Многонациональная команда совершает удивительное яхтенное путешествие из Норвегии в Черное море через Арктическую зону России.
Когда в 2004 году планировалась серия «Великое мореходство», там планировалось рассказывать о гигантских волнах, катастрофах, удивительных спасениях и тому подобном. Исследования, однако, привели в “страну чудес” морской литературы, в которой было так много всего. За прошедшие годы результатом стало сочетание вдохновляющих рассказов, в которых представлены огромное количество поучительных историй.
Эта статья определенно попадает в категорию поучительных историй, потому что реальное морское приключение происходит только в начале и в конце яхтенного перехода. Тот факт, что эти мили прошли в пределах российской Арктики и через Азовское море, оказался очень кстати.
Речь идет о книге Джона Валлентайна и Максин Матерс «Путешествие по России». В 2013 году с командой, состоящей из самых разных друзей и единомышленников, они доставили яхту Formosa 46 Tainui из северной Норвегии в Черное море по внутренним водным путям России.
Tainui - первая западная яхта, осуществившая это под собственными флагами. Река Волга ведет их далеко на восток от Москвы, и, несмотря на то, что их мачта большую часть времени собрана на палубе, это путешествие остается увлекательным приключением. Книга читается практически за один “присест”.
Большая часть книги Джона и Максин сначала появилась в блоге Валлентайна, но теперь она оформлена в красивом переплете с хорошими картинками. Это наполовину путеводитель-лоция, наполовину рассказ о круизе, в повествовании участвуют как авторы, так и часть команды.
Максин вошла в систему через крюинговый сайт (сайт, который набирает членом команды на яхту). Они учли все риски, связанные с этим путешествием, и все равно решили пойти на это. Ее знания о России и ее языке оказались решающими для успеха предприятия. Сам Валлентайн - полузабытый врач из Австралии с сухим австралийским чувством юмора. Он невоспетый герой морского плавания.
Заметки из Путешествия по России
В белое море: Джон
У нас 18 часов перехода до Архангельска, дай Бог, и завтра надо взять нашего лоцмана на борт. Лоцман - одна из многих бюрократических проблем, с которыми нам приходится мириться. Сообщать по радио в ВМФ и российскую береговую охрану каждые шесть часов или около того операторам, которые не знают английский язык и обычно не торопятся отвечать на наши звонки, было довольно утомительно.
У нас были перчатки, шапки, шарфы и трехслойное термобелье. На улице всего 2°C, холодный ветер. Баренцево море - уединенное серое место, и хорошо что мы уже переходили в Белом море. Вид снаружи точно такой же, но психологически чувствуется облегчение. Была долгая поездка из Норвегии, усугублявшаяся незначительной морской болезнью. Держим нос по ветру и медленно продвигаемся.
Максин прекрасно разбиралась в навигации и радиосвязи, она всегда полна энтузиазма и жизнерадостна. На борту она действительно как “хороший парень”. Сегодня днем я лег в дрейф, чтобы зарифить грот, а затем плюхнулся в кабину, чтобы отдохнуть.
Подошла Максин с бутылкой шардоне Jacob’s Creek в одной руке и двумя стаканами в другой. Было здорово, пока она не начала жаловаться, что в туалетных отсеках Tainui нет полов с подогревом.
Тем не менее, теперь под ярким солнцем сверкают блики на море и пляшут барашки на волнах. Хорошо здесь.
Прибытие на Соловецкие острова: Бригадир Паша
Мы вышли на Соловецкие острова и входим в бухту Благополучную. Огромные стены и купола Соловецкого монастыря медленно поднимаются из тумана.
О, эти стены могли многое рассказать. О строителях, укладывавших вручную огромные камни в XIV веке. О живших здесь духовных лидерах русского народа.
О героизме монахов, защищавших монастырь от нападения норвежского и английского флотов в XVIII веке.
О человеческой несправедливости и жестокости в ХХ веке, когда монастырь превратили в политическую тюрьму.
Но у нас сейчас желание просто поспать. Вокруг тихо, ни человека, ни звука, только безмолвные камни монастыря смотрят на нас.
