Куда уехал цирк? Куда делся этот клоун из шапито? Ведь не может же быть, что вот - был и теперь совершенно нету?
Речь об одном из самых одиозных и скандальных поэтов 90-х: Тимур Юрьевич Запоев, более известный в миру читающей публике как - Тимур Кибиров.
Псевдоним – воскрешает в памяти какого-нибудь народного поэта Азербайджанской АССР, лауреата Ленинских и государственных премий, которого много и долго переводили, а после 91-го тут же забыли. Запоев куда более брутальнее, тем более в стране, где никому не надо объяснять, что такое запой.
С другой стороны, кто же Запоеву Пушкинскую премию даст?
Вопрос «за что» в условиях, когда литературные премии превратились в кружки по интересам, потерял всякий смысл. Но а в то время, середина 90-х, все только начиналось. Заря новой, молодой, не советской больше литературы, взошла и заалела пламенно и ярко. Виктор Ерофеев похоронил советскую литературу:
"По-моему, советской литературе пришел конец. Возможно даже, что она уже остывающий труп, крупноголовый идеологический покойник, тихо и словно сконфуженно испустивший дух. Что же, я буду последним человеком, который будет плакать на ее похоронах, но я с удовольствием скажу надгробное слово".
Время было смутное, сумбурное, яро спорили в журналах о том, кому и за что дали, а кому не дали премию. Тогда же случился вялотекущий скандал, когда Василий Аксенов хотел дать Буккера Найману, а получил, «за что не зная сам» Гуцко.
Количество премий из года в год увеличивалось. Нужно было имя, и вот в нужное время, в нужный момент имя появилось...
«Тимур Кибиров - член Русского ПЕН-центра (1995). В течение недолгого времени он был главным редактором журнала «Пушкин» (1998), затем работал в телекомпании НТВ, обозревателем радиостанции «Культура» (2004-2006). Входил в жюри премий Ивана Петровича Белкина (2004), «Русский Букер» (2006).
Тимур Кибиров отмечен Пушкинской премией фонда А. Тепфера (1993), премиями журналов «Знамя» (1994), «Арион» (1996), «антибукеровской» премией «Незнакомка» (1997), премией «Северная Пальмира» (1997), стипендией фонда И. Бродского (2000), премией «Станционный смотритель» (2005), грантом М. Б. Ходорковского «Поэзия и свобода» (2006), дипломом премии «Московский счет» (2007), премией «Поэт» (2008). Книга «Стихи» входила в шорт-лист XVIII Московской международной книжной выставки-ярмарки (2005), книги «Кара-Барас» и «На полях «A Shropshine lad» - в шорт-лист Бунинской премии (2007)».
Словарь "Новая Россия: мир литературы" («Знамя»)
Как видим, наш подзащитный был отмечен целым рядом престижных премий. Значит ли это, что Тимур Юрьевич – достоен есть? Или дело в другом?
В истории литературы не мало случаев, когда медали дают, и за выслугу лет, и за участие-не участие в альманахе «Метрополь», за антисоветизм или просоветскость, за причастность к нетрадиционному меньшинству, словом, за все, исключая литературу.
Вроде бы Тимур Юрьевич не замечен был не на одной из вышеперечисленных баррикад. Хотя вот Сергей Гандлевский, к примеру, узрел в нашем герое борца:
«Поэтическая доблесть Кибирова состоит в том, что он одним из первых почувствовал, как провинциальна смехотворна стала поза поэта-беззаконника. Потому что грёза осуществилась, поэтический мятеж, изменившись до неузнаваемости, давно у власти, «всемирный запой» стал повсеместным образом жизни и оказалось, что жить так нельзя. Кибиров остро ощутил родство декадентства и хулиганства. Воинствующий анти-романтизм Кибирова объясняется тем, что ему стало ясно: не призывать к вольнице впору сейчас поэту, а быть блюстителем порядка и благонравия. Потому что поэт связан хотя бы законами гармонии, а правнук некогда соблазнённого поэтом обывателя уже вообще ничем не связан».
Тут, правда, не совсем ясно, как в одном человеке, тем более, если он в своем уме, могут уживаться «воинствующий анти-романтизм» и «блюститель порядка и благонравия»?
