Зарубежные гастроли советских театров всегда были окутаны какой-то нервно-возбуждённой таинственной атмосферой. Кто поедет, точнее, кого выпустят, в какую страну, каким будет гонорар?
Гонорары были отдельной историей. Когда с воцарением Екатерины Фурцевой в кресле министра культуры артисты стали чаще бывать на гастролях, изменилось и отношение к размеру гонорара. Прежде актёры были рады любой валюте. Но Екатерина Алексеевна вполне успешно умела продать лучшие коллективы и отдельных солистов.
На экспорт предлагались дивы и красавицы Большого - Майя Плисецкая, Галина Вишневская, Ирина Архипова. И гонорары за них просили соответствующие.
Но зато в 1974 году она сумела договориться, чтобы самолёт с знаменитой дамой-загадкой Лизой дель Джокондо приземлился в Москве, прервав свой полёт из Японии во Францию, и организовала фантастическую моно-выставку из одной картины.
Себя она, конечно, тоже не забывала. Майя Плисецкая вспоминала:
- В Америке в 1959-м я получала за спектакль 40 долларов. В дни, когда не танцевала, - ничего. Кордебалету выдавали по 5 долларов в день. Суточные. Или "шуточные", как острили. А когда позднее я танцевала в Штатах "Даму с собачкой", то американской собачке, с которой я появлялась на ялтинском пирсе, платили 700 долларов за спектакль.
Позже она узнала, куда шли деньги, которые иностранные импресарио щедро платили за бренд "Советское искусство".
Гонорары отбирались у балерин и певиц, спортсменов и музыкантов. Зато дети членов ЦК, вспоминала Плисецкая, с компанией дружков-бездельников "регулярно наведывались в саванны Африки охотиться на слонов, носорогов, буйволов, прочую африканскую дичь".
"Для забавы отпрысков партийных бонз лишали артистов в поту заработанного, продавали задарма собольи меха, древнюю утварь скифов, живопись", - сокрушалась великая балерина.
Ещё резче об этом рассказывала Галина Вишневская.
Как-то она дала Фурцевой взятку - весь свой гонорар в 400 долларов, потому что хотела, чтобы её и впредь выпускали за границу:
- Она спокойно, привычно взяла и сказала: "Спасибо".
"Часто бывало так, что по окончании гастролей у всей труппы собирали по 100 долларов "на Катю", - добавила певица.
Не давать? Можно! Но тогда в следующий раз никуда не поедешь.
Удивительно, но воспротивилась таким поборам вовсе не принципиальная Галина Павловна, а её муж Мстислав Ростропович. Человек, которого все любили и к которому сама Фурцева неплохо относилась, часто приглашала к себе поболтать. Только одного, без Галечки, как она говорила.
И вот Мстислав Леопольдович после успешных, громких гастролей в США был приглашён в посольство СССР. Гастроли выдались долгими, непростыми, и музыкант был измотан.
А в посольстве ему любезно пояснили, что большая часть гонорара будет передана не ему самому, а посольству. Ну то есть как большая - почти весь, довольно богатый гонорар. Это не обсуждается - надо отдать почти всё, что положено по контракту с американской стороной.
Ростропович воспринял новость спокойно, без криков, отчаяния и проклятий. Кивнул и пошёл себе восвояси. В тот же день он попросил своего импресарио Юрока купить на весь полагающийся ему гонорар большую вазу из фарфора. Очень дорогую. Очень красивую.
Ваза была куплена и доставлена вечером на приём в советское посольство.
Посол сам встречал музыканта. Ростропович протянул вазу удивлённому послу, но в последний момент разжал пальцы, и ваза упала на мраморный пол. Пол был усеян красивыми осколками, и Мстислав Леопольдович наклонился и с благоговением завернул один кусочек вазы в носовой платочек. Онемевшему послу он любезно пояснил:
- Это – моё. Остальное - ваше…