-Нинулька, солнце. Ты принесёшь своему муженьку чайку с сухофруктами? А то что-то головка бо-бо. Не работает.
У Нины мелькнула в голове крамольная мысль о том, что после мужниного вчерашнего обмыва новой главы головка и должна бо-бо, но она ей испугалась, устыдилась и быстро прогнала эту гадость прочь, как поганую мышь метлой. Гений Вячеслава был мощен и непобедим, напряжение, с которым он выдавал новую главу очередного бестселлера, было сродни тысячам вольт, и ему, конечно, нужна была расслабуха. Иначе как? Мозг же должен отдыхать. Это она на своей работе тупо по 12 часов стоит на фасовочной линии и пакует флакончики в пачки, у неё мозги не задействованы. А он - ого-го. Только подумать - книжки писать! Это откуда же и идеи такие приходят ему в голову, уму непостижимо. Сюжеты... Да и вообще... Работа у него нехорошая, нервная, бестолковые и бесталанные редакторы печатать не желают, в журналы не пробиться, один стресс. Ужас...
Нина обожала мужа. Чуть полноватый, вальяжный, капризный и нежный, как девушка, он напоминал ей какого-то герцога или принца из, сто лет назад читанных сказок, она просто не помогла оторвать глаз, когда он мученически откидывался на спинку кресла, протирал усталые глаза белоснежным платком и, проводя красивой, тонкой рукой по волнистым волосам, зачесанным назад, печально вздыхал. Нина тогда сразу бежала варить кофе или делать зелёный чай с жасмином, укладывала на тарелочку миндальное пирожное и, стараясь не топать, подносила мужу. Вячеслав вздыхал, грустно брал чашку, отламывал пирожное и задумывался, красиво глядя в окно.
А тут, вдруг... Сухофрукты. Кто бы мог подумать...
К счастью у Нины была коробочка красиво упакованных сухофруктов, ей подарили на день рождения буквально на днях. Тогда ещё Вячеслав сказал, чуть ревниво всматриваясь в небольшую кучку подарков, которые Нина притащила с работы : "Как живучи пережитки. Разве не лучший подарок - поцелуй и любовь?"
А потом добавил, вроде, как немного смущаясь:
"Ты пока не открывай, зайка. Убери. Иногда это бывает очень нужно при умственном выгорании. А тебе зачем? Конфеток купи, ты же любишь" Коровку".
Нина спрятала тогда коробочку и слава Богу, теперь пригодилась. Она быстренько заварила молочный улун (дорого, конечно, но он очень хорошо помогал при этом самом выгорании) схватила стул, козой прыгнула за коробочкой, стала соскакивать и.... Нога неловко подломилась, боль пронзила пятку, как раскаленным железом, и Нина рухнула на пол всем телом, взвыв от боли, неожиданности и страха.
Поняв, что встать она не может, Нина посидела, глотая слезы, попыталась выпрямить странно вывернутую ступню, но боль пронзила ещё сильнее. Тогда, стесняясь громко кричать, она пропищала в сторону коридора
-Слав... А Слав... Помоги...
Муж откликнулся не сразу. Ей пришлось ещё повторить свой заячий зов, и, только раз на пятый, в проёме кухонной двери показалась фигура в шикарном халате.
Лицо у Вячеслава было раздражённое и изумленное. В жизни он не слышал от Нинульки слово "Помоги", особенно доносящееся из кухни.
-Что это? Что ты тут сидишь? Я же тебя, кажется просил, не кричать громко, когда я работаю.
Нина виновато съежилась и показала мужу на быстро распухающую пятку.
-О, Боги!!!
У Вячеслава был в арсенале такой драматический баритон, он им пользовался не часто, но, когда появлялась такая тональность, ничего хорошего можно было не ждать.
-О Боги!!! Только этого мне не хватало. Именно тогда, когда роман пошёл... Когда я встал на тропу своего таланта... Ты!!!
Дальше мир стал не очень реальным для Нины. Не прекращая стенать, Вячеслав вызвал скорую, позвонил Светке, Нининой подруге по работе, на удивление быстро найдя её телефон и, положив мокрое полотенце на бледный лоб, бессильно сидя в кресле, смотрел, как два здоровых парня, фельдшер и водитель грузят на стул жену и уносят в неизвестном направлении.
...
Светка открыла дверь Нининым ключом, помогла подруге протиснуться с костылями в тёмную прихожую, усадила на диван и пошла на кухню разогревать ужин. Оттуда она вдруг ворвалась красная и злая, размахивая небольшой бумажонкой - листиком, вырванным из блокнота.
-Ну что? Накрылся п.... твой гений. Сколько раз я тебе, дуре, говорила - за Мишку выходи, того, с четвёртого этажа. А ты - Слава, Слава. Дерьмо, твой Слава.
Нина взяла бумажку из рук разьяренной подруги. На ней, красивым, почти каллиграфическим почерком мужа было написано.
"Милая Нинуся. Пока я не закончил эту вещь, которая станет моим прорывом в литературе, я не могу отвлекаться на мелочи. Поживу пока у мамы. Телефон я временно сменил, чтобы не отвлекаться. Станет лучше, сможешь ходить - звони отцу. Целую и люблю".
Нина ошарашенно перечитывала строчки, и даже не слышала, как в дверь позвонили. Она очухалась только, когда крепкая, мосластая ладонь чуть сжала её плечо. Рядом стоял Мишка. Тот самый, с четвёртого этажа. От него воняло потом и бензином, он явно только вернулся со своего дальнобоя и не успел переодеться.
-Слушай, мать. Тут твой писатель в описанных штанах, мне в ящик записку кинул. И бабло. Типа, что б я тебе помог. Так я ему это бабло завтра в.... пу суну. А насчёт всего - не сомневайся. Отвезу куда надо, привезу, приготовлю, помою. Не боись. Прорвёмся. Писатель...б..."
Дальше следовала непереводимая игра слов, от которых Нину сначала покоробило, потом стало смешно, а потом она почувствовала, как обида и боль чуть разжали тиски в груди, и она сначала улыбнулась, а потом расхохоталась, мешая слезы и сопли...