Глава 45
– Это родители Ромки Чайкина. А это Сашки Белова. Сашкин отец уже умер. Теперь Сашке кажется, что он станет президентом компании. Он очень боится, что им стану я, хотя бояться нечего. Сдалась мне сто лет эта компания. Это Дианка, мы с ней просто дружили, потом она влюбилась, а с влюблёнными девушками дружить не очень интересно, они постоянно говорят о своём парне. Кира – Ромкина невеста, только ему она не нужна. Бредовый будущий брак, о котором мечтают их мамаши. Как бы детям пожениться. Но детям это противно. Во всяком случае, Ромке, и, надеюсь, он выкрутится. Я бы на его месте точно выкрутился. А это гениальный дизайнер. Его зовут Маркус, и вместо невест у него любимые мужчины. Рисует он – умереть на месте. Когда так рисуешь, можно иметь самый поганый характер, и тебя всё равно будут терпеть на работе.
Что-то нужно было добавить, и я сказал:
– Я живу один. Забрал документы из института, и меня сразу отселили. Но я и дома-то жил всего год, а до этого – всё время в школах. Ну знаете, такие школы, откуда или едешь домой только в выходные и каникулы, или вообще не едешь, если родители доплатили, чтобы тебя не видеть.
Мне показалось, что Елена Александровна смотрит на меня странно. Может, теперь я уже ляпнул лишнее?
– Я теперь живу в том же районе, где Надина подруга. А почему Надя не придёт ночевать?
– Она осталась у Наташи.
Это не было ответом. Обозначение места, но не причины. Но причину могла знать одна Надя. Мне надо было отправиться к Наташке. Только сначала выпить чаю или кофе. Иначе я усну за рулём.
В следующую секунду я обнаружил ладонь Надиной бабушки на своём лбу. А на мою просьбу дать крепкого чаю, чтобы не выключиться в машине, бабушка возразила. Чаю она, конечно, даст, но я никуда не поеду. Раз мне так уж необходимо поговорить с Надей, а та ночует у подружки, самое разумное – остаться здесь и подождать, пока она вернётся утром. Мало ли что ей там стукнет в голову – вдруг она поедет навстречу или наоборот – рано ляжет спать.
– Надо ей позвонить, только телефон выключен.
Елена Александровна вышла в кухню, а вернувшись, сказала, что дозвонилась на городской, Надя уже там спит, и не надо нам бегать туда-сюда ночами.
– Я тебе тут постелю.
Надин диван выглядел сейчас как самое заманчивое место в мире.
– Лучше на полу, я заразный.
Слова о заразе Надина бабушка пропустила мимо ушей. Впрочем, соображал я уже настолько фигово, что мог сказать это слишком тихо. Разбираться было поздно. Я оказался в Надиной комнате, в её постели, но без неё. Мне дали таблетку от температуры и чаю с вареньем. Я согрелся и быстро заснул…
Проснулся я днём – в комнате было уже так светло, как не светлеет ранним ноябрьским утром. И сразу понял – всё плохо. Вчера в голове закипало от температуры, и я не прочувствовал очевидного. Того, что теперь обрушилось на меня в первую же секунду после пробуждения. Я расстроил и обидел Надю, да так, что она ушла ночевать к Наташке. И это только я считаю повод ерундой. Чего-то не сказал, чтобы сказать позже. А Надя могла подумать чёрт знает что. Даже то, что я не хочу её знакомить со своим семейством, потому что у нас – несерьёзно. Или что это из-за неё, а не из-за них. Типа она мне не подходит. Я сел на диване и глубоко вдохнул. Вышло неважно. Наверняка от страха. Это с нормальными людьми всё происходит по нормальной схеме. Если ты кого-то обидел или совершил ошибку, нужно извиниться, и тебя простят. Со мной работали совсем другие схемы. Люди вокруг умели раздувать слонов из мух, а уж если повод был и на самом деле…
Об этом сейчас думать было нельзя. Надо было расслабиться, пойти в ванную, включить горячую воду и подышать влажным тёплым воздухом. Успокоиться.
В квартире очень вкусно пахло. Чем-то вроде блинов или оладий. Проскользнув в ванную, включил горячую на полную. Принялся убеждать себя, что ничего не случилось. Надя узнала, что я многого ей не говорю, это её обидело, и она убежала к Наташке, чтобы меня не видеть. И даже, наверное, не поняла, что я всерьёз предлагаю ей жить вместе. Жить у подруги она не останется – вернётся домой. Или я поеду туда. Мы поговорим, и она всё поймёт.
Я почти добился эффекта – воздух проходил в лёгкие лишь с незначительным затруднением, и можно было выбираться из ванной. На кухне Елена Александровна снова потрогала мне лоб и предложила градусник. А ещё сообщила, что Надя уже выехала домой. Так что никуда срываться не надо.
– Отец приглашает вас на показ. Я забыл вчера сказать.
– На показ?
– Да, знакомиться. У нас же всё серьёзно. А если Надя сейчас меня прогонит, потому что обиделась, то я… буду добиваться.
Прозвучало это глупо. И я уточнил, что я – не повар. Который ничего не может, разве что кинуть в спину кирпич.
Глаза у Надиной бабушки снова стали странными, как и вчера. Я взял градусник. Он был удивительно увесистым.
– Да не волнуйтесь, мы просто подрались. Немного.
Если бы тут был Валерий Сергеевич, он бы понял меня гораздо лучше, но он куда-то ушёл. То, чем так вкусно пахло, оказалось сырниками.
И за столом я рассказал Елене Александровне о драке с Михаилом всю правду. Раз уж лучше, чтобы всё выяснялось не слишком поздно. Тем более что есть не хотелось. Пахло одуренно, а затолкать в себя больше одного экземпляра не удалось. Я вернулся на диван и снова испугался – на приглашение о показе мне не сказали ни да, ни нет. Наверное, Елена Александровна и не захочет знакомиться с моими родителями. Вот ещё, знакомиться с кем-то, кто произвёл на свет типа, обижающего её внучку и избивающего мирных поваров. Зря я об этом рассказал. А Надя? Что она надумала за то время, что была у Наташки? Может, уже всё? Конец? И не будет у меня ни Нади, ни всего того, что я себе придумал. И не для кого мне будет бросить гонки. Ведь всё так часто портится из-за ерунды…
Когда в дверь позвонили, меня тряхнуло, и я почувствовал давно забытое – воздуха нет. Он исчез, превратился в кирпич, бетон, во что-то твёрдое, чем нельзя дышать…
Подписывайтесь на канал. Ставьте лайки. Спасибо!