Мы как-то привыкаем верить человеку на слово, что бы он такое ни сказал, подразумевая, что поэт – он ведь творец, и ему, как бы, виднее. А нам, смертным, если не понятно, то это уже наши проблемы.
На вручении Тимуру Юрьевичу дежурной премии за заслуги Олег Чухонцев, к примеру, сказал, что Кибиров ему напоминает раннего Пастернака!
Если танцевать от обратного, то ранний Пастернак - это «Кибиров»!
И все-таки, что такое «анти-романтизм»? С романтизмом тут проще. Открываем того же Ожегова, читаем:
«Направление в литературе и искусстве, проникнутое оптимизмом и стремлением показать в ярких образах высокое назначение человека». Или: «Умонастроение, проникнутое идеализацией действительности, мечтательной созерцательностью».
Я прекрасно понимаю условность определения «романтизм» у Ожегова. Но все же есть и в этом определение своя, нy пусть некая точка отчета, опоры.
Стало быть, теперь не трудно будет вывести формулу «анти-романтизма».
Антиромантизм – это направление в литературе и искусстве, проникнутое пессимизмом и стремлением показать в неясных и тусклых образах низкое назначение человека». Или, соответственно: «Умонастроение, проникнутое деидеализацией действительности, сугубым прагматизмом».
Получается, что воинствующий «анти-романтик» это – существо, мало того, что крайне не симпатичное, но еще и гадкое. Какой-нибудь проклятый поэт, отверженный или что-то в этом духе.
Но ведь Тимур Юрьевич вроде бы как не из их числа. Хотя и начинал в середине 80-х в самиздате. Но советский самиздат иногда (что хорошо видно на примере Виктора Ерофеева) порождал чудовищ. Можно ли ему доверять?
С другой стороны все то, что не додал Тимуру Юрьевичу советский строй, с лихвой восполнили лихие 90-е.
Взглянем на послужной список. Культурой руководить маргинала не пошлют. А уж если и «анти-романтик», то какой-то комнатный, декоративный.
Кроме того, расплывчатый образ «анти-романтика» как-то мало гармонирует с «блюстителем благонравия». Впрочем, если этот «порядок» и «благонравие» - «по понятиям», тогда все встает на свои места, и Кибиров занимает в этом порядке вещей свое законное место. Но мы еще надеемся на лучшее. Мы боремся за чистую и непорочную душу творца, а не дельца.
В конце концов, стихи – всему оправдание!
Пока что мы выяснили, что поэтическая доблесть Кибирова какого-то сомнительного свойства. Это, конечно, грустно. Но и с этим живут. От этого никто еще не умирал. Кроме того, такая тяжесть на душе и дисгармония – довольно питательная почва для поэзии. Может быть, у Кибирова это метафора «анти-романтика» каким-то образом преобразуется в поэзии?
Для шестиструнной гитары
Что ни день ослабляются силы.
Ум безумен. Бесчувственна грудь.
Об ином умолчим. До могилы
(Ля минор) добредём как-нибудь.
В свете тихом бреду до могилы,
Но иное торчит до сих пор
На тебя, друг далёкий, но милый!
(Ля минор. Ми мажор. Ля минор.)
Но этот не очень-то опрятный стих даже намека не таит на некую «проклятость», свойственную «анти-романтизму».
Я помню в студенческую пору учебы на филфаке МГПИ имени Ленина мы помещали стишки в рукописные альбомы, причем куда более изощренные.
А это – что такое?
Причем, Тимур Юрьевич знает, а если не знает, то Чухонцев с Гандлевским подскажут, что вот же был, там, заядлый анти-романтик, певец безобразного Артюр Рэмбо. Но где тут хоть капля того, отчего можно содрогнуться?
Тут какой-то, простите, элегический ерш!
Ну, ладно, с хулиганской доблестью явный недобор, так, может быть, прибавило со стороны «блюстителя порядка»?
* * *
Cветло-серенький снежок.
Тёмно-серенький лесок.
А над ними нависает
Серый-серый небосвод.
Низкий, плоский свод небесный.
Тянется денёк воскресный.
Что ж ты дремлешь, друг прелестный?
Где ж ты дремлешь? С кем?
Ну ты что — совсем?
