И чего только не случается со следопытами в тайге, на реке или в снегах тундры. И если не сообразишь - погиб романтик. Был случай и со мной.
У меня как-то забрела своя корова в кладовку и съела с ведро пшеницы, которую я заготовил для кур. Корова, отойдя от кладовки, упала, задрав ноги в стороны, а изо рта шла пена. Я позвал соседа и с ним отрезал голову Буренке. Взяв справку в ветлечебнице, уговорил председателя колхоза Виктора Васильевича Желтова, добрейшего человека на селе, помочь мне доставить мясо на базар. Мы на колхозной моторной лодке увезли мясо в райцентр.
Виктор Васильевич побывал у секретаря райкома партии Михаила Васильевича Котенева, тоже добрейшего человека района. Мы с помощью Михваса, как его называли все члены райкома партии, погрузили мясо на колхозную машину, увезли в Раздольное, где на базаре продали за трое суток все мясо.
На вырученные деньги я купил для себя двухрегистровый аккордеон.
Приехав в райцентр и придя на берег Ангары, мы с удивлением видим лед на ней. Так рано Ангара не уходила под лед.
- Виктор Васильевич, - спрашиваю я, - что делать?
- Что делать? - говорит Виктор Васильевич. - А ты что думаешь? Ты же тутошний.
- Не ночевать же на берегу, - говорю я. - Нам идти-то всего шесть верст. Потребуется ну один-полтора часа.
И мы спустились под угор, постучали ногами по льду.
- Крепкий, - сказал Виктор Васильевич.
Лед чистый, небо безоблачное, окрашено у горизонта розово-алыми лентами. Шар солнца уже скатился за горизонт.
Мы быстро дошли до острова Осиновый, вошли в курью, где лед занесен снегом. Постучав ногами для определения его прочности, я слышу звук, как будто он не опирается на воду. Осторожно доползли до крутого берега курьи, как я услышал треск льда у берега. Лед под нашей тяжестью заметно прогнулся. Мы ускорили шаг. Как вдруг треск... Что дальше произошло, мне в тот миг было не понятно. Помню, под ногами что-то качнулось, затрещало. Я полетел вниз, хватаясь растопыренными руками за Виктора Васильевича, летящего в пропасть.
Опомнился уже в липкой грязи. Вокруг темень, над головой узкая полоска льда и тусклый свет луны.
- Васильич, - хватился я, - где ты?
- Да тут я, тут, - говорит он, хлюпая ногами по влажному илу дна этой ловушки.
- Васильич, - проговорил я, озабоченный случившимся, - вот это судьбы ирония!
- Саня, тут не до шуток, - сказал серьезно он, - надо думать.
- Васильич, а куда девалась вода из этой ловушки? Была бы она, мы бы уже были бы на дне, под водой, - говорю я, думая об исчезновении воды.
- Какая разница, - отвечает Васильич, - под водой или подо льдом погибать, разницы нет, А на твой вопрос отвечу: когда покрылась Ангара льдом, покрылась и вот эта курья. А затем, когда мы были на базаре в Раздольном, наступило потепление. Лед на Ангаре сорвало и течением унесло. А потом вода в Ангаре упала, ушла вода и из нашей курьи. А лед остался. Вот он и скараулил нас, оболтусов. Ведь мы могли идти по Ангаре, в обход этой ловушки, по чистому льду. Но нас вынудил свернуть в курью пронизывающий холодный ветер, - рассказывал Васильич.
- Дядя Витя, - прервал я его речь, - вот пока ты разъяснял оболтусу причину исчезновения воды из курья, я слушал и думал.
- Ну и что ты дельного надумал? - спросил Васильич.
- Когда мы с Димкой сидели в скраде на перелете уток, к нам забрел пожилой охотник. Да ты его знаешь, это дядя Ваня-медвежатник, - начал объяснять я. - Он. рассказал ситуацию, адекватную нашей безысходной ситуации. Вот его слова, насколько помню я: «Вышел я на середину пруда и тут... Что дальше произошло, непонятно было мне. Помню, как хрустнул лед и я полетел в пропасть. Очнулся. Стою в липкой грязи, кругом кромешная тьма, только над головой беловато-серое пятно выделяется».
