-- Га-анс! Ганс Виннемакер! Donnerwetter, я с этого проклятого мальчишки шкуру спущу!
Шкипер Клаус Бинке был зол, как морской чёрт, вполне оправдывая свое прозвище (хотя матросы величали своего капитана так исключительно за глаза, боясь тяжелой начальственной руки). Еще бы – вот-вот должны были прибыть важные господа во главе с самим верховным комтуром Тевтонского ордена. И все знали, что в случае даже самой небольшой задержки отплытия конвоя пощады от господина Фридриха фон Вальденберга ждать не приходится. Пять крепких когов и полтора десятка больших ладей с самыми разными грузами в трюмах, уже выстроились вдоль причалов Альтштадта. Оставалось лишь дождаться знатных пассажиров и чиновников, сопровождавших вместительный сундук с деньгами – жалованье для гарнизонов замков Мемель и Рагнит. А тут куда-то запропастился беспечный юнга! Хоть и невелика птица, отправляться в плавание с неполным экипажем не хотелось, тем более, во время перехода каждый матрос был на счету.
- Наверное, парень заигрался в бабки с портовыми оборванцами, - обронил стоявший чуть поодаль от «папаши Бинке» боцман Йохан Фогельзак и сплюнул за борт. – Да вон там, не он ли бежит?
В первой половине XIV века владения Тевтонского ордена в Восточной Пруссии простирались уже до реки Мемель (современное название – Неман). Край был совершенно дикий, дорог не существовало от слова «вообще», да к тому же по густым лесам постоянно бродили шайки злобных язычников-литвинов. Поэтому снабжение пограничных замков являлось для орденского государства настоящей головной болью. Пришлось даже вести особый налог, чтобы наладить каналы поставки оружия для воинов, сельскохозяйственных орудий для переселенцев, а также скобяных товаров, провизии и наличных денег. И разработать довольно трудный, но все-таки более предпочтительный, нежели рискованное путешествие сухим путем, маршрут.
Караваны собирались у замка Кёнигсберг, грузились (но не под завязку) и отправлялись вверх по Прегелю до замка Тапиау (теперь - город Гвардейск). Там конвой переходил в неспешно текшую среди низинных болот речушку Лаба, которую позже стали называть Деме (Дойне, Дейма) – мелкую, очень извилистую и изобиловавшую отмелями. Именно поэтому корабли доверху товарами и не набивали, принимая дополнительный груз лишь в замке Лабиау (нынешний город Полесск), непосредственно перед выходом в Куршский залив. Там тоже было, конечно, не особо развернуться: максимальная длина (в нынешнем измерении) - 93 километра, ширина – не более 46, средняя глубина – около 4 метров, и лишь в немногих местах она достигала 6 метров.
Однако судоходство по заливу было делом весьма рискованным. Нужно было остерегаться каменных банок, а особенно – резкого и порывистого северного ветра, поднимавшего крутую волну. Попав в такой шторм (на жаргоне остзейских рыбаков «kremser» или «krimser»), средневековые суденышки часто оказывались, что называется, без руля и ветрил, и разбивались в щепки о пресловутые камни.
Как считает калининградский архивист и исследователь Анатолий Бахтин, в Куршском заливе при подобных обстоятельствах потерпели крушение, минимум, 5 больших и малых орденских конвоев, не считая множества одиночных кораблей. Например, в 1259 году бесследно исчез караван, уже возвращавшийся из Мемеля в Кёнигсберг. В 1284-м в тех же водах затонули суда из Данцига. В 1313 году литовцы в очередной раз осадили Мемель, и хохмайстер Карл фон Трир послал из Кёнигсберга изнемогавшим от голода защитникам замка 12 кораблей с провиантом. Как обычно, караван поднялся по Прегелю до Тапиау, затем долго петлял по Лабе, у замка Лабиау вышел в залив и угодил прямо в объятия налетевшей бури. Не спасся никто.
В 1227 году тогдашний «magister sonalis Wernherus» - великий магистр Пруссии Вернер фон Орзельн, который чрезвычайно пекся о нуждах только что завоеванного Мемельского края, разослал во все немецкие, польские и прусские комтурства письма с просьбой о воспомоществовании пограничной братии всем тевтонским миром. Адресаты в Польше и Пруссии откликнулись вяло – своих похожих забот хватало. А вот западные области Германии проявили куда больше энтузиазма. Оттуда – главным образом в Торн – вскоре пошел большой поток самых разнообразных товаров.
Аккумулировав достаточное количество припасов, их переправляли через Эрмланд и Натангию в Кёнигсберг, где складировали в обширных подвалах замка. Строжайший учет поступлениям вел Андреас, фогт Самбийский. Кстати, хроники говорят и о каких-то грузах «из земель дальних» - так что, вполне может статься, солидарность с немцами решили проявить другие рыцарские ордена.
По прошествии некоторого времени приступили к формированию конвоя. Корабли грузились «у горы Тузиавин» - это ни что иное как обрывистая возвышенность Тувангесте. То бишь, все происходило фактически под стенами Кёнигсбергского замка, только через реку, на острове Кнайпхоф.
