Эти строки Давида Самойлова – исповедь поколения двадцатилетних, встретивших в окопах свою юность. Гимн молодости - вопреки войне, торжество жизни над смертью и страхом.
Сороковые, роковые,
Военные и фронтовые,
Где извещенья похоронные
И перестуки эшелонные.
Гудят накатанные рельсы.
Просторно. Холодно. Высоко.
И погорельцы, погорельцы
Кочуют с запада к востоку...
А это я на полустанке,
В своей замурзанной ушанке,
Где звездочка не уставная,
А вырезанная из банки.
Да, это я на белом свете,
Худой, веселый и задорный.
И у меня табак в кисете,
И у меня мундштук наборный.
И я с девчонкой балагурю,
И больше нужного хромаю.
И пайку надвое ломаю,
И все на свете понимаю.
Как это было! Как совпало --
Война, беда, мечта и юность!
И это все в меня запало
И лишь потом во мне очнулось!..
Сороковые, роковые,
Свинцовые, пороховые!..
Война гуляет по России,
А мы такие молодые!
ДАВИД САМОЙЛОВ. СОРОКОВЫЕ. 1961 г.
Давид Самойлов - псевдоним российского поэта, переводчика еврейского происхождения Давида Самуиловича Кауфмана.
Он писал о себе так:
Я 1920 года рождения. Москвич. Мне повезло в товарищах и учителях...
Видел Пастернака. Встречался с Ахматовой и Заболоцким. Не раз беседовал с Мартыновым и А. Тарковским. Дружил с Марией Петровых. Поэтическая школа была строгая.
Воевал. Тяжело ранен. Печататься начал после войны.
Давид Самуилович родился 1 июня 1920 года в состоятельной еврейской семье.
Его отец был тогда был самым известным венерологом города. Сын к профессии отца относился, кстати, очень спокойно. Своей любимой учительнице он сказал: “Если вы заболеете гонореей, то мой папа вас вылечит”.
Времена были тяжелые, но семья жила в достатке и не нуждалась ни в чем. С самого рождения мальчик был окружен любовью и родительским теплом. Вот одно из самых проникновенных его стихотворений-воспоминаний "Из детства":
Я -- маленький, горло в ангине.
За окнами падает снег.
И папа поет мне: "Как ныне
Сбирается вещий Олег..."
Я слушаю песню и плачу,
Рыданье в подушке душу,
И слезы постыдные прячу,
И дальше, и дальше прошу.
Осеннею мухой квартира
Дремотно жужжит за стеной.
И плачу над бренностью мира
Я, маленький, глупый, больной.
Когда Дезику исполнилось семь лет, его отдали в английскую спецшколу. Счастливое детство, отличное еврейское воспитание и талант! Давид был лучшим учеником! Но в старших классах стал учиться хуже - отец потерял потерял работу.
Мне снился сон. И в этом трудном сне
Отец, босой, стоял передо мною.
И плакал он. И говорил ко мне:
"Мой милый сын! Что сделалось с тобою?"
Он проклинал наш век, войну, судьбу.
И за меня он требовал расплаты.
А я смиренно говорил ему:
-- Отец, они ни в чем не виноваты.
И видел я. И понимал вдвойне,
Как буду я стоять перед тобою
С таким же гневом и с такой же болью...
Мой милый сын! Увидь меня во сне!..
Но, несмотря на трудности в семье, в 1938 году Давид с отличием заканчивает школу. И сразу же поступает в Московский институт философии, литературы и искусства, так как твердо решает стать профессиональным переводчиком.
В начале войны студент Самойлов был мобилизован на окопы. Там он заболел, был эвакуирован в Самарканд. Дальше - учеба в военно-пехотном училище, которое он не окончил. В 1942 году Давид Самойлов был направлен на Волховский фронт под Тихвин.
Он присоединился к воюющим там ребятам. 23 марта 1943 года в районе станции Мга был тяжело ранен в левую руку осколком мины.
Приказом 1 ОСБР Волховского фронта №: 13/н от: 30.03.1943 года пулемётчик 1-го отдельного стрелкового батальона 1-й отдельной стрелковой бригады красноармеец Кауфман был награждён медалью «За отвагу» за то, что он в бою 23 марта 1943 года в районе Карбусель с пулемётным расчётом во время атаки первым ворвался в немецкую траншею и в рукопашной схватке уничтожил трёх гитлеровских солдат.