И он рассказал, как пруд оказался без воды. А попал он в замерзшую прорубь. Он стал замерзать, а для согревания принялся бегать взад-вперед. И дальше от проруби он по-чувствовал, что его ноги вязнут в иле.
«Ия взялся за работу. Ногами, прикладом ружья сгребаю ил в одну кучу под прорубь. И едва успеваю разровнять ее тонким слоем, - говорит, - как тут же замерзает. И так я наложил стопку выше метра и по ней выбрался из ямы».
- Александр, - обрадовался Виктор Васильевич, - это же наше спасение. И как мы не додумались до этого? Оказывается, что и грязь может быть полезной.
И мы, удаляясь от щели во льду, где затишье от завихрения холодного ветра, согревая замерзающие ноги без движения, принялись бегать в темноте. И я услышал хлюпанье воды под ногами.
Сняв перчатки, наклонившись, зачерпнул ладонью из воды ил.
- Васильич, тут грязь!
Он обернулся ко мне, вывел за руку на свет, где мои мокрые руки обжег морозный ветер. И мы решили делать из ила тумбу, как делал тут умный и сообразительный охотник, угодивший в прорубь. Мы принялись таскать в ладонях ил, размазывать на осколки льда. Слой ила тут же и замерзал.
- Александр, мы так с тобой будем в ладошках до весны таскать, - говорит Васильич.
- Дядя Витя, а я придумал, - с радостью говорю я.
- В фуражках, что ли? - с огорчением спрашивает.
- Да нет же! В моем футляре от аккордеона.
И побежал к нашим вещам, вынул двухрегистровый аккордеон, укрыл его рюкзаком, принес футляр к Васильичу.
- Вот корзины.
Разорвав надвое, отдал одну половину дяде Вите, а вторую взял сам и пошлепал по грязи под лед.
Пока мы руками накладывали ил в крышки и несли на холод, размазанный слой ила уже замерзал. И когда мы выстроили вавилонскую башню со ступеньками, по которым выбрались наверх, мы услышали петушиное пение в райцентре.
- Уже утро, - сказал Васильич.
Слава богу, ветер затих. На голубом небе из-за снежных облаков выглянула круглая серебряная луна. Засунув руки в мокрых перчатках за пазуху, Васильич говорит:
- Саня, пока мы будем ползти до дома, наши мокрые руки отмерзнут.
Я подумал-подумал и говорю:
- Васильич, ты помнишь, чем мы закрывали мясо?
- Как же не помнить. Закрывали от пыли белой простыней и клеенкой.
- Клеенку-то нам не надо, а вот простынка-то вот как пригодилась бы! Вы не знаете, куда я ее запихал?
- Когда ты убежал за аккордеоном, я положил ее с клеенкой в твой рюкзак, - говорит он.
- Вот спасибо, а то я бы ее забыл с этим музыкальным инструментом.
Достав простыню, разорвал пополам. Отдал половину напарнику, свою половину разорвал еще пополам. Стянул мокрые перчатки, укутал руку куском простыни, помог то же сделать и напарнику, а он помог мне закутать вторую руку. И мы покинули это проклятое место.
Утром мне принесли из военкомата повестку. Военком приглашает на трехмесячные сборы младших командиров Красной Армии
Света от подруги узнала об этой повестке. Вечером она пришла. Мы крепко обнялись и стоим. Света сразу же спросила про повестку:
- Сашенька, я боюсь, что ты уедешь надолго, чует мое сердце.
- Милая, родная, любимая навеки, я тебя не забуду, где бы ни находился.
Я рассказал о ловушке. А потом о своей опрометчивости сожалел. Она долго плакала и успокоилась только тогда, когда я рассказал о своей думке о Паше. Она, смеясь, сказала:
- Сашенька, и ты мог подумать такое обо мне? Мне не только этого вонючего, пропитанного сивухой, неблагородного Пашу, мне даже принца из сказки не надо. Любовь моя, не покидай меня надолго. Я буду ждать и день, и ночь.
Папа уехал к своей сестре, к моей бабушке. И я не отпустил свою любовь до прихода ее папы к нам.
- Зятек многоуважаемый, ты что же беспокоишь меня, я уж подумал, не захватили ли ее эти негодяи Пашины.
- Этого эти паршивцы не сделают. Они боятся нас с Димкой. Моего друга Димки и меня не будет три месяца, берегите мою любовь.
