Из школьных учебников истории мы все знаем японское имя - Комура Дзютаро. Это японский министр иностранных дел времён русско-японской войны, который принимал участие в подписании Портсмутского мира. Но мало кто знает, что Комура в 1900 году жил в Петербурге , и что он даже посетил дворец Ливадию в Крыму.
В январе 1900 года Хаяси Тадасу перевели в Лондон, а посланником в Петербург назначили бывшего посланника в Вашингтоне Комура Дзютаро. После Хаяси японские посланники стали меняться как перчатки - по посланнику в год. Самый «серьезный» японский посланник, или «посланник-мышь» - Комура Дзютаро - стал самым «краткосрочным» посланником за всю историю русско-японских связей. В 1900 году он пробыл на посту в Петербурге рекордно короткий срок - пять месяцев - с 16 мая 1900 года по 25 октября 1900 года. Нельзя сказать, что за этот срок он успел наладить с кем-то связи или вести переговоры, учитывая летний сезон в Петербурге. Но зато он успел встретиться с Николаем Вторым гораздо большее количество раз, чем некоторые другие посланники за весь свой срок службы: на вручении верительных грамот, во время визита японского принца Кан’ина в июне в Петергофе, и в октябре в Крыму. Комура выразил желание поехать в Ливадию, чтобы лично уведомить русского царя о своей срочной замене. Таким образом, последнюю неделю своего пребывания в Российской Империи он провёл в Крыму, рядом с тяжело больным тифом царем Николаем. На этой Крымской аудиенции японская сторона очень сильно настаивала. Вероятно, японцам во что бы то ни стало нужно было убедиться в физической форме русского царя своими глазами. Не исключено, что Комуре также очень хотелось самому побывать в Крыму.
Можно с уверенностью сказать, что у Николая Второго с японцами с самого начала отношения фатально не заладились. Во время образовательного путешествия в 1891 году японский городовой его саблей порубил, в июне 1900 года после встречи с принцем Кан Ином флюс вскочил, в октябре, после аудиенции с Комурой - тиф. В 1901 году, когда с маркизом Ито встречался, голова просто раскалывалась.. Потом русско-японская война...вагон японского Красного Креста по дороге в Тобольск... А ему ведь так нравились и японская мебель, и кимоно, и черепаховые поделки.
18 сентября семья императора прибыла на отдых в Ливадию. Остановились в старом дворце - нового ещё не было тогда. Одновременно с императорской яхтой из Греции прибыла яхта «Амфитриди» с греческим королевичем Георгием на борту. С тем бесшабашным Джорджи, который был с Николаем в Японии и спас его от смертельного удара фанатика- полицейского. Он не дал ему умереть от тифа и в этот раз. Романовы думали, что пробудут в Крыму месяц, но пробыли там до Нового Года. Потому что Николай почти сразу же заболел - сначала думали, что просто инфлюэнца, потом оказалось, что брюшной тиф. Он продолжал работать каждый день, несмотря на болезнь. Положение было очень тяжелым. Одно время даже бросились решать вопрос о престолонаследии. Но богатырское здоровье и сильный организм царя победили, и он пошёл на поправку. Немаловажным фактором в выздоровлении сыграл профессиональный уход любящей жены, которая в критический момент отстранила сиделок, и, несмотря на сильнейший токсикоз и своё недомогание, самоотверженно ухаживала за мужем. Критический момент случился после визита японского посланника.
15 октября Ламздорф - докладная записка Николаю:
« Осмеливаюсь полагать, что представлялось бы неудобным отклонить ходатайство господина Комура прибыть в Ялту для свидания со мной перед отправлением в Токио»
19 октября Комура прибыл в Ялту.
20 октября Всеподданейшая записка Ламздорфа:
« Прибывший в Ялту и посетивший меня сегодня японский посланник сообщил, что по приказанию своего правительства он отправляется в Токио, где по всей вероятности - его ждёт новое назначение- быть может командировка в Пекин. -не рассчитывая посему вернуться в Петербург, господин Комура обратился с просьбой о исходатайствовании ему Высочайшей прощальной аудиенции. При этом Японский посланник присовокупил, что он посчитал бы себя особенно счастливым, если бы Вашему Императорскому Величеству благоугодно было Всемилостивейше соизволить на принятие его до 22 октября, посему что согласно расписанию он должен выехать из России 25 числа сего месяца».
22 Октября в 11:30 утра Николай Второй дал аудиенцию японскому посланнику Комуре и на прощание подарил ему орден Святой Анны Первой степени.
Комура не был первым дипломатом, которого приняли в Ливадии. Существовала традиция принимать в Ливадийском дворце посольства средиземноморских стран, особенно Турции. Однако, посланник Комура был первым японским дипломатом, которого приняли в Ливадии. Судя по тому, что Комура получил аудиенцию, несмотря на недомогание монарха, Николаю Второму он был интересен. Этот японец был умным и компетентным. И с ним было легко общаться! Комура учился в Гарварде и прекрасно говорил по-английски.
25 октября Комура уехал. 27 октября Николаю стало гораздо хуже. 29 октября ему было совсем совсем плохо, но «Император всемилостивейше Соизволил на назначение Посланника в Гааге Стеми Шинда Японским Посланником в Санкт - Петербурге» .
Николай оклемался только к Новому Году. И успел на Новогодние балы в Зимнем Дворце. Вероятно, он помнил, как тяжело ему было подписывать бумаги в Ливадии, поэтому с японским посланником Стэми Тинда он был холоден. Тинда особо по этому поводу не страдал , и с января по сентябрь почти все время пробыл в Стокгольме. В октябре 1901 года Тинду назначили воспитателем будущего императора Сёва. Так что Император Хирохито наверняка слышал от него про великолепие новогодних балов Зимнего Дворца в Петербурге. ...
Светлана Хруцкая
