Часть вторая ПИРИЛ
1
Спустя год после окончания Последней войны ренегаты науки по ошибке синтезировали пирил. Такое уже случалось с некоторыми веществами и до этого. Некоторые оказались более полезными, другие менее. Пирит не могли не изобрести во время, возможно, самой последней войны.
Об этом не сообщалось в официальных новостях, не стебались в соцкурилках.
Аскольд это знал. Их полковой фельдшер любил выпить самогона, даже не спирта. Огромный рыхлый человек в поношенной форме – этот полковой фельдшер казался Аскольду старым грязным айсбергом, обломком некогда великого континента войны. А ещё «рыхлый айсберг» любил поболтать под самогон. А самогон, понятно, у солдат.
Уколы Аскольд тогда ещё не получал. Бог миловал. Но говорил фельдшер много. Как же его звали?.. какое-то имя такое, как будто лягушка квакнула… Нет, не помнил.
Потому Аскольд знал: пириловые наркоманы — особенные, потому что знают — когда конец. С самого-самого первого раза, когда «рогулька» в первый раз оказалась у них за губой.
Такова уж его особенность. Его предтечу открыли также случайно и, как только поняли, что это за дрянь, тут бы ему и конец. Но шла война, и дрянь «зашла». Вояки любят порядок даже больше врачей. Не важно, что они творят. Принцип предрешённости, когда ты с точностью до дня, до часа способен рассчитать дозу до самого последнего раза, когда смерть – это ли не желанный порядок на войне? У Аскольда от этого голову сносило. Но это лучше, чем постоянно вспоминать, где ты и что здесь делаешь.
Война закончилась, и рядовой Аскольд так и не успел попробовать любимой игрушки своего приятеля военврача. А попробовал спустя год – и это было словно предрешено. Уже гражданскую версию военного психоморфа. Коя сохранила главное: медленно и верно накапливалась в нервных тканях, очень дозированно, предсказуемо, пока, наконец, не набиралась критическая сумма. И – всё.
Аскольд высчитал этот день сразу же, где-то через месяц. Времени было полно. Но спустя два с небольшим года он понял, что ошибся в расчётах. Просто посчитал неправильно, математика никогда не была его сильной стороной. Так вот почему его финансовые дела вечно загибаются! Он пересчитал по новой, и получил ужасающий результат!
В ступоре, с улыбкой простофили на лице, глядел он на цифры на экране: то был вторник будущего года, первый, так его растак, весенний вторник!
И вся его никчёмная жизнь стала ещё, к тому же, и короткой! Он-то думал, ему ещё пять лет, а там видно будет.
Бизнесмены шутят, что все люди делятся на три категории. Первые первыми чуют, куда ветер дует, вкладывают деньги и сказочно обогащаются. Их мало, и имена их обычно известны так же, как имена великих живописцев, полководцев, завоевателей или диктаторов. Вторые следят за этими, первыми и, когда те берутся за что-то — мгновенно делают то же самое и тоже обогащаются. Не так сказочно, но достаточно, чтобы не интересоваться розничной ценой. Третьи же вечно плетутся позади самих себя, и любуются сзади на свой горб и согбенную спину, уверенные до последнего: кто работает — тот зарабатывает.
Он загробил свой бизнес, свой великий стартап, вознёсший его сразу же к звёздам — «чёрная» космонавтика тогда была на гребне. А потом снялся в блокбастере. И даже побывал топовым блогером. И с этой вершины его мгновенно сбросил «идеальный шторм» войны. Моментально свалился даже не ко вторым — к третьим, туда — на самое дно. Жизненные потоки его стремились к «нулю»: он умрёт от наркотика и станет абсолютно нищим одновременно.
Девять дней Аскольд Дашкин пил по-чёрному, как не пил даже в студенческие годы. Стоило продрать глаза, ни черта не соображая, день сейчас, ночь ли или то и другое — скажем, вечер — как стакан отправлялся по назначению, хотя его там и не ждали. Свой великолепный бар, собранный за время употребления пирила из эстетических чувств, где имелись и тридцатилетние, и столетние друзья, он прикончил за пару дней-ночей.