- Многоуважаемый Александр, я обещаю тебе. Ты очень много сделал для меня, это не может забыться во веки веков.
В военкомат я поехал с другом.
* * *
Необъявленная война с фашистами нас с Димой застала в военном городке в городе Красноярске.
Прибыв домой, военком направил нас снова в Красноярск, в крайвоенкомат, так как мы добровольцы.
Военком взял наши рапорты и направил нас в 365-й мотострелковый полк, сформированный в основном из красноярцев.
* * *
Как только пришел к власти Адольф Гитлер, он не мог спать от мысли, как разбить и уничтожить рабоче-крестьянскую Красную Армию, как завладеть такой великой территорией, в недрах которой содержится неизмеримое богатство, как разбить мощную Красную Армию, как обхитрить этого большевистского стратега Сталина. И Гитлер решил усилить мощь своей армии за счет присоединения к своей армии армий других государств. Он вводит свои войска во Францию, оккупирует часть ее, затем вводит войска в Бельгию, Голландию, Норвегию, Польшу, Финляндию, Чехословакию, Венгрию, Австрию, Болгарию, Румынию. И их армии входят в состав фашистской армии. И теперь его армия превосходит Красную Армию по численности живой силы в 6-7 раз.
Сталин, видя такое превосходство, направляет министра иностранных дел В. Молотова в Берлин, где он встречается с канцлером Германии Риббентропом и подписывает мирный договор на десять лет.
Сталин в знак благодарности направляет в Германию вагоны-пульманы с отборным зерном, цистерны с нефтью, каменный уголь антрацит, эшелоны со строевым лесом.
Но аппетит алчного агрессора на этом не утолился. Он начал готовиться к захвату территории СССР под лозунгом уничтожения большевизма. Гитлер открыто, в дневное время создает казармы для войск, сосредотачивает непосредственно у границы танковые корпуса, строит взлетные площадки для военной авиации, засылает лазутчиков с целью попасть к Сталину и рассказать ему, что они видели на границе, как Гитлер готовит свою армию к нападению на СССР.
Этот агрессивный маньяк мыслил спровоцировать Сталина сосредоточить основные силы. Красной Армии на пограничных заставах, где превосходящие силы Германии окружат ее и уничтожат, а его армия пойдет беспрепятственно в глубь страны на истребление славян. Как он говорит в своей книге «Блицкриг» - молниеносная война: «Я оккупирую территорию до Урала. А от Урала до Курил отдаю Японии. До Урала истреблю все славянское население от велика до мала... В школах будут сидеть за русскими партами киндер Гроссдойчланд». В переводе это означает: дети Великой Германии.
Сталин - великий мировой стратег - разгадал замысел алчного, коварного агрессора Гитлера. Созывает военный совет, как тогда, в годы войны с Францией, в 1812 году, когда всемирный завоеватель подошел к Москве. Его многотысячная армия взяла купеческую Москву в кольцо. Главнокомандующий русской армией Кутузов на военном совете спросил:
- Что будем делать, господа генералы?
Пока генералы спорили, Кутузов молчал и дремал. А потом и говорит:
- Чтобы сохранить армию и спасти Россию, надо отдать Наполеону Москву.
И Сталин сказал:
- Чтобы спасти Родину, надо сохранить Красную Армию и защитить нашу столицу, красную Москву. - А как думаете вы?
Все члены совета думали так, как хотел Гитлер. И все молчали.
- А как думает Слава?
Он так называл министра иностранных дел Вячеслава Молотова. Тот промолчал.
- Ну, а что думает и молчит начальник штаба товарищ Жуков? - обратился к Жукову Сталин.
- А я думаю так же, как думает товарищ Сталин, - твердо, как всегда, ответил Жуков.
- Молодец! - сказал Сталин. - Я назначаю тебя, товарищ Жуков, командующим Западным фронтом. И если ты не остановишь зазнавшегося лжегенералиссимуса, которое ему присвоил Гитлер за взятие еще пока не побежденной Москвы, то я тебя, командующего фронтом, как главнокомандующий, разжалую до рядового красноармейца, дам в руки винтовку-трехлинейку с длинным трехгранным штыком и вперед. А если остановишь и отобьешь у него прыть, то я тебя награжу Золотой Звездой Героя Советского Союза. Ну а если разгромишь его банду вместе с танками, то тебя провозглашаю маршалом Союза.
