Великим быть желаю,
Люблю России честь,
Я много обещаю —
Исполню ли? Бог весть!
Не все исследователи признают эти строки пушкинскими, хотя мне кажется, что они очень подходят к настроению юного поэта, который получает, наконец, возможность вырваться из «несносного» Лицея. Он полон планов. По преданию, к лицейскому периоду относятся наброски оды «Вольность». По преданию же, на стене лицейского карцера им написаны первые строки из «Руслана и Людмилы». Перед ним открыта широкая дорога. Но…
Когда за дверь своей тюрьмы
На волю я перешагнул —
Я о тюрьме своей вздохнул.
Эти строки В.А.Жуковского (перевод «Шильонского узника» Д.Байрона) появятся только через несколько лет, но они очень точно выражают мысли многих. Воспоминания о проведённых в Лицее годах будут сопровождать поэта всю его жизнь:
Воображаю день счастливый,
Когда средь вас возник лицей,
И слышу наших игр я снова шум игривый
И вижу вновь семью друзей.
Вновь нежным отроком, то пылким, то ленивым,
Мечтанья смутные в груди моей тая,
Скитаясь по лугам, по рощам молчаливым,
Поэтом забываюсь я…
Эти слова написаны много лет спустя, а пока поэт прощается с друзьями.
Он пишет проникновеннейшие строки, адресованные В.К.Кюхельбекеру:
В последний раз, в сени уединенья,
Моим стихам внимает наш пенат.
Лицейской жизни милый брат,
Делю с тобой последние мгновенья…
И если в лицейские годы Пушкин посмеивался над поэзией Кюхли, то здесь искренне желает:
…Хранимый небом,
Не разлучайся, милый друг,
С свободою и Фебом!
Он обращается к А.М.Горчакову, в чём-то пророчески предрекая:
Тебе рукой Фортуны своенравной
Указан путь и счастливый и славный, - а в чём-то, возможно, и ошибаясь:
И нежная краса тебе дана,
И нравиться блестящий дар природы,
И быстрый ум, и верный, милый нрав;
Ты сотворён для сладостной свободы,
Для радости, для славы, для забав.
(«для славы» Горчаков был рождён несомненно, но всё же, судя по всему, не «для забав»).
В альбом А.Д.Илличевскому он запишет:
Мои стихи пускай умрут –
Глас сердца, чувства неизменны
Наверно их переживут!
Удивительно тёплые строки адресованы И.И.Пущину:
Взглянув когда-нибудь на тайный сей листок,
Исписанный когда-то мною,
На время улети в лицейский уголок
Всесильной, сладостной мечтою…
… но с первыми друзьями
Не резвою мечтой союз свой заключён;
Пред грозным временем, пред грозными судьбами,
О, милый, вечен он!
Но, наверное, Пушкин не был бы Пушкиным (а также Егозой и Смесью Обезьяны с Тигром), если бы, прощаясь с Пущиным, который ухитрился перед самым выпуском попасть в лицейскую больницу, не написал на дощечке у его постели:
Вот здесь лежит больной студент;
Судьба его неумолима!
Несите прочь медикамент:
Болезнь любви неизлечима!
«Я нечаянно увидел эти стихи над моим изголовьем и узнал исковерканный его почерк. Пушкин не сознавался в этом экспромте», - вспоминает Большой Жанно.
Впереди будет многое: успех первых поэм – и долгая литературная борьба, радость от приближения «минуты вольности святой» - и горькое разочарование, счастье встреч – и потеря друзей. Но всё это впереди…
**************
Царское Село (ныне город Пушкин) хранит память о своём поэте. В сотый день его рождения в Лицейском саду был заложен памятник. Замечательный поэт, а ещё директор Николаевской Царскосельской мужской гимназии И.Ф.Анненский, принимавший самое деятельное участие в его установке, в своей речи сказал: «Есть старое лицейское предание, что еще при Энгельгардте был возле Лицея поставлен дерновый памятник кубической формы с белой мраморной доской: на доске золотыми буквами вырезана была надпись Genio loci — т. е. гению-хранителю. Имя Пушкина как-то само собой приурочилось потом к этому местному памятнику, и царскосельские лицеисты окружали свой палладиум благоговением. Прошло без малого 30 лет, Лицей перевели в Петербург, и куда девался памятник, я не знаю. Но истинный гений-хранитель наших садов не мог их покинуть, и вчера мы положили первый камень для его царскосельского памятника. Под резцом художника образ поэта уже воплотился, и скоро, молодой и задумчивый от наплыва ещё неясных творческих мыслей, Пушкин снова будет глядеть на свои любимые сады, а мы, любуясь им, с нежной гордостью повторять:
Он между нами жил».
Да, памятник стоит.
Во время Великой Отечественной войны и оккупации города памятник был закопан в землю. По местной легенде, немцы его разыскивали, а по оставшемуся на месте постаменту… упражнялись в стрельбе. После освобождения Пушкина памятник сразу же откопали. Один из очевидцев писал жене: «Очень было трогательно, что в яме, где видна отрытая нами голова любимого лицеиста, рано утром уже были возложены цветы неизвестным патриотом-пушкинистом. На память об этом дне мы все сохраним по кусочку розового гранита от пьедестала памятника, так как одна плита цоколя разбита подрывной шашкой бандитов-немцев на мелкие осколки».
А вот другому памятнику поэту, установленному на въезде в город со стороны Петербурга, повезло меньше: фашисты использовали его как мишень. При реставрации были заделаны 142 выбоины в бронзе.
В уже цитированной мной речи И.Анненский сказал: «Тени поэта вовсе не нужно наивной дани наших восторгов, и мы это знаем; но она нужна нам самим как залог светлых и долгих воспоминаний…» Не могу не согласиться!
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
«Оглавление» всех публикаций о Лицее смотрите здесь
Навигатор по всему каналу здесь
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал