Тут, помнится, кто-то спрашивал про свекровиного Филиппа. Который, вообще-то Барсик. И хотя мы со свекровью моей давно уже ни о чём не спорим, Филипп-Барсик вывел наши отношения на новый уровень.
- Как там Филипп поживает? – интересуюсь по телефону.
- Барсик (с нажимом) – хорошо! Спит.
- Да он же Филя! – троллю я.
- Барсик он! – моментально ведётся наивная свекровь.
- Да какой он Барсик?! Вы на морду его смотрели? Филя же чистой воды!
- Барсик! Я так сказала! – закипает свекровь.
- Вот и я говорю – Филька он, - встревает откуда-то издалека свекор.
Свёкор мой – мировой дядька. Слова «троллить» он, сварщик на пенсии, конечно, не знает, но владеет этим инструментарием виртуозно.
- И нечего ему в доме делать! – решительно добавляет он. – Вон, в гараже пусть мышей ловит.
- Да какой он вам Филька! – заводится свекровь. – В гараже холодно!
- Ладно, бабуле привет, - быстренько закругляюсь я, - и Фильку поцелуйте! – не удерживаюсь под конец.
Через пару дней еду к ним в гости. После бурных приветствий и поцелуев (вечность не виделись! Аж три недели!) вваливаюсь в кухню, она же столовая, она же прихожая (в крошечных сельских метрах ещё и не такое встречается).
Первое, что я вижу – на коврике посреди кухни сидит Барсик-Филипп. И, с вызовом глядя мне в глаза, требовательно голосит.
- О, - говорю я, - привет, Филя.
- Барсик, - не глядя на меня, говорит свекровь, доставая из пакета привезённое.
- Да какой же он Барсик! – разыгрываю я комедию с первого акта. – Вы на морду его гляньте! Вылитый Филя!
- Барсик он! – упирается рогом свекровь.
- А кстати! – вдруг говорю я, - папа же сказал, что его в дом не пустит!
- Ма-а-а-а! – сообщает Филя-Барсик и показывает мне, где у него миска.
- Ну… - неопределённо говорит свекровь, сделав странные пассы руками, - папа говорил, да…
- Ма-а-а! – басит Филя.
У Фили неожиданный для кошачьего подростка бас.
- Смотри, какой он наглый! – констатирует свекровь. – Вот как его не пустить?!
Действительно…
- А мыши? – интересуюсь я.
- Где?! – взвизгивает свекровь.
- Да в гараже же! – успокаиваю я. – Отец говорил, мол, пусть в гараже мышей ловит.
- Не знаю я, где у него там мыши… - успокаивается свекровь. – Но там холодно! А он смотри какой наглый!
- Ма-а-а!
Да, с логикой тут явно всё в порядке.
- Но отец же сказал…
- Ну сказал… А он мясо сегодня разделывал, кому больше всех досталось, как ты думаешь?!
- Ма-а-а-а!
- Филя, а я тут вкусненького тебе привезла, смотри, - и я лезу в рюкзак.
- Ма-а-аа!
- Барсик!
- Неважно. Филя, иди сюда.
Я вываливаю паштетик в миску, полпачки.
- Ма-а-а! Ма-а-а! Маа-а-а-а!
- Барсик он! – свекровь отбирает остатки паштета. – Это Муське оставь.
- А где эта гулёна, кстати?
- Где… - буркает свекровь. – Под кроватью!
Ожидаемо, чо. Муся очень «любит» гостей. Но оказывается, под кроватью она сидела ещё до моего приезда.
- Её Барсик туда загоняет! Такой наглый!
- Филя, как тебе не стыдно, а? Взрослую тётеньку! – укоряю я.
- Ма-а-а-а!
- Стыдно ему, ага… Наглец, - свекровь гладит кота по голове.
Она вообще у меня очень логичная.
Я иду в спальню и ложусь на пол. А что вы хотите – как-то я же должна поздороваться с Мусей!
- Муся, привет!
На меня смотрит злой зелёный глаз и меня накрывает дежа-вю: наверняка Вениамин Карлович тоже бы мечтал вот о такой кровати, под которую я не могу залезть. Я бы корячилась, а он бы наслаждался моими кряхтениями и зыркал бы на меня злым – но золотым – глазом. Блеск! Впрочем, под такую кровать бы не влез и сам Вениамин Карлович, но не будем о грустном.
Однажды Веничек совершил страшную ошибку. Убегая от меня, пребывая в шоковом состоянии, он перепутал право и лево и ринулся не в комнату, а в кухню. Уже там осознал свой косяк и – делать нечего – рванул в единственное кажущееся безопасным место. За кухонную плиту.
Врать, что он туда не влез, не буду. Влез. Но не вылез. Он застрял!
Сначала мы это не поняли. Думали, шутит. Пытались его выпугать веником (обычным, которым метут). Веник веника пугался, но не вылезти не мог физически. Попробовали выманить, разумеется, едой. Веник еды хотел, но опять-таки не мог вылезти. Скрёб линолеум и выл.
Потом поняли, что ВениаминКарлыч не шутят, и начали ржать и неприлично глумиться. А еще через десять минут нам стало Веничка жалко, и мы решили его доставать. Тем более, маман боялась, что с нервов Венюшочек не выдержит и того… обделается. А мыть за плитой – то ещё удовольствие, как вы понимаете.
В итоге плиту нам пришлось отодвинуть и извлечь Веника прямо руками. Веник судорожно цеплялся за футболку маман, не выл, но отчаянно вращал глазами и бесконечно облизывал пересохшие губы. Маман прослезилась и обещала выдать внеочередной паёк.
С пушистого Веньского хвоста и залихватски торчащих – несмотря ни на что! – усов свисали хлопья пыли, что ввело маман в очередной виток самокритики. На что я со свойственным мне оптимизмом сказала, что теперь можно ещё год не мыть, а потом просто снова запустить туда Вениамина – и порядок. Маман посмотрела на меня долгим взглядом, но ничего не сказала. Зато Веня посмотрел с ненавистью. Но это как раз нормально и свидетельствовало о том, что головой он не повредился.
Но с кроватью, конечно, этот финт не провернёшь – туда нормально пролезает швабра и Муся.
- Не привет! – просигнализировала мне Муся.
- А я, между прочим, тебе вкусненького привезла, - сочла нужным обидеться я.
- Делать нечего, - пожала плечами Муся и вылезать отказалась.
Тут со двора пришёл свёкор и совершенно не удивился, что я лежу в его спальне возле кровати. Он за много лет ко мне привык...
Мы облобызались, а потом я выдвинула необоснованную претензию:
- А вы же сказали, что Филиппа в дом не пустите!
- Кого? – испугался свёкор.
- Да Фильку же!
- Барсика! – крикнула из кухни свекровь.
- А… - сказал свёкор и почесал в затылке. – Ну да… Говорил…
Выразительно посмотрел в сторону кухни и вздохнул.
- Ма-а-а! – раздалось из кухни.