И хоть я до счастья падкий,
Не запречь уж мне лошадку,
Не предаться ничему.
И не поиметь виденье,
Непостижное уму.
На исходе воскресенье.
Я смотрю во тьму.
Тёмно-тёмно-серый вечер.
Светло-серый снег.
По нему идёт, шатаясь
И, должно быть, матюкаясь,
Чёрный человек.
Довольно вялая и аморфная версификация, аллюзии на уровне общеобразовательной школы, жертвы ЕГ. в лучшем случае - РЭП.
Я вот все пытаюсь понять, да нет, не за что Кибирову премии давали, бог с ними, с премиями, а что он – такое? И первый и весьма для Кибирова не утешительный вывод, который напрашивается: никакой Кибиров – не поэт.
Он - мыльный пузырь!
Но...Ежели посмотреть на весь его послужной список должностей и наград: лауреат «гранта М. Б. Ходорковского «Поэзия и свобода» или там премия «Поэт», - то если бы знали Пушкин или ранний Пастернак, что закончится вот этим:
Пытаясь прыгнуть выше носа,
Затылком грохнулся об пол.
Ну что, допрыгался, козёл?
Что, доупрямился, осёл?
Вот какова цена вопроса
“Чому я всё же не орёл?”-
То вряд ли Тимуру Юрьевичу хватило материалу для стеба, для игры в постмодернизм, который куда как более утонченная штука, чем вся эта доморощенная «ботва».
Нет, я охотно верю во весь его послужной список, в то, что награда заслуженно нашла героя. Но вот в то, что он – поэт, я не верю.
И это еще полбеды. Кому какое дело до того, кто и во что нынче верит или не верит. Лоху лохово! Самое-то страшное, что «ранний Пастернак» и сам в это не верит:
…Только одно непонятно —
С каких это всё-таки щей
Стал почитаться комплекс вот этих идей
Свидетельством зрелого и развитого
Ин-тел-лек-ту-ализма?
И даже, прости Господи,
некой духовности?
То же ведь самое в юности дикой моей
На окраине города Нальчика
Приговаривала шпана,
Косячок забивая:
“Весь мир, пацан, бардак! Все бабы — бляди!”.
Иль, скажем, надписи в общественных туалетах
Из вольной русской поэзии:
“Хозяйка — блядь, пирог — говно!
Е… я ваши именины!”.
А коли так, то всё едино,
То все действительно равно —
Противно, скучно и смешно.*
* Цитируется издание: Тимур Кибиров. Зарисовка с натуры. Стихи. Журнал «Знамя», 2007, №7
Да, поэзия, как сказал Евтушенко, дело кровавое, и делается не всегда чистыми руками, да, противно, да скучно, но кто сказал, что литература - это патока?
Впрочем, поэт отвечает за свои строчки жизнью. Тимур Юрьевич жив, чего и вам всем желает. Но ведь, фигурально выражаясь, куда-то весь исчез, как будто его совсем не было. Мало того, его даже не цитируют.
Нет, не убеждайте меня, пожалуйста в том, что Тимур Юрьевич Кибиров - мыльный пузырь, которого надули пустотой 90-е, а теперь забыли.
Помните незабвенное: "В тебе вопиет вакуум"!
Сдулся шарик, все забыли про премии, да и строчки, которые так и не стали стихами, потому что никогда и не были, эти тоже.
Мыльный пузырь лопнул и разлетелся на множество цветных атомов, которые растаяли в воздухе.
Нет!
Не может быть, чтобы серьезные люди дурачили друг друга битых лет двадцать!
Значит - может.
А все же мне его жаль. Жаль, потому что на свято место тихо мурлыкающего по-кошачье Кибирова пришло "чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй".
И вот это, то, что пришло, уже шутить не будет. Не будет больше этой греющей душу пошлости:
И не забыть мне рев казармы всей,
когда дошли до места, где Галина
в истоме нежной, в простоте своей
писала, что не нужен ей мужчина
другой, и продолжала без затей
и вспоминала, как они «долблись»
(да, так и написала!) в поле где-то.
И не забыть мне, Лена, этих лиц.
От брата Жоры пламенным приветом
письмо кончалось. Длинный, словно глист...
А что будет?
Поживем - увидим!