После госпиталя Давид Самойлов снова вернулся на фронт и стал разведчиком. В частях 1-го Белорусского фронта он освобождал Польшу, Германию. Окончил войну в Берлине. Был награждён орденом Красной Звезды за захват немецкого бронетранспортёра и трёх пленных, в том числе одного унтер-офицера, давшего ценные сведения, и за активное участие в боях за Берлин.
Во время войны Самойлов не писал стихов. Сатиры на Гитлера и стихотворения об удачливом солдате Фоме Смыслове для гарнизонной газеты - не в счет. Впечатления жизни должны были "отстоятся" прежде чем трансформироваться в стихи: "И это все в меня запало / И лишь потом во мне очнулось!.. "
Полночь под Иван-Купала.
Фронта дальние костры.
Очень рано рассветало.
В хате жили две сестры.
Младшая была красотка,
С ней бы было веселей,
Старшая глядела кротко,
Оттого была милей.
Диким клевером и мятой
Пахнул сонный сеновал.
На траве, еще не мятой,
Я ее поцеловал.
И потом глядел счастливый,
Как светлели небеса,
Рядом с этой, некрасивой,--
Только губы и глаза.
Только слово: "До свиданья!" -
С легкой грустью произнес.
И короткое рыданье
С легкой грустью перенес.
И пошел, куда не зная,
С автоматом у плеча,
"Белоруссия родная..."
Громким голосом крича.
Регулярно его стихи начали печататься с середины 50-х. До этого Самойлов работал как переводчик и сценарист на радио. В 1958 г. вышла его первая книга - "Ближние страны".
С 1967 г. Давид Самойлов жил в деревне Опалиха недалеко от Москвы. Он не участвовал в официозной писательской жизни, но круг его занятий был так же широк, как круг общения. Самойлов дружил со многими своими выдающимися современниками – Фазилем Искандером, Юрием Левитанским, Булатом Окуджавой, Николаем Любимовым, Зиновием Гердтом, Юлием Кимом и др.
Его старший сын Александр Давыдов так оценивает позицию и мироощущение отца:
"Отец мой оказался в странном положении. С одной стороны, после ХХ съезда у него была возможность двигаться к власти вместе со Слуцким. Он от этого решительно отмежевался. Но осталась душевная дисгармония. Потому что люди на полпоколения младше, типа Холина, Сапгира, на власть уже демонстративно плевали. Бродский дистанцировался от власти совершенно сознательно. А отец все-таки хотел официального признания. Хотя при этом, конечно, подписывал все письма. В результате он все-таки стал одним из тех, с кем примирились. Дали орденок, печатали книги. Но при этом пакостили все время, за границу не пускали..."
Несмотря на болезнь глаз, поэт занимался в историческом архиве, издал стиховедческую "Книгу о русской рифме", в которой рассмотрел проблемы стихосложения от народного эпоса до современности; занимался поэтическими переводами.
В 1976 г. поселился в эстонском приморском городе Пярну.
"Официально его признали, когда началась перестройка. Тут уж дали Госпремию и прочее. Интеллигенции разрешили восхищаться, кем она хочет. При этом последние годы жизни было ощущение, что он сильно томится, что ему тяжело. Он ведь отлично понимал, что писать он стал хуже, и читатель исчез. С перестройкой он как-то взбодрился. Не из-за перспектив демократии, - он был демократом с оговорками, - а потому что что-то серьезное начало происходить, эпоха вновь как будто приобрела исторический масштаб. И хорошо, что умер в таком настроении подъема"
Александр Давыдов, сын поэта
Поэт и фронтовик Самойлов умер в армейский праздник 23 февраля 1990 года в Таллине.
Он вел вечер памяти Пастернака. Закончил выступление, вышел за кулисы и умер. Его последними словами были: «Все хорошо, все в порядке».
Не исповедь, не проповедь,
Не музыка успеха --
Желание попробовать,
Как отвечает эхо.
Как наше настоящее
Поет морозной ранью
И как звучит стоящее
За вековою гранью.
#искусство #писатели #поэты #великая отечественная война
#воспоминия и мемуары
