…Вдали призывно заиграл пионерский горн, и дядя Миша спохватился.
– Это меня потеряли!
Он с намеком на меня взглянул, и я, догадавшись, в чем дело, протянула ему сотку. Он расцвел, сунул бумажку в карман и умчался.
Я вернулась в вестибюль и уже с пристальным интересом всмотрелась в стул. Никаких признаков жизни он не подавал, и я озадачилась, не угостил ли меня дядя Миша примитивной байкой? Хотя бы для того, чтобы перехватить на взбадривающее?
Прошла еще неделя. Жизнь текла вяло и несколько сонно, так, как и положено в хорошем санатории. Оздоровление и не предполагает шум и излишнее веселье, разве не так?
Придя с очередной процедуры, я устроилась в своем номере с книжной в руках, намереваясь почитать. Тут из раскрытого окна раздался необычный шум. Уступая природной любознательности, я спустилась вниз, выяснить, в чем дело. В вестибюле уже толпилось с десяток тревожно перешептывающихся отдыхающих. Чаще всех звучала фраза «рейдерский захват». Растерянный Петр Афанасьевич отчего-то жался к стулу, кидая на него молящие взгляды. Предводитель захватчиков, не в железных доспехах, как требовалось по сценарию, а в цивильном костюме-тройке с белоснежной рубашкой, более уместными на каком-нибудь дипломатическом приеме, увесисто пообещал:
– Не беспокойтесь, дамы и господа! Документы у меня в порядке, акции на это заведение у меня вот тут. – Он потряс внушительным кожаным дипломатом с кодовым замком. – Как новый владелец, я имею право сменить администрацию и персонал. Но для вас, – тут он повернулся к группе отдыхающих и изобразил любезную улыбку, больше похожую на кошачий оскал при виде особо жирненькой мышки, – ничего не изменится. Вы как отдыхали, так и будете отдыхать. Только с большим комфортом. А сейчас идите, идите отсюда!
Приехавшие с ним лихие мальчуганы мигом оттеснили нас с поля боя. Пожимая плечами, я вышла из здания. Возле входа стояло несколько джипов и один микроавтобус. Похоже, захват был продуман до мелочей.
Проходивший мимо меня дядя Миша чуть заметно мне подмигнул, и я, сделав вид, что любуюсь летавшими вокруг черно-оранжевыми бабочками, повернула за угол. Дядя Миша, шустро обежав здание с другой стороны, встретил меня у клумбы с маргаритками.
– Это же племянник нашей главбухши, Толька! Вот выпендривается, гад!
– А где она сейчас?
– Да она почти сразу после той истории в Москву укатила. После того, как день в пруде намокала, она на весь белый свет обозлилась и с Пашкой рассорилась. Заявила, что это он стул подзуживал. А сейчас, похоже, решила отомстить.
– Но неужели она скупила все акции санатория?
– Да нет и не было у нас никогда никаких акций! Это Толькины выдумки, лапша на любопытные уши! Ну, побегу, посмотрю, что там дальше будет!
Он убежал, а я присела на скамейку у клумбы с маргаритками. Удивительно приятные цветочки. Соперничать с розами или они, конечно, не могли, но была в них какая-то неизбывная прелесть. На них можно часами смотреть, не отрываясь.
Но полюбоваться маргаритками мне не довелось. С другой стороны здания раздались странные вопли, потом звук мощных моторов, визг шин по асфальту, и наступила тишина.
Подскочив, я побежала к центральному входу. Там было абсолютно пусто. Даже отдыхающих не было видно. Я посмотрела на часы, время обеденное. Все в столовой, потому и пусто. Но где же захватчики?
По центральной дороге шел дядя Миша, красный, отдувающийся, с довольной улыбкой на лице. Я быстро пошла ему навстречу, чуть подпрыгивая от нетерпения.
– Что здесь было?
Дядя Миша счастливо рассмеялся.
– Стул не подвел! Толька его увидел, возмутился, какого лешего здесь делает эта рухлядь. Видимо, тетушка про стул ему ничего не рассказывала. Правильно, он после этого бы ее в два счета в психушку сдал. Схватил стул, хотел выкинуть за дверь, но тот извернулся, наподдал племянничку под заднее место, подхватил его и повез. На задних ножках, аж искры дугой засверкали. Я было за ним побежал, да куда там! Стул выскочил из дверей и рванул по проселочной дороге, только его и видели. Толькины гаврики попрыгали в машины и кинулись вдогонку. Не знаю, догонят или нет. Стул, он верткий, он по любой чащобе проскочит, где машинам путь заказан.
– А куда же он направился?
– Да кто ж его знает! Долго он не выдержит, ножки изотрутся. Они же из мягкого металла, на такие нагрузки не рассчитанные.
