- Странно, а почему какие-то предметы работают в тумане, а какие-то нет? – удивлялся Степан, снимая сапоги.
- Не знаю. – устало ответила Катерина, доставая скатерть-самобранку и расстилая её на столе. Она уже по опыту знала, что с голодными мальчишками говорить сложно, а где-то даже опасно. Нахамят запросто.
- Да ты ничего вообще не знаешь! – Степан рос в семье, где любое его желание исполнялось как только он его высказал, терпеть неудобства был не приучен в принципе, и поэтому как только их походы стали дольше, и труднее, общаться с ним тоже стало сложнее.
Катерина так за день уходилась, что есть даже не очень хотела, так что-то пожевала, и едва не падая, пошла укладываться спать. А уже задернув занавеску, услышала как мальчишки ворчат о том, что сил нет, устали, и вообще не хотят больше никуда идти.
Утром Катерина с трудом поднялась, так болели мышцы ног, да и вообще все мышцы, мальчишки поднялись очень неохотно, а позавтракав, едва заставили себя выйти из избы. Катя скатала её в деревянный шар, уложила в сумку и отправилась дальше, стараясь не обращать внимание на воркотню Степана и Кира. Вечером с ней уже не разговаривали, дружно сделав её виноватой в том, что она до сих пор не нашла сказку. Катерина понимала, что надо идти дальше, выхода у них просто нет. Но, как заставить Степана и Кира, она не знала. Попыталась было поговорить, оба фыркали и орали, что сил у них никаких нет!
- Что ты пристала! Я завтра просто не поднимусь! – Кир бессильно лежал на лавке.
- И я тоже! Мы просто на нуле! Выдохлись! – Степан был в ещё более раздраженно-гневном состоянии.
Утром Катерина и сама едва встала. Туман давил и заставлял лечь обратно, уснуть, нет, не так как сказочных героев, а просто не хватало воздуха, сил. Холодная духота, почти нет света, туман обволакивает предметы, меняет очертания, раздражение и усталость накатывают гораздо сильнее, чем на свежем воздухе. Катя заставила себя умыться ледяной водой. Немного полегчало. Она потрясла за плечо Степана. Тот раздраженно дернулся от её руки. Кир вообще сделал вид, что не проснулся.
- Ладно. Я ухожу. Вы можете отдыхать. Я пройдусь вокруг и вернусь. – решительно заявила Катерина в пространство. – Надеюсь, что вернусь. – добавила она гораздо тише. Вышла из избушки, ласково погладила притолоку и решительно зашагала вперед.
- Глупо конечно, их оставлять, но я должна найти сказку, а не в избе сидеть! Что мне делать, если они так и не выйдут! Очень надеюсь, что тварей здесь нет! – бормотала Катерина себе под нос.
Мальчишки в каком-то оцепенении дремали почти до обеда. Потом голод и некоторые другие потребности всё-таки заставили их подняться.
- А где Катька? – Cтепан изумленно осмотрел горницу и выяснил, что Катерины нет.
- Не знаю. Она что-то говорила, что уходит, но это же не в серьез было! – убежденно заявил Кир. И оба спутника сказочницы, уверенные в том, что вредная девчонка-командирша просто решила их напугать, где-то спряталась и дремлет, начали осматривать избу.
- Слушай, неужели она всё-таки пошла одна? – Кир с ужасом смотрел на друга.
- Походу да… - тем же тоном ответил Степан. Оба сообразили, что Катька может быть где угодно, и хорошо, если вообще жива!
- Вот дура-то! – заорал Кир, от ярости с силой приложив кулаком в стену. А потом, взвыв уже от боли, он решился. – Надо идти её искать.
- А если она сюда вернется? – Cтепан с сочувствием рассматривал как Кир приплясывает, потирая ушибленную руку.
- И что? Будет её избушка ждать. А если не вернется? Если она сейчас тонет в какой-то речке, или тварям попалась?
На том и порешили. Вышли из избушки, закрыли дверь, и вдруг услышали странный звук за спинами, резко оглянулись и вместо избы увидели небольшой деревянный шар.
- Класс! Ну как же мы забыли, что если все ушли и закрыли дверь, она и сама может свернуться! – ахнул Степан. – И как теперь?
Словно в ответ на его крик, шар покрутился на месте, а потом решительно покатился по траве и мхам.
- Не понял, это что, как клубок, что ли? – Кир бежал за шаром, жутко боясь его потерять из вида.
- А куда он катится? – Степан сначала пытался шар поймать, но куда там! Уворачиваться тот умел куда лучше, чем Степан умел ловить.
