Воспитанием кошачьих в нашем доме традиционно занимается мужчина. Глава семьи, то есть. Он же муж-и-отец. В общем, как и положено в патриархальной семье, корни которой пущены в очень патриархальном Узбекистане.
Воспитание строгое, мужское. Обычно оно звучит так:
- Ты их совсем избаловала! Лежат, где хотят!
Или:
- Оборзели нафиг… Мотя! Ты оборзел, ясно?!
Мотя делает понимающую морду, мол, да, есть такое дело, признаЮ, оборзел, дай пожрать.
Я делаю скорбное лицо и каюсь, мол, да, запустила, оборзели, валяются где попало, капризничают в еде, опять надо корм покупать, слышишь?
- Слышу… - буркает муж.
В общем, держит в ежовых рукавицах и спуску никакого не даёт, тиран и деспот. Вот и Мотя подтвердит.
А сегодня муж решил устроить «день ленивой еды», отказался от полезного супа и купил полкило совершенно неполезной колбасы с совершенно обалденным запахом. Названия не скажу, ибо не знаю: какая-то «фермерская».
И вот он режет эту обалденно пахнущую колбасу и я вдруг замечаю, что режет он её как-то странно… Кубиками. Кубиками?!
- Эй… Пунька! – говорит вдруг мой супруг в прихожую. – Колбасы хочешь?
В смысле? – молча офонарела я. Муж. Предлагает. Колбасу. Кошке? Сам, по собственной инициативе?! Вообще-то, эта процедура обычно происходит иначе:
- Порежь, пожалуйста, кусочек помельче, я Моте с Зёмой дам, - говорю я.
- Ишь, колбасы им! Обнаглели! Самому мало! Пусть вон… еду свою едят… кролика в соусе или чего там у них… Перебьются! Колбасы им ещё!
- Жалко тебе, что ли?
- Конечно, жалко! Ишь!
То есть, чтоб вы понимали – колбаса режется кубиками под такой вот аккомпанемент, а потом ещё сопровождается троллингом Зёмы, который нюхает колбасу издалека:
- Не ешь, Зёма! Отравишься! – пугает муж медленно крадущегося к колбасе Зёму.
Далее как по нотам: Зёма вздрагивает, изображает голодный обморок от ужаса, агонию, смерть. Все участники трагикомедии знают свои роли назубок, никто не ошибается, суфлёр не нужен.
А тут, понимаешь, «Эй, Пунька»?!
- Она спит где-то, - недоверчиво говорю я. – В комнате, наверное.
И мой муж! Берёт эту нарезанную колбасу и идёт в комнату! Я, всё ещё в состоянии культурного шока, прусь за ним, не веря в происходящее. А как же «котов кормить только в этом месте!» и «совсем их разбаловала!», вот это «нечего их со стола кормить! У них своя еда есть».
Загадочная мужская душа, чо…
- Пуня, на, пробуй! – говорит обладатель загадочной мужской души и…
И пихает колбасу прямо под нос ничего не понимающей спросонья Пуне. Хорошо, что есть фотик, друзья. Я б сама себе не поверила. Тем не менее, факт.
Пуня сначала ничего не поняла, потом тоже удивилась. Но проявила вежливость и колбасу лизнула. Даже несколько раз. С разных ракурсов.
- Фигня какая-то, - решила Пуня.
И далее продолжать эксперимент отказалась. Муж обиделся и вывалил колбасу возле мисок:
- Мотя, иди, попробуй!
- Да я уже тут давно, - сказал Мотя, - побольше клади, не жадничай!
И Мотя, не брезгуя, приступил к еде. Мотя хороший кот.
- Что там?! Что там?! – вдруг заволновался Зёма, стремительным домкратом ссыпаясь с подоконника, где в это время обихаживал и лелеял любимый хвост.
Пуня, узрев, что старший товарищ с аппетитом поглощает «фигню», спохватилась, на бегу отпихнула тщедушную беленькую тушку (не специально!) и вонзила любопытный нос между Мотей и колбасой.
- Я! Я! Я буду! – верещала она.
Мотя секунду поколебался – уступить или долбануть по уху, даже было замахнулся, но передумал – и отошёл в сторону. Тем более, что бОльшую часть он уже слупил, не жалко.
Остатки колбасы на глазах исчезали в пушистом комке меха.
- Я! А я?! – выкрикивал Зёма. – А мне?!
И тут, собрав в кучку всё самообладание и взяв себя в маленький беленький кулачок, Зёма храбро начал выхватывать колбасные кусочки прямо из-под морды ребёнка. Стыдно ему не было. А страшно – было.
Азарт – великое дело. Домывая лапу, Мотя, я уверена, делал ставки на Пуню. Я – на Зёму. Мы оба проиграли: последний кусок Мотя лениво достал лапой прямо между двух морд:
- Брейк!
И доел, представляете?!