Цикл статей "Моя блокада, которой для многих не было"
#это_нужно_живым — проект, объединяющий опыт поколений
Цель проекта: сохранить истории старшего поколения, которые никогда не были опубликованы в интернет-пространстве.
Информация о проекте: Слово инициатора проекта
Цикл публикаций, составленный из воспоминаний Романова Владимира Андреевича (1907 - 1996). Для публикации в канале «Хакнем» материалы предоставлены внуком автора Романовым Владиславом.
Свеклу вы, конечно, кушали. Не правда ли вкусно? А свекольная ботва? Как она на вкус. Да никак — мы её не пробовали. Ботва идёт на корм свиньям. Зачем ботва, когда есть свекла.
Есть правда такое кушанье как ботвинья. Однако приготовляется ботвинья из ботвы шпината и щавеля, а заправляется осетриной, севрюгой и прочими благородными рыбами. Вы, однако, не представляете себе сколь вкусна свекольная ботва и в особенности её стебли. Не свекла, а ботва.
Это, конечно не значит, что она вкуснее самой свеклы. Ну а если сама свекла идет по цене хлеба, а хлеб стоит четыреста рублей килограмм. Тогда как? Ну, тогда конечно ботва будет стоить дешевле, а если у её хозяина нет свиней, то волей неволей он её продает тем, кто не может купить свеклу. Так было летом 42-го года в Ленинграде, когда в пригородах появилась всякая зелень.
Изредка жена покупала свекольную ботву и мы её варили. Стебельки и безо всякого масла. Как это было вкусно и мало. Выжившие Ленинградцы начали только, только понемногу оправляться, но всё равно дневной рацион был достаточен лишь для поддержания жизнедеятельности организма, но не для каких либо накоплений.
В связи с этим мне странно смотреть на некоторые группы памятника обороны Ленинграда, явно неправильно представленные скульптором. К примеру, четыре мужчины держат кусок рельсы.
Четыре мужчины. Да представлял ли себе скульптор, что это такое поднять кусок рельса? И кусок длиной в два метра? Посмотрите сами. К сожалению, скульптор не представлял, или не хотел представить, как дела обстояли на самом деле.
Четыре человека? Посмотрите сами. Вам вероятно, покажется, что всё обстоит благополучно. Так вот мне приходилась самому участвовать в переноске железных конструкций из углового железа – каркасов для панелей щитов управления, вес которых был раза в два меньше, чем вес куска железа в группе из четырех рабочих.
И знаете ли, сколько человек нужно было для их переноски? Конечно, не знаете. Нужно было человек восемьдесят. Вот это были люди, перенесшие блокаду и уцелевшие. А там – четыре. И женщина в другой группе? У неё были явно выраженные груди. Ну как это женщина без грудей?
Эх ты скульптор! Уж если тебе велят изображать как-то определенно, то уж порасспросил бы бывших блокадников. Да никаких грудей не было. Плоско. Да и женщины молодые походили на древних старух. Вот это было бы правильно. Ну да ладно. Да простит им Бог, ибо не знают, что творят.
Итак, о ботве. Ботва, испробованная летом в 42-м, оставила такое сильное впечатление, что мне казалось, попади я в огород со свеклой и сварю большой жбан свекольной ботвы и наемся до отвала.
И вот такое случилось в 43-м летом. Я жил в это время на Волховстрое и работал на Волховской ГЭС. Вместе со мной в комнате жили сотрудники, прибывшие туда раньше меня. Они развели у общежития огород и посадили огурцы, петрушку и...свеклу.
Случайно около участка, где был разведен огород в 42-м, стояла какая-то часть с лошадьми, и там оказалось много конского навоза. Навоз использовали и растения двинулись в рост. Особенно буйно росла свекла, но шла она в ботву. Она производила на меня сильное впечатление, и я ждал, когда она сделается больше, чтобы наварить жбан со стеблями.
И такой день, наконец, наступил. Я достал большую алюминиевую кастрюлю, наполнил её стеблями свеклы и поставил на растопленную плиту. Я предвкушал то наслаждение, память о котором сохранилась еще с 1942-го. Прошло немного времени, я попробовал один стебелек. Он был уже мягкий, но вкус его меня почему-то не пленил.
Однако воду я слил, и понес кастрюлю в комнату. Там я поставил её на табурет у своей кровати и собирался приступить к священнодействию принятия пищи. К моему удивлению вкус ботвы сказался совершенно не тем, какого я ожидал. «Что это такое»?
Второй стебель я съел с еще меньшим удовольствием, а третий не стал есть вообще. «Что же делать», – подумал я. Видимо я уже настолько отъелся на Большой земле, что остается лишь выбросить блюдо блокады в ящик для мусора.
Я вздохнул и потащил кастрюлю на улицу. То, что было прекрасно в 42-м, в Ленинграде, казалось теперь никуда не годным. Та же кастрюля, но год тому назад была бы действительна чудесным приварком к скудному блокадному пайку того времени. А в Ленинграде такая кастрюля и теперь была бы кстати. Здесь же пышная ботва свеклы пропадала втуне.
Автор: Романов Владимир Андреевич, во время войны работал в Ленэнерго, после войны закончил аспирантуру и до конца 1970-х годов преподавал в Ленинградском политехническом институте.
Если вы (или ваш родственник были участником важных событий, которые хотели бы сохранить в памяти других людей — присылайте свою авторскую заметку (+ плюс фотографии из личных архивов) нам на почту info@haknem.com , мы опубликуем в рубрике #это_нужно_живым от вашего имени.
Подпишитесь на этот хэштег, чтобы читать другие истории 👉
#это_нужно_живым