- Спроси его. Может, ответит! – Кир бежал, ощущая, что мышцы уже слушаются исправно. Тренировки с Волком всё-таки даром не прошли. Думать, что там с Катькой, было страшно, поэтому он просто сфокусировался на погоне.
Шар легко преодолел мелкий ручей, и покатился вверх по склону. А там…
- Катька! Зараза! Да что же ты творишь! – закричали оба от облегчения не зная то ли поругаться с невозможной девчонкой, то ли простить её на радостях. Шарик подкатился к хозяйке и ткнулся в её кроссовок.
- Да как же ты меня нашла, избушенька, солнышко моё? – Катерина ласково погладила шар, насухо вытерла его от воды и бережно спрятала в сумку. А потом посмотрела на мальчишек. – Чего вы примчались как два лося? Я уже два раза приходила и смотрела, что вы спите, что все нормально. Я тут рядом хожу. Я же сказала и записку оставила. Вот, кстати и она. – Катерина рассмеялась и зайдя Киру за спину, постучала пальцем по его спине. – Ты бы хоть на ветровку глянул, прежде чем одевать. Я на неё сверху записку приколола. Чуть английскую булавку в сумке выкопала, а ты и не увидел!
Мальчишкам стало стыдно. Так стыдно, что оба забормотали какие-то глупости. И замолкли. Весьма смущенные.
- Эх вы. Закаленные Волком выносливые и натренированные люди! – вздохнула Катерина. – Нашла я Свирель. И ручьи нашла. И по-моему, сказку тоже обнаружила. Богатыря нашего Златокудра видела, правда, пока с обычными волосами, то есть в ручье он их пока не купал. Но, он ухитрился устроиться у ручья прямо напротив Свирели. И если она при пробуждении от тумана начнет петь, сказка станет совсем другой. Алконоста надо забрать и унести подальше. И я расскажу сказку. Только я её поднять не смогу. Это, знаете ли, не Рада. Такая солидная дама с крыльями!!
Степан и Кир переглянулись. Шанс хоть немного исправить репутацию в глазах Катерины упускать было нельзя, поэтому через полчаса, они пыхтя и отдуваясь отволокли на Степановом плаще действительно весьма увесистую птицу-алконоста, на дальний пригорок. С ней остался Кир, а Степан со всех ног кинулся к ручью, где Катерина рассказывала сказку.
- Жил-был крестьянин. Хороший он был мужик, работящий. У этого крестьянина был умный хороший сын. Любил очень он охотиться. А в один день ушел так далеко, что заблудился…
Катерина, набегавшаяся и прилично утомившаяся, сидела в кустах и рассказывала о том, как нашел крестьянский сын дом богатыря, а оставшись за ним присматривать, обнаружил чудесного коня, а потом и яблоню волшебную, которую охранял огромный змей, как победили они с конем змея, и конь, отведав яблоко, заговорил, а парень после яблока стал настоящим богатырем. Как конь отвез его к ручьям, и опустил богатырь волосы в золотой ручей, а руки в серебряный. Стали волосы золотые, а руки по локоть серебряные, но одел он на руки рукавицы, а на волосы шапку. И как женился Златокудр на царской дочери, и врагов победил, а в бою не до рукавиц и шапки, и узнали его приметы, да, про то, что это муж младшей дочери царской, никто и не ведал, даже от жены он волосы под шапкой прятал, а на руки рукавицы одевал! А потом жена его, дочка царская увидела волосы его золотые и руки серебряные, по тому и узнали богатыря, что врагов победил, и сделал его царь своим наследником и преемником!
Туман медленно и очень неохотно поднимался вверх и таял в воздухе. Будущий Златокудр призадумался над ручьем, явно соображая, как бы с него голову макнуть, а Катерина на четвереньках выползла из куста, попала рукой в какую-то ямку, и чуть не влетела с размаху в ноги Степану.
- Чего ты тут ползаешь, скажи на милость? – Cтепан бесцеремонно её поднял, и поволок за собой. – Побежали, а то не понятно, как там Киру с этой дамой в перьях общаться!
Киру в самом деле приходилось туго. Алконост просыпалась с трудом, пыталась куда-то лететь, бестолково хлопала крыльями и кричала. Кир, не зная, как бы её удержать, просто закатал Свирель в плащ Степана, и стянул для надежности своим ремнем. А теперь с выражением крайней муки на лице, зажимал уши, потому что вопли алконоста пронзали голову на манер острых спиц. Степан, увидев друга в столь затруднительном положении, да ещё со сползающими штанами, которые Кир пытался придерживать, не отрывая ладоней от ушей, по-приятельски разразился хохотом. Свирель возмущенно вскрикнула, и теперь уже Степан скорчился, зажимая уши, а Катерина как шла, так и продолжала идти, словно воплей и не слыхала. Свирель закричала ещё более отчаянно, так, что с ближайшего дерева обломилось несколько веток, и посыпалась листва. А девочка спокойно приближалась. Алконост перестала биться и кричать, а прищурилась и вгляделась внимательнее. Кир видел, что губы Катерины чуть шевелятся, словно она напевает что-то.
