Читая «Аномалию Камлаева» почти что до самого финала не можешь понять, имеешь ли дело с прозой масштаба «Доктора Фаустуса» или с графоманией. Это говорит о своеобразности таланта Сергея Самсонова при всем его неординарном уме, эрудиции и познаниях. Печатая почти каждый год по 700-800-страничному роману на модернистском волапюке, этот автор все больше и больше теряет читателей, его не читают даже критики, стоит ли говорить, что за двенадцатилетнее литературное творчество у него нет ни одной премии. Именно за «Аномалию», которой уже в начале 2010-х он был недоволен, Самсонов выдвигался на премию «Национальный бестселлер», которую проиграл «Степным богам» Геласимова.
Несмотря на все свои вопиющие недостатки, главный из которых: ни одного слова в нем нет, сказанного в простоте, «Аномалия Камлаева» - явление в нашей литературе выходящее из ряда вон прежде всего потому, что предъявляет к читателю колоссальные требования, а не подстраивается под него. Так уж повелось, что ярлыка «интеллектуальной прозы» у нас заслуживают книги авторов, пишущих весьма небрежно, хотя ярко, образно, метафорично: Шишкин, Сорокин, Пелевин. Разве что лишь Славникова да Иличевский оправдывают его. Уникальность «Аномалии» в том, что перед нами попытка написания интеллектуального романа без скидок читателю, так как это делалось во времена Томаса Манна или Гессе.
Эссеистичность многих фрагментов такой литературы, общая недоделанность структуры, персонажи-функции, приоритет рассказа над показом и многое другое, что можно счесть недостатками, легко забываются взыскательным, голодным до виртуозных игр ума читателем. Цитаты, вызванные не просто стремлением показаться умнее, но подлинной любовью автора к цитируемым: Набокову, Поплавскому, Георгию Иванову, прямо свидетельствуют о том, что Самсонов – сам вдумчивый читатель, потому его роман рождается не из жизни, а из книг, это металитература, рассуждающая, правда, не столько о себе, сколько об искусстве в целом.
Сам Самсонов признавался в интервью, что у него нет слуха, тем более заслуживают уважения те пассажи в «Аномалии», когда словами описывается музыка – главный герой этого текста, отношения Камлаева с женой и другими женщинами, его похождения, поданные не без вульгарности, пошлости, матерщины (и именно эта черта, а вовсе не умственность романа – его главный недостаток) хоть и занимают много страниц, но не основной элемент «Аномалии». Споры о музыке, судьбах искусства в ХХ веке, традиционалистская критика современного мира, вдохновленная, по-видимому чтением Рене Генона и Юлиуса Эволы, общий приговор как советскому миру, так и буржуазному – вот жемчужины «Аномалии», написанные плотным, сложным, не столько художественным, сколько философским слогом.
Структура романа построена на чередовании эпизодов из прошлого и настоящего авангардного композитора Матвея Камлаева. Это позволяет автору описать и высказаться о времени, несмотря на, в целом, эссеистичность романа, не все персонажи целиком функциональны и нужны автору не только для произнесения монологов-тирад: образ отца героя, его жены и самого Камлаева живы и выпуклы, несмотря на тяжеловесность стиля, сложные синтаксические конструкции, выдающие в авторе желание вылезти из кожи, но достигнуть объекта подражания – «Дара» Набокова.
Именно эта книга даже больше, чем «Доктор Фаустус» вдохновляла Самсонова в плане стиля (хотя в плане замысла это был Томас Манн, конечно). Но до объемности, сочности каждой фразы Набокова Самсонов не то что не дотягивает, он прямо-таки вязнет в синтаксисе, как в трясине, умственность его эстетического мышления (простите за тавтологию), его неспособность увидеть описываемую вещь выдают Самсонова с головой – в его прозе нет эмоций, потому ей можно восхититься (вспомним сложнейшую и виртуознейшую главу-спор «Анахорет»), но нельзя насладиться.
Когда пишешь об «Аномалии Камлаева», нельзя не сказать несколько слов об ее основном концептуальном наполнении – христианской религиозности, пропитывающей все поры текста, это при том, что автор – явно не церковный человек, тем ценнее его литания Творцу, безупречные логические обоснования Его бытия через существование искусства. В книге много библейских цитат и откровенных намеков в адрес Священного Писания, даже критика современного мира осуществляется с позиций духовной Традиции, в которой автор разбирается очень хорошо. Главный смысл же «Аномалии» - в том, что искусство, творимое людьми, творится Богом посредством людей, и в этом еще один довод в пользу Его существования.
«Аномалия Камлаева» строится на попытке преодолеть кризис искусства, вызванный утратой интуиции Божественного, поданный через личную и творческую драму отдельного художника, через возвращение вспять к истокам – семье, деторождению, природе, Богу, и завершается оно успешно для отдельной личности, по крайней мере. Роман Самсонова – не только о творчестве и личной жизни художника, он – о попытке избавиться от греха, очистить себя и свое восприятие мира для того, чтобы восстановить контакт с Творцом и вернуть в свое искусство утраченную гармонию.
И не так уж важно, кто прототип Камлаева – Курехин или Штокхаузен, Самсонов, как и Набоков, во многом писал роман о себе, о творчестве как таковом, о его сложностях, и пусть у него не получилось новых Леверкюна, Кнехта или Годунова-Чердынцева, но общий пафос его романа – христианский и гуманистический, и несмотря на все недостатки прозы 27-летнего автора, ее тяжеловесность и умственность, это подлинно большая литература, настоящий интеллектуальный роман, подтягивающий читателя до своего уровня, а не опускающийся в болото пошловатой беллетристики масс, хотя место вульгарности и матерщины в «Аномалии Камлаева» все-таки есть, к сожалению. Будем надеяться, что эта невычищенность текста – свидетельство молодости автора, а не его основной стратегии (ведь занимают они процентов пять всего текста, не больше).
Другие книги Самсонова я пока не читал, но надеюсь на то, что они представляют собой более эстетически цельные тексты, чем «Аномалия Камлаева», глупо требовать от автора того, на что он никогда не пойдет: больше показывать, чем рассказывать, меньше ума, больше эмоций, ведь он выбрал такой формат интеллектуального романа, но чтобы он вычистил свои книги от пошлости и мата – это требовать не можно, а нужно, ведь тогда текст станет богаче, ярче и принесет удовольствие если не всецело художественное, то хотя бы когнитивное.