«Обитель» - тот случай, когда художественная правда и сила таланта автора вступают в конфликт с его идеологическими воззрениями. Прилепин сейчас – одиозная медиафигура, занимающая в патриотическом лагере то же место, что Дмитрий Быков – в либеральном, у них несмотря на мировоззренческий антагонизм вообще много общего: они одинаково беспощадно навязывают свои взгляды персонажам, делают их рупором своих идей, приносят художественность в жертву публицистичности.
«Обитель» - без обиняков, вершина творчества Прилепина на данный момент, книга мощная, яркая, вынимающая у читателя все жилы и нервы, пока он продирается через восьмисот страничный текст, но это первый случай в нашей литературе, известной своим гуманизмом и «милостью к падшим», когда автор пытается оправдать палачей. Конечно, основываясь на документальной базе, конечно, стремясь к объективности, конечно, человека большого таланта, который порой выходит из-под контроля автора.
Именно там, где Прилепин пишет сердцем, а не умом, перед нами – по-настоящему выдающийся текст, когда же он (вернее герои, вещающие от его имени) начинают оправдывать лагерные порядки тем, что «здесь так всегда было», тем, что «это не лагерь, а лаборатория», тем, что «Бог очищает человека страданием» и прочим – все это выглядит настоящей кашей в голове Прилепина. Синкретизм его мировоззрения допускает, например, (как и у его коллеги Проханова) примирение большевизма и православия, людоедства Советской власти и христианского гуманизма.
По Прилепину, и это нельзя отрицать, все персонажи его романа – многомерные фигуры, а не картонные злодеи и их такие же плоские жертвы, ему удается показать эволюцию характеров в чрезвычайных ситуациях, а ведь все герои – реальные лица, а автор – не очевидец, почему тогда ему удается с такой художественной силой показать их внутренний мир? Потому что он талантлив, возможно, гениален, если смог написать полотно такого размаха, но он все же еще очень молод, чтобы вычистить текст от недостатков (не стилевых, их почти нет), а концептуальных, висящих пудовыми идеологическими гирями на композиции, структуре и самом сюжете романа.
Главного героя, Артема Горяинова литературоведы сравнивали с Климом Самгиным, возможно, они правы. Артем, как и Самгин, - приспособленец, эгоист, умеющий выживать, блюдущий лишь свои интересы, приземленное, бескрылое существо, но обаятельное своим отрицательным очарованием, это в полном смысле слова «антигерой», но от похождений которого невозможно оторваться. «Обитель» - конечно, не плутовской роман, для этого в нем не хватает иронии, юмора, жизнерадостности, это не «12 стульев» и даже не «Журавли и карлики».
Мрачность авторского пера здесь всеобъемлюща, с какого-то момента второй книги происходящее начинает восприниматься как непрекращающийся однообразный кошмар. Однако, это не «Колымские рассказы», хотя они на Прилепина с его отсутствием лагерного опыта, безусловно, повлияли (если бы он был, то никакие бы влияния не потребовались). Прилепин – не гуманист, хотя и способен сочувствовать и сострадать жертвам, но у него нет оптики человечности, которая несовместима с апологией Советской власти, оправданием ее несмотря на частные «недостатки». Для того, чтобы быть гуманистом, надо очень сильно любить человека и ставить его жизнь выше идеологических игр, а от этого, как сказал Прилепин однажды сам, он отказывается.
«Обитель» - это еще роман и о любви в невыносимых условиях, которую автор изображает незабываемо, без идеализации героев, без романтики, но с какой-то потусторонней нежностью. Когда Прилепин пишет о любви мужчины и женщины, не важно, рассказ это, или роман, перед нами пронзительнейший текст, лиричность которого способна вызвать переживания в самом зачерствевшем человеке. Почему же тогда Прилепин так держится за советскость во всех ее проявлениях, поправшую интимное во имя публичного, личные чувства во имя «высоких» идей?!
«Обитель» - это еще и богоискательский роман, рассуждений о Боге в нем не просто больше, чем во всех иных текстах Прилепина, но они занимают в нем особое место. Христианская этика страдания, тем не менее, понимается Прилепиным в духе Проханова, как обязательная благодарность жертв палачам, за то, что дали пострадать. Но это же абсурд! «Любите врагов ваших» вовсе не значит потворствование злу, этот завет Христа означает способность разглядеть во враге образ Божий за напластываниями зла, а не одобрение его злодейств, хоть в их результате и появятся новые мученики (что по тому же Проханову, хорошо).
И то, что на Соловки приезжает комиссия и всех чекистов-злодеев наказывает, а жертв выпускает, это не просто нелепо, этому не веришь ни капли, это нивелирует всю мощь эстетического эффекта таких сцен, как, например, нахождение Артема на Секирке с описанием будней в ожидании расстрела, с бессонными ночами и борьбой с холодом. Порой «Обитель» просто превращается (особенно во второй книге) в триллер, чья остросюжетность зашкаливает, и перестаешь верить, что столько всего произошло в жизни одного человека, которого случай в лице любимой женщины столько раз спасает от смерти.
Совершенно не понятно к тому же, зачем нужны все эти предисловия, послесловия, литания Эйхманису, двойные финалы, перегружающие и без того многословный роман. Для того, чтобы еще раз убедить читателя в том, что начлагеря был неординарной личностью, а Соловки – не местом истребления, а школой жизни? Но автор не случайно, выбрал временем действия романа конец 20-х, а не середину 30-х, когда террор достиг пика, чтобы показать, что в лагерях были и театры, и музеи, и краеведение. Возможно, что все это в конце 20-х и было, (я секретные документы не читал, в отличие от автора), но при возрастании масштаба террора, логично предположить, что все эти инициативы были свернуты и их место заняли именно те вещи, о которых мы читаем на страницах «Колымских рассказов» и «Архипелага ГУЛАГ».
В любом случае «Обитель» - неординарный роман, появляющийся раз в десятилетие, а может быть, и реже, понуждающий с ним спорить или соглашаться, это интересная попытка защитника советского строя написать книгу о не самых лицеприятных страницах его истории. Читать его, безусловно, надо, ведь как я уже говорил, талант автора часто берет верх над его идеологией, а это, на мой взгляд, прекрасно.