– Он не к пруду поехал?
– Нет, в другую сторону.
Мы одновременно подумали, как было бы славно полюбоваться на этого криминального Тольку, сидящего в пруду, но сказать ничего не успели, из здания вышел счастливый Павел Афанасьевич с Толькиным кожаным дипломатом, положив конец нашему занимательному разговору. Увидев босса, дядя Миша тотчас сделал вид, что со мной не знаком и быстренько отчалил, для камуфляжа собирая по дороге мелкий мусор, оставленный налетчиками.
Павел Афанасьевич мелкими шажками подкатил ко мне.
– Вы уже пообедали? Понравилась вам еда? А обслуживание? А интерьер? А чего, как вы думаете, не хватает нашему санаторию?
Выслушал мои односложные ответы, осторожно полюбопытствовал:
– Вам наш дворник никаких побасенок не рассказывал? А то он любит отдыхающих потчевать небылицами разными. Любимая у него про стул, который якобы ездит сам по себе. – Тут он замолчал, внимательно отслеживая мою реакцию.
Пришлось сделать вид, будто не понимаю, о чем речь.
– Какой стул?
Он возбужденно потер пухлые ручки.
– Да не важно, совершенно не важно, какой. Любой. Дядя Миша, он, как бы это выразиться, немножко неадекватен. Выдумщик он. Фантазер. На почве излишне принимаемого алкоголя. Вы же понимаете?
Что дядя Миша излишне употреблял взбадривающие напитки, было видно с первого взгляда, и я вежливо поинтересовалась:
– А почему вы его тогда не уволите?
Директор озадачился, будто эта мысль никогда не приходила ему в голову.
– Да за что, помилуйте? Со своими обязанностями он вполне справляется, а что побасенки разные рассказывает, так это даже хорошо. Клиентов привлекает. Расскажет какую-нибудь небылицу, отдыхающие и развлекаются. Иной раз даже по второму разу приезжают, чтобы узнать, чего тут у нас произошло новенького. Просто не нужно его слова принимать всерьез, только и всего.
Он так старался меня разуверить в истинности дяди Мишиных побасенок, что на его сверкающей лысине появились крупные капли пота.
Мне не понравился его напор, и я, наивно хлопая ресницами, поинтересовалась:
– А что случилось с теми людьми, что приехали сегодня? Мужчина еще заявил, что теперь он здесь хозяин?
Павел Афанасьевич лихорадочно облизал губы. Ясно, меня он в группе любопытствующих не заметил.
– Да просто выяснилось, что никаких документов на санаторий у него нет. И когда я потребовал их предъявить, просто уехал. А что ему еще оставалось делать? – при этом он как бы ненароком завел за спину руку с дипломатом.
Огласив этот явный бред, Павел Афанасьевич приосанился, будто и впрямь мог совершить столь героический поступок. Заявлять, что ни на какие решительные действия он не способен априори, я не стала. Восхищенно прищелкнула языком и повернулась, дабы сбежать от этого непродуктивного разговора.
Пребывая в откровенной эйфории, директор вдруг ляпнул:
– Все-таки неисповедимы пути Господни! – чуть помолчав, добавил: – И не Господни тоже! То, что казалось плохим, вдруг оказывается благом, а те, кого считал друзьями, оказываются предателями. Ну да всё хорошо, что хорошо кончается!
Он пошел прочь, победно размахивая дипломатом и чеканя шаг, будто полководец, выигравший сражение. А, с другой стороны, может быть, так оно и есть? Не зря же он столько лет берег этот стул? Предчувствовал или знал, что может понадобиться? Или просто боялся к нему прикасаться?
Вечером ко мне подошел дядя Миша. Взъерошенный какой-то и непривычно трезвый.
– Вы, это, меня извините. Я вам по-пьяни ерунду всякую наговорил. Про стул, главбухшу нашу и прочую чушь. Ну, так не было ничего. И Тольку стул никуда не увозил. Он сам уехал. На своей машине.
В этом монологе так явственно слышались интонации Павла Афанасьевича, что я невольно заметила:
– Долго репетировали?
Дядя Миша выпучил выцветшие глазенки и тупо переспросил:
– Чего-чего?
Я успокоительно проговорила:
– Да ничего, это я так.
И мы разошлись.
Путевка у меня закончилась через два дня, и я уехала, так и не узнав, что это было. Выдумка запойного дворника или всё-таки быль? Косвенных улик было много, но ни одной прямой. Я же не видела, что стул и в самом деле увез этого криминального Тольку. Я даже фамилий не узнала ни главбухши, ни ее племянничка. Можно, конечно, вернуться в «Пруд» и поискать других, более достойных доверия свидетелей, но не хочется тратить драгоценное время. На земле столько прекрасных мест, где я ни разу не была!
Конец