Наконец-то лег спать, но проснулся через полчаса от криков с пристани. Местный охранник проспал наше прибытие, а теперь угрожает обещанием что вот-вот прибудет коммерческий корабль, которому принадлежит это место. Он ноет, что несет ответственность за это место, и его уволят, если его начальник нас увидит. Хорошо, мы понимаем. Собираемся уходить куда-нибудь в дургое место.
День плохой прически Максин: Джон
Все было непросто. В коктейле “Кровавая Мария” слишком много соли, мартовские мухи слишком агрессивны, туалетная бумага слишком наждачная, в Белозёрске не продают правильный сыр, музыка слишком громкая (Яначек Синфониетта слишком громкий? ), зарядка УКВ-приемника не работает должным образом - этому, кажется, нет конца.
Каждый новый мартовский выход как выход на гладиаторскую арену. Ее выкрикиваемые голландские ругательства звучат как сеансы физиотерапевта в туберкулезном отделении. Кажется, она неспособна выучить нерасторопную австралийскую речь, которая столь же эффективна и гораздо менее эмоционально истощает.
Я изо всех сил стараюсь ее успокоить. И даже делаю вид, что мне нравится овсянка, которую она предлагает мне на завтрак. Ничего не работает. Затем Максин все же извиняется за то, какой “занозой” она была. И это оправданно. Но я любезно принимаю ее извинения, и мы выходим из Белого озера.
Величественные церковные руины стоят на страже речных берегов. Мы снова одни в нашем маленьком мире. Мартовских мух мало, и они храбро умирают для душевного спокойствия Максин. Здесь тепло и дует нежнейший юго-восточный бриз. Я считаю, что это здорово, и она неохотно соглашается с тем, что мир - вполне приемлемое место.
Женщины-моряки: Максин
Конечно, я знал, что парусный спорт в России не очень развит. Что я не осознавал, так это то, что женщина-моряк - понятие неизвестное для большинства простых россиян, в сознании которых хождение на яхте - это удел исключительно мужчин. На севере, где о парусном спорте почти никто не слышал, мне было трудно показать свой авторитет и компетентность. Припоминаю три небольших случая.
В Вытегре мне пришлось подняться на вершину мачты, прежде чем крановщики признали, что я способен на большее, чем просто варить кофе.
В одном из Волго-Донских шлюзов начальник шлюза сообщил, что на борту нет мужчин, и не преминул заметить это по радио. Я спросил его, считает ли он, что это имеет значение. Он только хихикнул и не знал, что ответить.
В Азовском море, ведя переговоры о пути в Керчь, мне пришлось передать администрации порта данные экипажа по радио. Когда я сказал им, что на борту два человека, капитан и первый помощник капитана, они спросили, кто я! Но потом извинились.
Эти эпизоды были лишь незначительными раздражающими факторами, и конечно же не были настоящей проблемой. Когда мы дошли до территории, где парусный спорт уже более известен, большинство людей, с которыми мы встречались, были моряками.
Свияжск: Джон
Этим утром я встал в 5 утра, чтобы посмотреть восход солнца. Tainui спокойно стоит на якоре с подветренной стороны Свияжского монастыря. Красивое, холодное, ясное утро с стелющимся туманом над рекой. Луковичные купола вырисовываются безмолвно, властно, полная луна и туман на воде добавляют дополнительный колорит. Свияжск - это замечательная коллекция зданий, построенных в 1600 году, с хорошо известной историей большевистских разграблений, тюрьмой ГУЛАГа, психиатрической больницей и, наконец, ценным историческим архивом.
Лучшее в том, чтобы иметь на борту голландцев, - это то, что при тщательном управлении их глубоко укоренившаяся навязчивость может быть использована с пользой. Так было и сегодня утром. Наша новая участница в команде Лив (на самом деле она фламандка, а не голландка, но, это ничего) чувствовала, что у нее нет другого выбора, кроме как взять под свой контроль процесс уборки. С поднятыми решетками начался интенсивный, шумный и бесконечный процесс фламандской “хирургической” стерилизации.
Джон как вторая скрипка: Максин
Бедный Джон! Шкипер с таким многолетним опытом плавания, привыкший управлять своей яхтой, сумел взять на борт эту женщину, которая не привыкла играть “вторую скрипку” на яхте, не привыкла переводить каждое сказанное слово, объясняя каждый сделанный шаг - кто больше привык доводить дело до конца, сообщать о результатах, а затем ожидать, что они будут приняты без обсуждения.
