образом угрожать? Это ведь полная чушь! Человек ровным счётом ничего сделал, а ему смерть обещают. Может быть это вовсе любопытный прохожий? Да даже если у него и дело есть, надо поздоровается сначала, по крайней мере. А то ведёт себя, как бандит. У них там на болотах может и принято подобным образом разговаривать, но здесь всё иначе, здесь, в конце концов, Европа!»
Два часа – это много или мало? Конечно, для путешественника, возвращающегося домой, бесконечная уйма времени, когда каждая минута превращается в неодолимую вечность, в этакого скифского истукана: можно поливать молоком лицо сколько угодно, или кровь из вены пустить к ногам в глиняную чашку, а он будет недвижно смотреть куда-то на восток, туда, откуда встаёт солнце и приходят степные ураганы, совсем безразличный к жалким подношениям, жалких людей. Книжные профессоры пишут всякую ахинею насчёт жертв. А как не проткнуть чужое сердце, когда молчит языческий бог, молчит безответно, вот и резали соплеменников, чтобы впечатлиться злодейством и начать верить в своё знамя, свой флаг.
Этот лупоглазый господин у кого хочешь мог вызвать подозрение, в любом уголке системы Солнца. Ну посудите сами, и кто так запросто кинется к авиаторам на машине неизвестной конструкции? Хорошо, обыватель – вещь вполне понятная. Тогда отчего не стал здороваться, интересоваться? Однако расселся под сосной, как человек привычный к совсем особенному обращению, когда его спрашивают, а он изволит форс показывать. В модель затеял играть, и что тогда должен был делать Ленар – политесы стелить? Нет уж, раз пациент пришёл в больницу – пусть привыкает к процедурам.
– Хорошо, товарищ коммунист, жалеть соберёмся потом, – изучив физиогномию любителя берлинской периодики, маэстро поинтересовался: – Господин, или как вас там, дело есть или любопытство жить мешает?
– Entschuldigen Sie Bitte![i]– с виноватой улыбкой ответил незнакомец.
– Зигмунд, ты слышал? Издевается! – возмутился Ленар и взвёл курок офицерского револьвера системы Наган. – Стрелять, Бите Швунг? – спросил гостя со зловещей улыбкой, наводя оружие в центр лба.
– Зачем вы так с безобидным иностранцем? – упрекнул Зигмунд, отводя ствол револьвера. – Wollten Sie etwas?[ii]
Господин, поднявшись с травы, с невозмутимым видом определил газету в карман, зачем-то осмотрел местность, на которой расположилась ажурная конструкция геликоптера и произнёс с лёгкой картавостью:
– У меня, собственно, дело к вам, господин Ленар.
– Вот видишь, Зигмунд, а ты: «Вас ист дас». Товарищ оказался ваш, русский!
– Почему это мой? – обиженно поджал губы польский дворянин.
– Не кобеньтесь, а то чей же ещё, славянский язык знает, – Ленар убрал револьвер в кобуру. – Излагайте своё дело, кстати, представьтесь.
– Александр Львович Парвус, можно просто – доктор Парвус.
– Во как! Читал в энциклопедии, но, чтобы вот так, персонально иметь счастье. Восхищён непотопляемостью! Израиль Гельфанд, кажется, настоящее имя. Я ваш искренний поклонник без всяких преувеличений. Какими судьбами и в наш палисадник?
– Имя Кошко вам знакомо?
– Допустим. Но как может интересовать человека вашего калибра Московский сыск?
– Что поделаешь, – сокрушённо вздохнул доктор Парвус. – Досадное недоразумение. Конфликт интересов. Да-с.
– Надеюсь, Порфирий Францевич на моей стороне против кайзеровского генштаба? Иначе мне не устоять перед мощью немецкого интеллекта.
– Льстите, причём грубо и с издёвкой. Это для чего?
– Извините, категорическая нехватка времени, просто катастрофа! А здесь ваша персона с Berliner Tageblatt. Кто угодно запаникует. Там за облаками железная башня Эйфеля, а здесь, на земле, где ходили сапоги великих Гёте и Шиллера, ваши лакированные штиблеты со стоптанными каблуками. Хотите организовать дебош в местной пивной? Право, не опускайте планку.
– Напротив, это вашей репутации позавидовать можно. Целый форт превратили в больницу. Газетчики тираж сделали, описывая мятеж гарнизона.
– Ой, вот кто бы сетовал! Читал «Меморандум». Впечатлён до невозможности. Но при чём здесь мои пасьянсы?
– Хочу организовать встречу, приватную!
– Женщинами не интересуюсь, от них одни неприятности. Мне, извините, возраст позволяет большое «Фи» делать.
– Персону трудно назвать женской. Это ваш хороший знакомый.
– Вот тебе и помощник – спелись! Что с миром происходит. Даже врагов нельзя оставлять без присмотра, обязательно сломают игрушку. Всё-то надо знать мальчишкам и девчонкам. А просто так, чтобы жить и стрелять косточками от вишен в небо – никак?
– Чувствуется, вам нравиться паясничать. Это от нервов?
– Вот ещё! Зигмунд подтвердит – от вредности, – Ленар посмотрел на своего спутника вопросительно. – Ведь так?
– У меня другая теория – от глухого отчаяния. Должен заметить, пугает неподготовленного к вашим эскападам человека.
– Зигмунд, не подыгрывайте демону революций. Он сам кому хочешь даст кулёк с Монпансье, а потом непременно ограбит.
– Удивительно, откуда вы всё это знаете?
– ЖЗЛ читал. У меня хорошая библиотека на мангровых болотах.
– В Индокитае?
[i] Entschuldigen Sie Bitte! (нем.) – Извините, пожалуйста!
[ii] Wollten Sie etwas?(нем.) – Вы что-то хотели?
Читать здесь: https://author.today/reader/95693/797900 #steampunk #fantasy #fantastic #gyperpunk
