26,5 тыс подписчиков

Неполное служебное соответствие

20 ноября 202020 ноя 2020

130 тыс

7 мин

Уважаемый и благодарный читатель! Вашему вниманию предлагаю рассказ из книги «Проза морской жизни».

В последнюю курсантскую ночь развернулась целая спецоперация по перетаскиванию якоря с территории училища к памятнику Лермонтову. Задача выполнена, не повезло Паше Рыжему. Патруль пленил его и увёз в комендатуру на Садовую (Начало здесь: Якорь).

Уже под утро проснулся дежурный по училищу. Вышел из здания, глядь:

- Бляха-муха! Начался денёк…и якорь спёрли!

Высокий, статного телосложения, баскетболист, капитан первого ранга с повязкой «Рцы» на рукаве (синяя повязка с белой полосой, подтверждающая статус дежурного) даже не удивился. Заступая на почётную вахту в весёлую ночь, он готов загодя к строгому выговору от начальника училища, несмотря на высокое доверие и тот факт, что дежурить начальнику кафедры — не по статусу. Ночь перед выпуском не для слабонервных капразов. Красников не из таких, спал привычно крепко. «Чему быть, того не миновать», — думал он, наученный неминуемо горьким опытом.

Утром настроение приподнятое. Главное, нет человеческих жертв. Сегодня праздник и уйма гостей ожидается.

Красников Виктор Владимирович — хоть и начальник кафедры, сам знатный шутник. Ходила байка, как он изысканно подшутил над уважаемым стариком, дважды капразом Гейро. Абрам Борисович имел обыкновение в кабинете снимать свои знаменитые ботинки, в которых он давным-давно ходил на приём к Иосифу Виссарионовичу Сталину в ожидании расстрельного приговора. Затем надевал тапочки и шёл учить курсантов минному делу. Начальник кафедры долго терпел такого рода эпатаж «легенды» и ничего интересней не придумал, как прибить гвоздями исторические ботинки к палубе.

Абрам Борисович приходит с лекции, засовывает ножки в носочках в легендарные ботиночки и не поймёт, почему не может с места двинуться.

А Красников тут как тут со своей ехидцей:

— Что, Абраша, совсем старый стал, уже и ноги оторвать не в силах?

История умалчивает о финале. Врут, наверно, сказочники, на то она и легенда…

Итак. Торжественный день. Праздничное построение, выпуск офицеров. Пятаки стоят в строю курсантском, поочерёдно получают погоны и кортики. Красные дипломы достались избранным, золотые медали — единицам. Разбежались по ротам переодеваться в лейтенантскую форму.

Далее всё как обычно, из года в год:

— К торжественному маршу! На одного линейного дистанции!..

И пошли…

— Счёт! Ииииии, раз! — скомандовав сами себе, одновременно поворачивают головы на трибуну с гостями, в одном строю, в котором никогда уже не будут вместе, плечом к плечу маршируют безупречно красивые, чёрные в золоте, такие ма́нкие для девушек лейтенанты ВМФ.

Отсутствует лишь главный герой прошедшей ночи — Паша Рыжий. Да и понятно, про него забыли — праздник, хлопоты. Даже в комендатуре про него не вспомнили, столько нарушителей по городу задержано. Камеры забиты. В Ленинграде из военных училищ выпуски начались. Сезон…

Сколько времени просидел на гауптвахте Паша Рыжий, история умалчивает, то ли двое суток, то ли больше. За этот срок ночное геройство переквалифицировали в злостное нарушение воинской дисциплины.

Паша в камере размышлял о Лермонтове: «Эх, тяжела судьба русского поэта, погиб в 26 лет не своей смертью, зато сколько успел! Интересно, что мне отмеряно».

Вспомнились знакомые ещё со школьной скамьи строки из «Пленного рыцаря»:

Молча сижу под окошком темницы;

Синее небо отсюда мне видно:

В небе играют все вольные птицы;

Глядя на них, мне и больно, и стыдно.

А стыдиться есть за что и перед кем. Нет, не перед Михаилом Юричем за тельняшку и якорь. Тот бы простил буйство младое, сам из сумасбродных был. Больно и стыдно перед родителями, которые, счастливые, на плацу стоят с цветами, высматривают среди одинаково бравых выпускников единственное и неповторимое лицо сыночка с гордо вздёрнутым подбородком. А отпрыск их вовсе не в строю, сидит в камере арестантом. Ой, как стыдно!

Праздничные хлопоты закончились для командования, выпускников и комендатуры, доставили Пашу в опустевшее училище. Грустно, пропустил такое торжество…

Выдали с пренебрежением в неторжественной обстановке кортик и погоны. Начальник училища захотел лично с ним побеседовать — взгреть со всей адмиральской заботой, по самые помидоры мозг прочистить под занавес.

Подробности разговора останутся тайной на века по понятным причинам. Паша отказался сдавать соучастников, признался, что в одиночестве тащил якорь весом в тонну и саморучно тельник Юричу напяливал… два раза. Такое глупое упорство и непокорность очень возбудили начальника, Героя Андреевича. Полномочия давали право поставить крест на всей дальнейшей перспективе вновь вылупившегося дерзкого офицера.

Легенда, в разрез дотошным и скучным знатокам-кадровикам, утверждает, что начальник училищасобственноручно вписал в учётную карточку предупреждение о неполном служебном соответствии (НСС).

Нонсенс, но факт. Аттестация написана, распределение на флот и воинскую часть не поменять, предписание оформлено. Дальнейшую службу никак не обгадить даже начальнику училища. Он мог лишь объявить НСС, что и сделал с нескрываемым удовольствием…

Прибывает лейтенант на СФ, топает на флотилию распределяться. Далее выход флагманских специалистов: заранее пролистав личные дела, направляют молодёжь по дивизиям и кораблям. Как так получилось, но Паша попал на новенькой корпус подводной лодки. Повезло, возможно, смотрели поверхностно: аттестат с хорошими оценками, здесь придраться не к чему, да первые два абзаца характеристики до слов «морально устойчив». И вперёд, к командиру подводной лодки, теперь лейтенант — это его геморрой.

Радости Паши не было границ, лейтенанты-штурманята из тех, что были в штабе флотилии и получили распределение, стояли и завидовали. Кого по большому кругу, через учебный центр, кого в Северодвинск на строящийся корпус, кого вообще на надводные корабли ОВР (охрана водного района). Мало кому повезло сразу попасть в боевой плавающий экипаж. Паше подфартило по полной. Похоже было на искупление выпускных грехов.

Паша радостный, с нескрываемой улыбкой на лице, прибыл в часть и представился командиру:

— Товарищ капитан первого ранга, представляюсь по случаю назначения на должность инженера электро-навигационной группы.

Командир посмотрел сквозь лейтенанта, как в пустоту — он пока для флота даже не эмбрион, а вредная бацилла.

А через месяц, когда этот весёлый лейтенант первым сдал зачёты по самостоятельному управлению, получив допуск к дежурству по кораблю, командир заинтересовался, каким образом ему перепал такой чудесный офицерик, этакий радостный служака. На глаза случайно попалась служебная карточка, но какой смысл её разглядывать? Девственная должна быть, офицерить только начал, он — его первый командир. Посмотрел для проформы и глазам своим не поверил, прочитав «Неполное служебное соответствие».

Вот тут командир немало удивился:

— Первый раз такое вижу, чтобы офицер прибыл на флот уже с НСС, ну ты фрукт! И на «самоуправство» первым допуск получил?

— Так точно, — с прежней бодростью ответил Паша.

— Ну что ж, теперь ты полноценный член экипажа. Что натворил? Докладывай как на духу!

— Якорь тащил.

— Какой, к хренам, якорь?

— Адмиралтейский.

— Зачем и куда тащил?

— В ночь перед выпуском. Традиция, товарищ командир.

— Ещё скажи, что тельник на Юрича напяливал? — командир оживился, видать, такие чудачества в своё время были и ему не чужды.

— Так точно, и тельник.

— Понятно, наверно, один тащил якорь весом под тонну? — суровый и вечно холодный командир слегка оттаял.

Паша продолжал, как бравый солдат Швейк, отвечать с беспричинной радостью:

— Так точно! В полном одиночестве.

Командир выдохнул, по-ребячески улыбнувшись:

— Ничего в этом мире не меняется, хорошо, что традиции сохраняются. Иди служи за двоих, если хочешь старлея вовремя получить.

Паша служил за троих и старлея получил без задержки и дослужился до капитана 1 ранга. А воспоминания о первом в жизни НСС остались в памяти как весёлое приключение, но боль в глазах родителей на выпускном построении до сих пор представлял воочию…