- Кто ты? – голос Свирели был нежный и мелодичный, будто и не она только что выстреливала в них звуковыми снарядами.
- Я - сказочница. Зовут меня Катерина. И я хочу тебе сказать, что твоя дочь нашлась! Рада с зимы в Лукоморье, и ты её скоро увидишь!
Свирель склонив головку на бок вслушивалась в звучание Катиного голоса, впитывала её слова, словно смаковала их, а потом сделала какое-то движение, и плащ превратился в летящие по воздуху даже не клочки, а волоконца из которых была соткана ткань, ремень Кира и вовсе распался на неуловимо мелкие останки, только застёжка брякнула о какой-то камень. И из этого мусора вырвалась не дама в перьях, как её между собой назвали мальчишки, а красавица-птица алконост. Лицо сияло, волосы завились крупными кольцами, руки оглаживали перышки на крыльях, и всё это великолепие чуть не сбило с ног Катерину.
- Ты говоришь правду? Да, правду, я слышу! Только сказочница может идти против моего крика! Как она? Как моя маленькая и любимая? Это она тебя научила песне, которую ты сейчас про себя пела? Сколько же я по Радушке тосковала и звала её! Я чуть в сирина не обратилась от страдания! Где она? Оооо! Как же я мечтаю поскорее её увидеть и услышать! Так почему мы стоим, а не летим к моей доченьке? Да что ты стоишь? А эти что тут делают? И почему вон тот завязал меня в тряпку?? Он враг? Его убить? – Свирель свирепо осмотрела Кира и вдохнула побольше воздуха.
- Стой! Он друг! Ты спала в тумане, а когда начала просыпаться, то немного не сразу проснулась. Он побоялся, что ты ударишься и крыло сломаешь, или как-то поранишься! – Катерина старалась говорить как можно более убедительно.
Свирель выдохнула, и гораздо более снисходительно осмотрела Кира. – А этот? Он надо мной смеялся! – она перевела взгляд на Степана, попятившегося и замотавшего головой.
- Это тоже друг, и смеялся он не над тобой! Что ты, тобой только восхищаться можно! Он над Киром смеялся! Тот сейчас штаны потеряет. Ремень он использовал, чтобы тебя обезопасить!
Свирель осмотрела Кира, отчаянно покрасневшего и двумя руками судорожно вцепившегося в штаны. Потом перевела взгляд на Степана. – Дааа, я вижу, что мужчины не изменились ни на пушинку! Что взрослые, что птенцы. Ладно, так какая она Рада??? – Свирель чем-то неуловимо напомнила Жарусю, поэтому Катерина легко нашла нужный тон в разговоре, и рассказала заботливой маме алконосту, какая красавица и умница у неё Рада! Мальчишки стояли ошалевшие, и чем больше слышали Свирель, тем больше отрешались от действительности, и впадали в какую-то блаженную невесомость.
- Так, я не поняла! Степан! Почему ты не трубишь? Как наши должны узнать, где мы? – Катерина вдруг сообразила, что знак-то не подан. Повернулась к Степану и вздохнула. Глаза у него были полузакрыты и явно расфокусированы. Киру досталось ещё больше, судя по тому, что он напрочь забыл про то, что штаны у него не держатся, отпустил их, развел руки в стороны, словно собирался взлететь, и явил миру темно-синие боксерские трусы с веселеньким рисуночком из желтых костей и черепов. – Блин! Один сейчас из брюк вылетит, вот-вот крыльями замашет! Второй глаза собрать не может в кучку! Остолопы!!! – Катерина переглянулась со Свирелью, ошарашено осматривающей черепа и кости, а потом они дружно и заговорщицки рассмеялись.
- Я и не думала сейчас петь. Я просто очень рада. Вот им и досталось, - Свирель вытерла миниатюрными ручками, выступившие от смеха слезы, и посоветовала, кивнув на Кира. – Ты этого прикрой хоть чем-нибудь, а то меня очень смешит этот его узорчик на портках, боюсь, если я и дальше смеяться буду, они оба ещё долго в себя не придут!