Клаус Бинке аккуратно свернул список пассажиров и затолкал его в специальный кожаный пенал – чтобы, упаси господь, не промочили брызги волн или капли дождя. Еще ни разу до этого старому шкиперу не доводилось принимать таких гостей! Свиту верховного комтура фон Вальденберга составляли комтуры Эльбинга (Лютер фон Брауншвейг), Кёнигсберга – нынешний (Готфрид фон Ханенберг) и бывший (Хенрих фон Изенберг), Бальги (Дитрих фон Альтенбург), Рагнита (Альбрех фон Эрер), Торна (Хьюго фон Альменхаузен), Бранденбурга (Рюдигер фон Тальхайм), управляющий Лохштеда Отто фон Дрейлебен, верховный госпитальер Герман фон Кветтинген, казначей ордена Конрад фон Кессельгут, фогт Замланда Хенрих фон Штауф и другие важные господа, а также много простых рыцарей – которые, впрочем, держались с моряками не менее спесиво.
На соборе Альтштада вдруг зазвонили сразу все колокола.
- С упованием на нашу Святую Родительницу Деву Марию, отчаливай! – перекрестившись, скомандовал матросам Бинке. – Шевелитесь живее, морской чёрт бы вас всех подрал! Юнга, марш на бак, да смотри в оба, иначе получишь у меня сразу за все, бездельник!
Речной отрезок пути обошелся без особых происшествий. Правда, на Лабе и впрямь пришлось попотеть, чтобы не сесть на мель, но в итоге все корабли благополучно вышли к Castrum Labiouvk (замку Лабиау). Там приняли дополнительный груз провианта, и на следующее утро караван уже бороздил воды Laks Kuronisi – Куршского залива. Легкий попутный ветер дул в паруса, светило яркое солнце, видимость была прекрасная - с кораблей хорошо различали полоску песчаной косы по левому борту и берег континента справа.
Конвой приближался к месту, на всех картах обозначенному как самое опасное в здешних водах – коварной каменной банке, на которой нашли свой конец уже многие суда – зачастую не только вместе с грузом, но и с экипажами. Однако риф удалось миновать на диво легко.
- Видно, Богородица и в самом деле на нашей стороне, - произнес Фридрих фон Вальденберг, провожая взглядом исчезающие за кормой буруны. И повысил голос: – Возблагодарим же небеса за проявленную милость, братья!
- Аve, Maria, gratia plena, - дружно забормотали рыцари, опустившись на колени. - Dominus tecum: benedicta tu in muleribus et benedictus fructus ventris tui, Iesus. Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, nunc et in hora mortis nostrae...
И едва верховный магистр произнес «Amen!», как в снастях завыло и засвистело так, будто вокруг мачты кружили невидимыми все адские слуги Сатаны. Небо мгновенно затянули появившиеся, откуда ни возьмись, черные тучи.
- Кремзер! – во всю свою луженую глотку заорал шкипер Бинке, бросаясь к рулевому перу. – Все наверх! Паруса долой! Живее, ребята, если вам дорога жизнь!
Сильный северный ветер играл судами, сталкивая их друг с другом. Не успевая спустить паруса, матросы в отчаянии рубили мачты и такелаж, но все было тщетно. Коги и грузовые ладьи совершенно потеряли управляемость, и их потащило на юго-восток – прямо на прибрежные камни, мимо которых, казалось, удалось благополучно пройти.
«Многие корабли с людьми сокрыла вода», - горестно повествовал потом орденский летописец.
Четверть часа спустя все было кончено: по разгулявшимся волнам плавали жалкие остатки каравана. Историки до сих пор не пришли к единому мнению, в каком именно месте залива произошло то кораблекрушение. Предполагается лишь, что это было где-то у нынешнего калининградского берега, ближе к границе с Литвой.
К счастью, некоторым удалось спастись – в том числе и великому магистру. А вот рагнитский комтур Альбрехт фон Эрер, бывший комтур Кёнигсберга Хенрих фон Изенберг и лохштедский пфлегер Отто фон Дрейлебен выплыть не смогли – как и множество других пассажиров и моряков злополучного каравана.
Истории известно о еще одной крупной катастрофе в Куршском заливе, произошедшей в 1394 году. Тогда ужас на ганзейские суда, пересекавшие Балтику, наводил капитан пиратов-витальеров Свейн Стурре. Верховный магистр Конрад фон Юнгинген решил положить этому конец. Он построил большой военный флот и разделил его на две части. Примерно 80 когов, вооруженных пушками, по Прегелю и через Фришес Хафф (сегодня – Калининградский залив) вышли в открытое море. А еще с десяток боевых кораблей привычным путем достигли Куршского залива, чтобы там поджидать пиратов, которые при опасности норовили улепетывать за косу и отстаиваться на мелководье.
Говорят, это был излюбленный прием и одного из самых кровожадных пиратских вожаков XIVвека – Клауса Штёртебекера. Он и его штурман Кено тен Брок с успехом уходили от погони превосходящих сил противника, ночью (!) пробираясь через узкий пролив прямо под носом у гарнизона Мемельского замка и скрывались в известных лишь им одним укромных местах.
Правда, в конце концов, Штёртебекера все-таки изловили и то ли повесили, то ли, все-таки, отрубили ему голову в Гамбурге. Но это было уже в 1401-м. А семью годами ранее эскадра Тевтонского ордена, решившая организовать засаду в Куршском заливе, целиком и совершенно бесследно исчезла…
В середине «нулевых» калининградский холдинг «Западная пресса» и музей Мирового океана организовали поисковую экспедицию с целью попытаться обнаружить хоть какие-то следы кораблекрушений многовековой давности. Увы, кроме пресловутых каменных банок ничего существенного найти не удалось. Зато участники предприятия дважды испытали на себе тот самый «кремзер», прежде чем было решено свернуть работы.
С тех пор, насколько известно, отыскать сокровища тевтонских караванов в Куршском заливе никто больше не пытался.