За решёткой из толстых прутьев равномерно хлюпали волны, дрались скандальные чайки из-за плавающей кверху брюхом после взрыва рыбы. Серафима попросила у охраны воды. Способ как сообщить, где её держат, успела придумать самый идиотский, когда Порфирий вошёл, с криком: «Сатрап!» бросила эмалированную кружку.
Только благодаря хорошей реакции сыщику удалось парировать женскую ярость. Мгновенно оценив выгоды, сыщик тут же воспользоваться ситуацией, чтобы оказать давление на Ленара, не знающего причину крика.
Порфирий никогда не принимал участия в избиениях, предоставляя грязную работу низшим чинам. Он прекрасно понимал, что никакой служебный долг не отменит обычного сострадания к заблудившемуся в житейских бурях человеку. Часто сталкиваясь с изнанкой жизни, давно перестал искать правду там, где ей не назначили места с самого начала. В конце концов, только Господь имеет право судить человека по делам и поступкам.
Чувство справедливости требовало исполнять букву закона для порядка в отечестве. И потом, ему до чёртиков нравилось разгадывать всякие там детективные истории из французских книжек Эмиля Габорио, которыми бредил с детства. Теперь от результатов его работы зависело понесёт ли преступник наказание или зло в очередной раз будет торжествовать победу над беспечными людьми.
Это необычное дело с громкими катастрофами представлялось ему вершиной карьеры. Кроме того, появился верный шанс открыть одну давнюю тайну, мучавшую его сердце. В голове роем проносились самые фантастические пингвины. Теперь от того, как он построит допрос, зависели ответы на многие вещи. Порфирию вовсе не хотелось спешить, но что поделаешь: министр требовал немедленных результатов. От действий сыщика зависела жизнь императора, а значит и всего государства.
– Итак, Андреева, научитесь себя вести подобающим образом, иначе вынужден буду заковать вас, и уже никакие истерики не помогут, – потребовал Порфирий, располагаясь за грубым дощатым столом напротив арестованной.
– Сатрап! – с максимальной ненавистью, на которую только хватило актёрского мастерства, бросила арестованная из колючего одеяла и громко шмыгнула носом. – У вас платочек найдётся? Мой влажный, – уже обычным голосом попросила следователя.
– Инфлюэнция может развиться, – предположил следователь, трогая еле тёплую батарею у неоштукатуренной стены. – Прикажу сделать вам горячего чаю. Только чур, больше не бросайтесь кружками. Эк как раззадорились. Не хватает ещё чтобы слегли от волнений.
– Уж постарайтесь, – Серафима деликатно пофырчала в предоставленный платок и робко улыбнулась. – Что теперь со мной будет?
– Повесят, здесь ссылкой и не пахнет. Покушение, так-с! Тут только казнь в назидание другим.
– И пусть, я готова, как Александр Ульянов, отдать жизнь за счастье трудового народа!
Актриса подняла подбородок и картинно отбросила назад густые волосы. Без английской кепки, выстриженная чёлка делала её похожей на Жанну дАрк (она ещё в самолёте придумала себе такой образ, только иностранец почему-то назвал драной кошкой. Серафиму уже тогда заподозрила в нём кайзеровского шпиона, неспособного к высоким чувствам).
– Так он сам никогда не работал? Помещик из Кокушкино ваш Ульянов!
– И что с того? Ульянов золотую медаль продал.
– Это зачем?
– Бомбу купил для царя. Вот.
– У поляка Пилсудского? Молодец, здесь не поспоришь – героический поступок!
– Вы, вы, сатрап! Вот вы кто!
– Повторяетесь. Итак, в Париже стоит новенький аэроплан, а деньги на его покупку утонули. Думаю, товарищам бомбистам это может сильно не понравится.
– Это уже не ваше дело! – воскликнула Серафима, увидев фуражку Ленара, торчащую из-за спины фельдфебеля.
– В чём дело, – обернулся сыщик, заметив реакцию арестантки. – Фельдфебель, – начал и осёкся, заметив отсутствующий взгляд подчинённого.
– Андрееву освободите, – приказал маэстро, показывая любимый стилет, найденный в портфеле следователя вместе с фуражкой. – И быстрее или в глаз алаверды сделаю.
Серафима вскочила и, мстительно бросив:
– Сатрап, – встала рядом с освободителем.
Маэстро приковал следователя к табурету с помощью надзирателя. Порфирий в изумлении смотрел на подчинённого, беспрекословно исполняющего приказы шпиона:
– Сообщник? – спросил, приподняв бровь.
– Проникся идеями Леца, зря не читали. Результат – потеря авторитета у подчинённых. Так, а вот и нормальный телефон, – обрадовался маэстро, пододвигая тяжёлый аппарат из чёрного карбонита.
– Фима помните номер моего поместья?
– Нет.
– Чёрт, как на родину звонить, так обязательно нужно номер помнить! – Тогда звоните Савенкову, пусть выручает.
– Вы с ума сошли. Что он может сделать? Здесь же крепость!
– И-эх нельзя никому ничего поручить! Вызывайте, – заставил взять Серафиму трубку. Потом приказал:
– Фельдфебель, быстренько приведите сюда заключённого Зигмунда Левоневского.
Серафима набрала только ей известную комбинацию цифр на крутящемся диске аналогового телефона.
– Савенков, скоростной катер найдёте? – без предисловий потребовал у заговорщика. – Зачем? Нужен для побега из Кронштадта. Охрана? Не беспокойтесь, нейтрализую. Как? Да вам какое дело? Жду катер и немедленно.
Гипнотизёр из Ленара был слабенький, более того, сеансы требовали невероятно много психической энергии, которую маэстро никогда не тренировал в силу импульсивной натуры и глубокого убеждения, что не его это дело в чужие мозги нырять. На лабораторных занятиях в гимназии с трудом мог превратить в кролика только одного мальчика из младших классов. Но в замкнутом пространстве камеры для допросов любой становится богом. Фельдфебель начал приводить матросов для сеанса магнетизма по одному. Вскоре гарнизон форта покорился воле иностранного шпиона. Мотивированные бойцы заняли посты у орудий в ожидании приказов нового коменданта...
https://author.today/reader/95693/794159
