Продолжим серию сказочных постов более подробным изучением одного из основных сюжетов. Сказки всего мира перетекают друг в друга, слегка меняясь от региона к региону, и в целом позволяют приподнять завесу тайны над временами, которые не оставили о себе ничего кроме нескольких полуистлевших захоронений.
Волшебные сказки древнее, чем кажется. Все элементы капитализма (рынок, деньги, торговля), феодализма (помещики и крестьяне) и даже земледелия - позднейшие наслоения. Рекомендую почитать Проппа, если вас интересует то, как их аккуратно снимают, чтобы достать настоящую пещерную древность. А ведь эта древность глубже, чем какие-нибудь древнегреческие мифы, потому что мифы - это лишь литературное переложение сказок, как опера Вагнера о Нибелунгах в сравнении с настоящей Песнью о Нибелунгах. А сказки - это память человечества о тех временах, когда ваша пра....прабабушка, поддерживая костер, тревожно вглядывалась в темноту и ждала, вернется ли супруг, или на этот раз его, как и его брата, разорвут дикие звери. Он вернулся тогда, и потому вы живёте сегодня.
Юноши и девушки в первобытных обществах проходили и проходят во время инициации неодинаковые обряды, равенство мужчин и женщин - это идея практически новорожденная в нашем мире.
Для девочек существовал обряд заточения - условно "в башне" в тот момент, когда они становились девушками. Собственно, до сих пор у некоторых народов принято уводить девушек в определенные дни от места жительства и запирать на это время, а фольклористы очень сильно опираются на современные традиции первобытных обществ, особенно в Африке и в Австралии.
Мир вокруг древнего человека был населен неведомыми существами и силами, внушавшими трепет, и как мог, он оберегал самое ценное - девушек и детей. Как он мог их беречь от невидимого? Только запереть, отсюда все эти истории про принцесс в башнях и про дев в теремах. Мы себе представляем это всё в средневековых декорациях, не правда ли? Но на самом деле можно смело скидывать не одну тысячу лет. В самых архаичных сказках речь идет про то, что детей и девушек закапывали - не прямо в землю конечно, - но строили подземную хижину, и там их держали и кормили какое-то определенное время. Было обнаружено, что дети вождей у некоторых индейских племен содержались точно так же до определенного возраста, и могли стать вождями только если за время заточения никто не увидит их лица и не коснется их.
Юноше для того, чтобы стать взрослым, надо было умереть и родиться другим человеком. Иногда строили шалаши в форме животного с пастью - входом (в Африке такое строят до сих пор), и это символизировало, что юношу съели (возможно след этого - курьи ножки у избушки). Зачастую обряд связан с нанесением физического увечья (обрезание, отрезание пальца, выбивание зубов), а также ему сопутствует период обучения - охоте, основам быта, религии и истории. После - человеку дают новое имя, возможно ставят клеймо или делают татуировку (такие обряды были неплохо изучены у американских индейцев).
Обряд всегда происходит в глубине леса или кустарника (условный непроходимый дремучий темный лес во всех сказках). Материалы исследователей показывают, что лес всегда окружает иное царство, и дорога в загробный мир идёт сквозь лес. В американских мифах есть сюжет о человеке, отправляющемся искать свою умершую жену. Он попадает в лес и обнаруживает, что он в стране мертвецов (об этом можно почитать у Джеймса Оуэна Дорси). В мифах Микронезии за лесом находится страна солнца (а про это - у Лео Фробениуса). В 6-й книге Энеиды у Вергилия так описывается нисхождение в Аид Энея:
Свод был высокий пещеры, зевом широким безмерной,
Каменной, озером черным и сумерком леса хранимой.
Суть обряда инициации - умереть и воскреснуть, поэтому в сказках герой всегда отправляется в Путь, как аналогия последнего пути. Перед отправлением, как мы помним, часто фигурируют посох, хлеб и обувь, и сопоставив факты, мы понимаем, что это атрибуты погребения.
Улетающий Финист (кстати, в этой сказке инициацию проходит девушка!) говорит:
Если вздумаешь искать меня, то ищи за тридевять земель, в тридесятом царстве. Прежде три пары башмаков железных истопчешь, три посоха чугунных изломаешь, три просвиры каменных изгложешь, чем найдешь меня.
То же говорит жена-лягушка:
Ну, Иван-царевич, ищи меня в седьмом царстве, железные сапоги износи и три железных просвиры сгложи.
И еще расхожее:
Иванушка сходил к кузнецу, сковал три костыля, испек три просвиры и пошел разыскивать Машеньку.
Франц Боас, антрополог и исследователь записывал информацию по той же североамериканской сказке, где герой отправляется на поиски умершей жены:
Он попросил у своего отца пять медвежьих шкур и вырезал себе из них сто пар башмаков.
Один в один как у нас, только медвежьи шкуры сообщают колорит. А вот еще:
"У египтян умершему дают крепкий посох и сандалии" - писал немецкий филолог Ричард Август Риценштейн в своем исследовании, - "а в погребениях древней Греции находили глиняную обувь, иногда — две пары обуви".
"В некоторых местах Лотарингии на покойника натягивают сапоги и дают ему в руки палку для предстоящего путешествия в загробный мир" - Штернберг.
В Скандинавии «мертвому клали особый вид обуви при погребении; при помощи ее покойник мог свободно проходить по каменистой и покрытой колючими растениями тропе, ведущей в загробный мир» - Харузин.
Вот и получается, что в сказках мы видим повторяющийся сюжет - героиня ждет в заточении, а герой отправляется на свою инициацию - неизвестно куда, в потусторонний мир, через темный лес, где ничего не видно, хоть глаз выколи. Этот путь - это смерть, и в конце пути герой проходит испытание, чтобы доказать, что достоин родиться заново, и жить в новом статусе. Собственно, после обряда инициации человек становился полноправным членом рода, и получал возможность вступить в брак, чем и заканчиваются сказки.