На десятый день его прямо с утра начало рвать — истощённый пирилом организм был не способен справиться ещё и с этиловым нокаутом. Печень ушла в глухую оборону и отказывалась служить, а в желудке словно поселилась огромная улитка.
Он вышел в тот день на улицу в последний раз. Не знал, что произойдёт, он не собирался кончать с собой — эта мысль смешила и вызывала отвращение. Улитка в животе бесилась. Но что день крайний, он знал наверняка.
Объявление бросилось в глаза едва ли не в первый раз, как он поднял глаза от асфальта. И он уже не смог оторвать взгляда: «Аромат Страха! «Весенний вторник». Клуб. Ваш самый главный кошмар – ваше самое большое удовольствие. Страх — по выгодной цене».
Слова завораживали. Аскольд как будто увидел ангелов, летящих по небу стройным клином куда-то на Восток. Ему нужна, требовалась некая встряска, хоть что-то, чтобы забыть на минуту о тошноте, боле, отчаянии, занимавшими всё внутри.
Новый клуб рядом.
Дверь была чёрная, глаз на ней отдыхал. И Аскольд решился. Из последних сил борясь с приливами тошноты, на ослабших ногах взошёл на крыльцо и дёрнул ручку в виде львиной головы.
2
-Присаживайтесь, — сделал приглашающий жест менеджер. – Я Слаг. Я помогу вам получить лучший сервис.
На обрюзгшем лице совсем не вымученная, а самая что ни на есть любезная улыбка.
Аскольд рухнул в кресло.
Воздух в кабинете менеджера грамотно охлаждался и увлажнялся, как надо. Впервые за утро Аскольд чувствовал себя по-настоящему сносно всё то время, что продолжался разговор. Хотя не особенно вникал в велеречивые пассажи Слага или как его там. Ему нравилось просто сидеть здесь: дышать чистым прохладным воздухом, в мягком кресле. Он бы даже поспал здесь.
На одном из стеллажей шевелил усами таракан. Насекомое просто сидело, выставив усы и шевеля ими, словно подслушивало.
Аскольд отметил про себя это странное несоответствие чистого кабинета и усатого тропического таракана. В мозгу шевельнулось что-то. Но всё, что он мог сделать, это слабо усмехнуться: да, чувак, жизнь – она такая.
Слаг заметил пробежавшую по губам улыбку.
—Вы должны представить что-то действительно пугающее, что-то страшное. Может быть, вам даже не захочется это вспоминать. В этом и смысл! Понимаете? Никаких блужданий по лесу в лунную ночь или упавших в людном месте брюк, я ясно выражаюсь? Лучше всего подойдут детские кошмары, это проверено. Или фобии. У вас нет фобий?
Менеджер всё говорил и говорил. А в больной голове Аскольда всплывала из-под воды глыба мысли. Где он видел этого… как его зовут?.. менеджера? Откуда знает эти щёки на лице. Вернее, на шее. Аскольда замутило и чуть не стошнило. Он глубоко задышал.
—Вот-вот! Вот, значит, это и есть оно. Поверьте, если вы испугаетесь, не будете с нами откровенны, а прежде всего — с самим собой, учтите: ничего не выйдет, вы зря потратите ваши деньги… А нас лишите удовольствия вам помочь! — менеджер развёл руки и засмеялся. Случайно или нет, правая рука Слага точно указала на таракана на полке, словно призывая того в свидетели. – Мы предоставляем свои уникальные услуги уже во многих городах мира. Вы будете одним из первых в блистающей Калькутте!
Аскольд выслушал, задумался. Внезапно лицо его побелело, на лбу скопились толстые складки. Он вздохнул, сел ровнее, вытер пот. Взглянул исподлобья.
—Выглядывающий Из-За Двери?..
◄ / Продолжение►►
Подписывайтесь Ставьте лайки! Помогайте автору КАПИТАЛЬНО)
►►ОГЛАВЛЕНИЕ◄◄ где всё моё
и хорошего чтения