У кинокритиков есть почти устойчивое определение жанра: «Женский фильм о женщине». Это когда женщина-режиссер снимает биографическое кино, и при этом изо всех сил наводит примитивный глянец. Героиня красива, талантлива, щедра, наивно хочет любить и быть любимой, а все вокруг только пользуются ею, как нефтяной скважиной. Пока не иссякнет. При этом снято обычно красиво. Например, «Далида. Любовь и страсть». Посмотреть для релакса очень приятно.
Но не все «женские» фильмы подходят под это пренебрежительное определение.
Фильм «Зеркала» (2013, реж. М.Мигунова) о Марине Цветаевой. Если захотите посмотреть, не путайте с одноименным ужастиком, который выдает поиск. Хотя, может быть и есть основания поставить эти фильмы на одну полку. Во всяком случае, послевкусие от просмотра вовсе не благостно-расслабленное. Скорее, остается ощущение дрожи от взгляда в бездну – кстати, такой кадр в фильме есть, и снят он настолько мастерски, что от неожиданности подскакиваешь на диване.
Причем очень трудно сформулировать определение этой бездны. Эпоха? Обстоятельства? Характеры? Скорее, это ощущение близости высоких энергий, когда воздух уже звенит от готовности пробоя. Хочется отодвинуться, пока не замкнуло, не шарахнуло.
«Душа, не знающая меры». Актеры, режиссеры, съемочная бригада сделали почти невозможное: показали личность, масштаб которой несовместим с жизнью. В любое время, в любую эпоху, в любых обстоятельствах.
Вот бывает в природе, что особь превосходит границы своего вида просто на уровне физиологии: габариты слишком велики для прочности тканей, ресурс сердца не соответствует длине кровотока и т.п. Человек ростом 180 см – богатырь, а вот 220 см – уже прямой кандидат в инвалиды. Так и здесь: подключенная мощность – чего? – превышает емкость любой человеческой единицы, разрывает, убивает.
В самом начале про 17-летнюю девушку скажут: «Она людей ест». Это еще слишком просто сказано. Скорее, препарирует и их, и себя. Живыми без наркоза. Причем на тонком уровне, не заботясь, что произойдет с материальными носителями.
В сопромате есть такие характеристики: пределы прочности материала при сжатии, растяжении, изгибе, ударе. Чтобы их определить, образец подвергают нагрузкам до разрушения. Если выдерживает в одном опыте – увеличивают силу воздействия, меняют поверочный инструмент, пока все-таки не добьют и не зафиксируют предел.
Марина Цветаева превращает свою жизнь в такую лабораторию измерения предела прочности души, выступая одновременно и прибором, и образцом, и инструментом – и экспериментатором, внимательно фиксирующим результаты. Уже не определить, что происходит. Разрушение? Созидание? Какие-то термоядерные реакции на острие алмазной наковальни, при непредставимых давлениях и температурах. Многие ее стихи – как лабораторный журнал, это формулы и таблицы измерений.
Некоторые моменты в фильме вообще невозможно интерпретировать, но почему-то им веришь. Просто смотришь и недоумеваешь – как? Это же невозможно, это как пешком по водам идти! Как можно свысока читать мужу отповедь о достоинстве, стоя голой рядом с любовником? Как можно сознательно подставляться под травлю и требовать того же от дочери? Как можно доводить ситуацию до такого обострения – и не срываться в истерику? Как можно страдать сильнее, чем герои Достоевского – и совсем в другой тональности?
Да, еще один момент. Когда будете искать фильм, выбирайте версию с субтитрами или синхронным переводом. Для контроля перемотайте до 43-й минуты, сцена в костеле – понятен диалог? В фильме подобные моменты часто встречаются, и смысла в слова там заложено много. Как у вас с языками, бегло по-французски, немецки, чешски можете? Цветаева могла, вообще люди той эпохи могли. Мне слабО.
Знаете, что самое интересное? Пока это единственный биографический фильм о Марине Цветаевой. Боятся режиссеры подступаться к ее истории.
Чтобы не пропустить интересные статьи, жмите на название канала или пользуйтесь Каталогом заседаний клуба.