Катерина подумала, достала из сумки зеленый плед, и накинула его на замершего Кира, застегнув на боку той же самой английской булавкой, которой прикалывала записку. – Штаны ему одевать не буду, обойдется! Не хватало ещё! – проворчала она про себя, осматривая результат. – Вполне, вполне. Ему пледик даже идет под цвет глаз! Главное, чтобы он сразу никуда не побежал, когда в себя придет, а то штаны его капитально стреножили!
Она обошла стоящего столбом Степана, сняла у того с перевязи серебряный рог, и с силой подула в него.
Волк и Сивка появились очень быстро. Но, первой к ним неслась Жаруся, крепко держа в коготках маленький комок перьев, кудряшек и буйной радости! У Катерины возникло ощущение, что она находится в эпицентре взрыва. От Свирели и Рады шли мощные, осязаемые, практически видимые волны эйфории. Волка и Сивку отбросило в стороны, Кот слетел со спины Сивки и с радостным мявом, шаловливо размахивая всеми четырьмя лапами и хвостом, полетел вниз, его сумела изловить Жаруся, которая хоть и покачивалась в воздухе, единственная из Катиных спутников более-менее осталась в себе. Волк и Сивка приземлились в таком ликовании, что Сивка стал вытанцовывать хитрые коленца, выкидывая ноги в стороны на манер циркового коня, а Волк незамысловато облизал Катерине лицо и начал кататься на спине вокруг. Баюн, свисал радостной тряпкой в коготках Жаруси и орал какую-то оглушительную кошачью арию.
Катерина с трудом уклоняясь от копыт Сивки и огромных волчьих лап, мелькающих в воздухе, нашла в сумке флягу с ледяной водой и радуясь, что в ней налито не менее десяти ведер, щедро вылила часть на ухмыляющуюся морду Волка, часть на Сивку, а остальное на Баюна, которого Жаруся услужливо опустила прямо под поток ледяной воды. А потом Жар-Птица перелетела к алконостам и сердито что-то им просвистела. Свирель виновато покивала головой и немного отлетела в сторону вместе с Радой.
- Фррр, ффф, что это было? – первым в себя пришел Бурый. Он мотал головой, отфыркивался, а потом, вспомнив, что он только что делал, с протяжным стоном улегся на землю и лапами закрыл морду со стыда. Сивка удивленно осматривал взрытую его копытами землю, даже ноги поочередно осмотрел, видимо пытаясь сообразить, что же он такое вытанцовывал, а мокрый Баюн чрезвычайно укоризненно посмотрел на Катерину и заявил, что необходимости в столь кардинальных мерах не было никакой.
- Да ладно, а разве это не ты сейчас пытался лететь, размахивая лапами и вращая хвостом на манер человеческого вертолета? – жизнерадостно поинтересовалась Жаруся. – Ой! Чего это? – она потрясенно уставилась на Кира в пледе.
Волк снял с морды одну лапу, вгляделся, потом снял вторую и пошел уточнить. Обойдя вокруг Кира и чуть сдвинув плед, он внезапно снова рухнул на землю и покатился от смеха. Поближе подошли и Сивка и Баюн.
- Не понимаю, чего вы все развлекаетесь? – оскорблено поинтересовалась Катерина.
- Да уж, лично меня во всем этом радует только то, что тут нет Ратко. Я даже думать не хочу, что он мог себе представить, застав Кира в таком виде рядом с тобой! – холодно сказала Жаруся, глядя на хохочущих вокруг несчастного мальчишки, сказочных героев. – А чего радуются эти болваны, не знаю и знать не хочу.
- Жарусенька, а можно его переодеть, пока Степан не очнулся? – добросердечная Катерина на миг представила реакцию Степана и зажмурилась от этой картины. – Этого он Киру вовек не забудет и напоминать не устанет!
Жар-птица перепорхнула к Киру, тронула его пряжку-перышко, закрепленное на плече, и он мгновенно оказался в гораздо более пристойном виде. Плед перелетел Кате в руки и был убран в сумку, и на мальчишек были вылиты остатки воды из Катиной фляжки.
- Бррр, да что ты творишь-то??? – Cтепан вздрогнул от ледяной воды, вылитой ему за шиворот. – О! А чего это Кир в другой одежде?
- Да, а чего это я в другой одежде, да ещё в мокрой? – высказал претензию сам Кир.
- Главное, что белье то же. Вместе со всеми черепами и костями. – шепнула ему на ухо вредная Катерина. А дальше наслаждалась местью за свои недавние мучения, глядя на совершенно красного Кира, судорожно соображавшего, что же это с ним такое было и почему покатываются со смеха Волк, Сивка и Баюн.