Предыдущая глава
Вечером мы снова оказались в Кремле. В художественную галерею, где на первом этаже находилась моя гитара и чемодан, съезжалась публика. Предполагалась презентация выставки заезжих голландцев. Глеб вертелся юлой и со всеми заговаривал. В красиво декорированной зале, находились умело освещенные голландские картины. Художник, чьего имени и фамилии я в силу физической прострации не уловил, создал ряд женских образов в духе старых «нижнеземельных» мастеров. Только головные уборы бледнолицых красоток оказались сделаны из трусов, полотенец и прочих, предназначенных для иных целей, предметов.
В большом зале с низкой сценой публика собиралась на фуршет. Глеб нахватал фужеров с шампанским и закуски. Да и я стал клевать. На другом конце длинного стола варили кофе. Я отправился туда, продираясь сквозь оживленную и жующую публику, чтобы взбодриться. Мне это удалось. Местная молодица качнулась навстречу и вылила на меня кофейный кипяток. Хотя яйца и не сварились, но на светло-коричневых штанах осталось стыдное пятно. Молодица ойкнула и потянулась рукой к штанам.
- Мадмуазель! – строго сказал я, и молодица отдернула руку, покраснев.
И тут к микрофонам вышли голландцы и начальница галереи, с которой мы сегодня утром беседовали. Слова скакали эхом между каменных стен, и смысл речей не улавливался. Глеб стоял, окруженный работницами галереи. Он ругал их руководительницу за избыточность проектов, которые не может переварить город, за то, что работницам некогда задуматься, за то, что на место, покинувшей мир N., взяли M; не по Сеньке, мол, шапка…
Интенсивность поглощения постсоветского шампанского была на лицо.
- А где я сегодня буду спать? – пришлось спросить Глеба прямо в ухо сквозь гул шумного общества.
- Как только ты будешь готов, сразу отправимся.
- Я уже готов. Ведь мне завтра бацать и голосить.
- Хорошо. Начинаю заниматься. Посиди на стуле. Видишь, вон, в углу.
Стараясь не сутулиться от старости, я отправился в угол и сел на стул.
Вокруг меня кипело бытие. Подвыпившие мадмуазели и мадамы сверкали коленками, вскрикивали, мужчины говорили все громче. Культурные голландцы бродили среди местных и улыбались без повода встречным и поперечным.
Так продолжалось долго. Мои глаза лучезарно смотрели на мир, но усталый мозг отвернулся. В нем искрили впечатления вчерашнего. Змеи странным образом ушли на второй план, уступив место шубам и сектантам. Те, как отступающая на Иркутск армия Каппеля, брела изможденным, суицидным строем среди снегов, периодически воздевала руки к предродовому небу и славила божьего сына…
Через час где-то, украв бутылку шампанского, антрепренер все-таки оторвался от девиц, каждой из которых он по нескольку раз предлагал выйти замуж за себя. Он поволок мой чемодан прочь из Кремля. Мы сели на такси и стали кружить по городу в поиске денег на оплату гостиницы. К ночи антрепренер окончательно превратился из доктора Джекила в мистера Хайда. Сев в такси, мистер воткнул в уши наушники и стал качать головой все с более увеличивающейся амплитудой, стал мычать и стонать, то ли от музыки, то ли от памяти, которая всегда интенсивна у женихов.
Наша поездка закончилась в гостинице с видом на светящийся нижний Нижний. Туда я вчера отказался вселяться за свои деньги. До середины ночи мистер Хайд, временно вернувшийся в обличье доктора Джекила, поглощал краденное шампанское и задумчиво повествовал о своей судьбе. В повести появлялись разные полпреды президента России, губернаторы и мэры, отказавшие невесты, всякая третирующая душу родня, сдавшая за агрессию мистера в психлечебницу, где мистера посредством химических уколов превращали в члена гражданского общества. Но, не доколовшись, мистер улизнул из места попечения за взятку. После чего одолжил много денег в долг в германском банке. Первоначально кредит планировался на лечение бывшей жены, но в основном он, как я понял, был профигачен на дольче виту. Подталкивая хмельного собеседника на откровенность, я наконец услышал диагноз:
- С маниакально-депрессивным психозом я никак не согласен! Думаю я, что мир вокруг все более и более сходит с ума. Мало нормальных. Борис Борисович Гребенщиков совершенно нормальный. И я совершенно нормальный. – Глеб сделал паузу, посмотрел на меня внимательно, и после мгновения сомнений добавил: - И ты нормальный… Ну и что, что я дал ногой этому хмырю по кумполу! И в дверь колотил бутылкой! И по машине бил. Все так! Но я такого бы без подлянки никогда не сделал, а они - родственнички! – санитаров вызвали…
Чуть позже, засыпая, я в полудреме жалел, что плохо знаком с психиатрией. Что не известны мне проявления маниакально-депрессивных.. Хотя, если убрать второе слово, то получится просто маньяк. А про маньяков приходилось читать, приходилось и видеть на телеэкране…
Я махнул на себя рукой и выключил мозг…
Продолжение следует...
- Самое начало
- Предыдущая глава
- Спасибо, что дочитали до конца! Если тебе, читатель, нравится, жми палец вверх, делись с друзьями и подписывайся на мой канал!
Встретиться с автором и задать вопросы лично вы всегда можете в музее "Реалии Русского Рока", все подробности здесь. Также, если захотите, вы можете поддержать музей любым пожертвованием. Благодарю всех друзей Музея!