- Служу Советскому Союзу, товарищ Сталин, - громко, встав по команде смирно, отрапортовал Георгий Жуков. - Но... - говорит Жуков.
- Что, но? - спрашивает Сталин, - говори, товарищ Жуков.
- У меня просьба к вам, товарищ Сталин.
- Что за просьба еще?
- Я прошу вас, товарищ Сталин, дать мне в помощники боевого помощника, моего фронтового друга Рокоссовского Костю.
- Товарищ Жуков, так полковник Рокоссовский ведь в тюрьме, - говорит Сталин.
- Да, я знаю. И поэтому прошу вас, товарищ Сталин.
- Ну и бери! - отвечает Сталин.
- Когда я пересказал Рокоссовскому наш диалог со Сталиным, - вспоминал Жуков, - он сначала не поверил мне, подумал, что я, как всегда, шучу, но потом, убедившись в серьезности диалога, обнял меня и троекратно поцеловал со словами:
- Георгий Константинович, ты единственный верный друг. Как говорит старинная русская пословица, друзья познаются в беде. Или как говорил А. С. Пушкин о декабристах: лишь те-то и друзья не на словах, на деле кто наши кандалы и на себя б надели.
- А я бы сказал о дружбе так, - ответил Жуков, - лучше иметь одного друга многоценного, нежели многих малоценных.
- Только, Георгий Константинович, если Сталин не разрешит мне взять с собой бывших вояк из штрафбатов и других зэков, которых я попрошу, то откажусь от твоего дружеского приглашения, - говорит Рокоссовский.
- Ты понимаешь, Костя, там Москва, сожженная пожаром, французу отдана, как говорил А.С. Пушкин. Так и сейчас, если мы с тобой не станем грудью за нее, то она будет у этого узурпатора, коварного маньяка. Ведь тяжелые танки Гудериана уже подошли к Москве на 72 км и Гитлер с самолета «горбача» сбросил листовки, где приказывает Сталину приготовить Красную площадь для демонстрации его мощи.
Жуков Георгий Константинович передал просьбу Рокоссовского Сталину и он разрешил.
Полковник Рокоссовский сформировал дивизию из штрафных батальонов и зэков, выдал красноармейские книжки, где собственноручно записал: «При первом ранении ты оправдан». И в боях рокоссовцы лезли на фашистские танки с гранатами. Пленные немцы говорили: «Когда мы вас гнали до Москвы, вы, огрызаясь, кричали: «Ура! За Сталина!». А сейчас, когда вы погнали нас от Москвы, вы стали кричать: «Ура, бей гадов!». И покрывали русским матом.
И это действительно. Рокоссовские штрафники крыли фрицев отборным матом.
При создавшейся критической ситуации осенью 1941 года, когда тяжелые танки Гудериана подошли на 72 км от Москвы, Верховный Главнокомандующий Сталин издает приказ:
«Ни шагу назад!». Отступление без команды - расстрел. И бойцы, воодушевленные этим приказом и умелым стратегическим умом командующего Западным фронтом Жукова Г.К., к Дню Октябрьской революции отогнали от Москвы фашистов на 300 км. В боях под Вязьмой, увлекшись боевым азартом, Рокоссовский со штабом своей 16-й армии был зажат фрицами. На помощь кинулся наш 365-й Красноярский мотострелковый полк 119-й Сибирской дивизии.
В этом бою наш полк понес огромные потери. Погибло 600 красноярцев. Я был ранен тоже.
В разгроме немцев под Москвой большую помощь оказали, как говорили фрицы, узнав, что они воевали у Москвы с сибиряками, сибирские морозы.
А морозы действительно в декабре доходили до 40 градусов. Фрицы, драпая, выбегали из изб, закутавшись в женские шали, половики и дорожки самотканые.
Взвод истребителей фашистских танков, которым командовал старший сержант, уничтожил в этом бою три роты тяжелых танков. Все красноармейцы взвода были награждены орденом Отечественной войны и медалью «За отвагу». Мне, старшему сержанту, командиру взвода, сам Георгий Константинович Жуков присвоил звание младшего лейтенанта.
Конец десятой части
Продолжение в следующем выпуске.
Подписывайтесь на канал, будет интересно.