Ей тридцать семь. Мы добрые приятели, но так, на уровне «как дела?» – причем, когда не ждешь ответа на этот вопрос. То есть слышишь «нормально» – и достаточно.
Иногда сталкиваемся – то в кафе, то просто на улице. Оля всегда улыбается. Мне приятно ее видеть. «Оль, как дела?» – «Нормально!». Коротко болтаем о чепухе.
Я ничего толком не знаю про Олю, мы когда-то работали вместе, ну ходили курить, обедали, шутили, смеялись. Знал, что замужем, и мужа видел два раза, очень приятный.
Всё.
И вдруг Оля начала постить свои фотки. До того она почти не возникала в соцсетях. То есть числилась, но молча. А тут одна за другой. В фейсбуке, инстаграме, где-то еще. Теперь пошли селфи, но этого мало, еще и студийные. Оля в разных нарядах, с разными прическами, то смеется, то чуть кривляется.
Я не понимал, что с ней случилось. Что вдруг понесло. Ладно бы красотка лет восемнадцати, они все нарциссистки, все яростно селфятся, все уверены, что их фотки дико важны этому миру. Они считают все лайки и читают любые комменты.
А Оля – ну миловидна, да. Не роковая красавица. И явно не помешанная на своей внешности. С чего этот взрыв собственных изображений?
И я догадался! Оля решила стать актрисой. Такое бывает с женщинами под сорок. Психологический кризис. Бросают прежнюю работу, ищут чего-то нового и прекрасного.
Так и спросил в комментах: «Готовишься в театральный?». Оля сухо ответила – «нет».
Тогда мне явилась другая версия. Оля развелась, ищет новую партию. Ну как бы себя «продает». Типа: смотрите, я еще молода и свежа, не проходите мимо, ребята!
Но на следующий день я увидел фотографии Оли с мужем. Тем же самым. Обнимаются. То есть всё хорошо. Версия не канает.
Я совсем растерялся. А Оля всё постила и постила фотки как сумасшедшая.
И вдруг прекратила. Совсем. Ни одной.
Я о ней позабыл.
Спустя примерно год я всё узнал. Мне сказала подруга Оли.
У Оли нашли рак. Прогнозы не самые утешительные.
Она никому о болезни не говорила, лишь самым близким. Но Оля вдруг поняла: возможно, она живет последние месяцы. Возможно ее скоро не будет. Исчезнет. Все в таких ситуациях ведут себя по-разному. Осознать – что вот ты есть, ты ходишь, шевелишь руками, ты еще молодая, но совсем близко полная тьма, небытие – это осознать почти невозможно.
Тогда Оля и стала доказывать себе, что она есть. Что она живая. Тогда она стала фотографироваться. Это как бегство от смерти. Спасение от надвигающейся тьмы, от полного ничего. И еще – чтобы остаться для всех нас такой, красивой, насмешливой.
Мои версии были так ничтожны и глупы, даже стыдно теперь вспоминать.
…Оле сделали операцию. Потом долго приходила в себя, реабилитация, весь этот ужас. Оля выжила. Сейчас ей гораздо лучше, вроде бы страшное миновало. Пока сидит дома, с заботливым мужем.
Я очень хочу встретить опять, спросить, как дела и услышать «Нормально!».
И я очень хочу, чтобы Оля снова постила свои фотографии. Хоть каждый час. Я очень их жду. Я буду лайкать каждую, и к каждой писать, что Оля – самая красивая, самая лучшая, самая крутая девчонка на свете.
Алексей БЕЛЯКОВ