Часть 37
Часть 39
- Садися, - Мария положила руки на колени и пристально посмотрела на дочь. – Степанида приходила…
- Я её вида́ла, - Нюся поправила косынку на плечах.
- Скажи-ка мне, дочь, как на духу… - Маша повернулась всем телом к Нюсе. – Почём замуж собралась?
- Я? – удивилась девушка. – Не собиралася я никуда…
- Ну, как же, вон и Глашка слыхала, как Санька при всех сказал… Скажи, как есть, в подоле принесёшь?
- Мам! – Нюська вскочила с места. – Ты шо? Кто тебе такое сказал?
- Я, конечно, Степаниде верить неподвластна, но… Она гута́рить, шо все подтвердя́ть, шо ты с Ивановым обжимаешьси…
- Мам, ну шо ты, ей-богу, нашла кого слушать… - Нюся вновь присела рядом с матерью и обняла её за плечи. – Ты мне не веришь?
- Ой, не знаю, девка… - вздохнула Маша. – Она ж прискакала, як коза, и давай мне туточки изливать, шо раз замуж, значится, с брюхом…
- Вот зараза такая, - прошептала Нюська и выпалила. – Пусть за Глашкой своей зыркает! Это она у неё с пузом скоро бегать будет!
- Да ты шо? Неужто?
- Глашка мне сегодня рассказала.
- А чей же?
- Витькин.
- Ей же исчо шестнадцати нет! Ой, беда-а… - покачала головой Мария и встала с завалинки. – Пущай сами разбираютси, пошли в хату. Батька скоро прие́деть. Шо енто он припозднилси сёдня?
На следующее утро, не успев выйти со двора, Маша встретила у своей калитки Степаниду.
- Ну-ну? – Стешка потирала руки.
- И тебе здрасте, - Манька закрыла калитку.
- Чаво молчишь-то? – не могла устоять на месте Степанида, переминаясь с ноги на ногу. – Ну, доклада́й…
- Шо? Шо тебе доклада́ть, дура ты шо ни на есть… - улыбнулась Мария и вышла на дорогу.
Стешка вприпрыжку догнала её и дёрнула за рукав.
- Чаво скрытничаешь? Всё равно все узнають, када пузо на нос поле́зить.
- Чьё пузо? – Маша шла по дороге, улыбаясь сама себе.
- Чаво лыбиси-то? Пузо Нюськи твоей, - чётко ответила Стешка.
- Ну-ну. А Нюськи ли? – Маня загадочно посмотрела на соседку и улыбнулась ещё шире.
- Не по́няла, - Степанида округлила глаза и громко произнесла. – Не, ну вы посмотрите, люди добрые, у неё девка по́рченая, а она ещё и скалитси.
- Думай, шо брешешь! – не выдержала Маша. – Орёшь исчо на всю округу, шоб девку мою опозорить? Ты лучше прикрой своё поддувало и сляди за своей!
- Ой ли! – соседка остановилась и поставила руки на бока. – Раз уж на замужество позарилась, значится, брюхатая! Где енто виданно, шоб в шестнадцать годков…
- А в пятнадцать? – Мария перебила орущую собеседницу и прищурилась.
- В пятнадцать? Да судить надобно! Да если бы моя Глашенька…
- А вот теперича поди и спроси у своей честной Глашеньки! Где ж енто видано? Она, значится, мою Нюську поно́сить, а о своем грехе молчком?
- Шо? – Стешка растерялась.
- Иди, говорю, и спроси, неча до моей Нюськи доколу́пываться!
- Ты мою Глашку со своей распутной девкой не путай! Она у меня гордая и умная! А ты будешь внука нянкать, а Нюська твоя бестыжая нико́му ненужная будеть! Ушёл Сашка в армейку, дык оттудова привезёть себе жёнку!
- Ох, и глупая же ты, Стешка, - Мария не стала больше слушать злую соседку и пошла на работу.
***
Нюся с раннего утра уже вовсю хлопотала на ферме. Почистила своих коров скребком, напоила, положила поло́вы в кормушку.
Пришло время доить. Поставив маленькую табуретку у задних ног жующей коровы, тихонечко запела песню. Так она успокаивала своих подопечных.
- Нюська! – услышала крик с другого конца фермы. – Нюска, беги сюды!
Девушку позвала одна из доярок. Грищенко отставила ведро и побежала на зов. Она увидела, как женщины поднимают Глашку и сажают её на табуретку. Было заметно по лицу, что Трофимовой плохо – она вся побледнела.
- Нюсь, вы рядом живёте? Отведи её домой, - попросила одна из женщин.
Грищенко повела соседку домой.
- К врачу тебе надо, - прошептала Нюся.
Медленно шли девушки до дому, переговариваясь о чём-то.
- Глашка! – это бежала Стеша, узнав, что её дочери стало плохо на ферме.
Навигация канала здесь
Ссылка на чат для обсуждения повести