Обычная команда Джона всегда пользовалась английским в качестве основного языка. И мне потребовалось время, чтобы понять, что он сам никогда раньше не плавал с кем-то, кого нашел через крюинговый сайт (сайт поиска яхтенной команды), с кем-то, чей родной язык не был английским. Чье происхождение не было австралийским или даже англосаксонским. И он никогда не плавал с кем-то, кто мог бы говорить на местном языке в странах, не говорящих по-английски.
Так что Джону пришлось привыкнуть к новым людям из другой культуры, которую он не знал, кто мгновенно взял на себя все переговоры по яхте и не собирался держать его в курсе на каждом этапе.
Культурные столкновения так или иначе происходили постоянно - не только между нами, но и между Джоном и Россией, где простой вопрос местному жителю, на который технически можно было ответить да или нет, всегда сопровождался бесконечной дискуссией. В Саратове он удалился на носовую палубе, чтобы уединиться. Мне часто было проще исключить его из коммуникации - я действительно не хотела, чтобы мне приходилось и переводить, и объяснять все одновременно.
Оглядываясь назад, просто удивительно, что нам двоим так хорошо удалось пройти первую часть вместе. Но в этом уникальном путешествии были целеустремленность, безграничное взаимное доверие и, возможно, самое главное, общая любовь.
Человек за бортом: Джон
Одна из моих ежедневных проверочных задач - это выбор заголовка для сообщения в блоге.
Сегодняшний выбор был легким. Я наслаждался пивом в кабине, отмечая что-то, в то время как Максин смывала водой грязь с носовой палубы. Внезапно насадка шланга срывается и улетает за борт. Прежде, чем я успел поставить пиво на стол, Максин разделась и прыгнула за ним, не задумываясь.
Не обращая внимания на пройденные 25 узлов по ветру. Мне оставалось отключить автопилот, найти место для стакана пива, выполнить поворот Вильямсона, подготовить посадочную лестницу, подняться против ветра и управлять контролируемым дрейфом вниз к ней. Это был учебник по спасению человека за бортом.
Теперь я допиваю свое пиво, а на палубе возобновились помывочные работы. А что Максин? Ну, я не уверен насчет нее, но эта насадка была жизненно важным элементом оборудования.
Азовское море: Джон
Небольшой участок Дона под Азовом так же красив, как и водный путь перед ним.
Оглядываясь на Азов, когда мы двигались вниз по реке, мне было грустно прощаться. Излишне говорить, что мы распили бутылку шардоне в устье реки и торжественно отсалютовали. Отсюда в море есть очень узкий, вырытый грунтом канал длиной 20 миль. Он хорошо защищен, но не шире 30 м, а иногда и меньше. Глубина не более 1 м с каждой стороны. Корабли проходят с трудом.
Как раз в середине канала наш вход для соленой воды внезапно забился водорослями. Максин объявила, что сквозь сумрак сумерек приближается большой сухогруз. Она вызвала его, чтобы предупредить, что наш статус был NUC (не под командованием), пока я пытался очистить шланги, и в итоге мы каким-то образом смогли переместиться к берегу канала, чтобы пропустить приближающийся корабль.
200-мильный переход Азов-Керчь на Украине разделен на две равные части. Первый этап был ровным, где все было открыто, теплое солнце, хорошая еда и вино. Бесконечный парад кораблей прошел по правому борту.
С великолепным закатом мы отправились в Керчь. Под звездным небом и с освежающим бризом Tainui мягко скользила по сверкающему морю. Всю ночь мы мчались на юг при устойчивом попутном ветре. Рассвет принес облегчение от постоянной бдительности, необходимой из-за активного коммерческого трафика.
Все путешествие яхты Tainui описано в книге “Путешествие по России: от Арктики до Черного моря”, авторы Джон Валлентайн и Максин Мэтерс.
-------
Спасибо, что дочитали наш материал до конца!
Телеграм-канал Yachtsman Journal - https://t.me/YachtsmanJournalRussia
