Читатель и автор канала "Московские истории" Михаил Новиков уже рассказывал о своей жизни на улице Горького, 48 (после разделения улицы Горького на две – дом № 20 по Тверской-Ямской) в 50-х годах. Двор его дома выходил на 2-ю Тверскую-Ямскую. Сегодня речь о ней.
Проезжая часть 2-й Тверской-Ямской, на которую выходил наш двор, в начале 1950-х годов была вымощена булыжником. Асфальтом - только на тротуарах. По краям проезжей части шли неглубокие кюветы для стока воды при дожде. Однажды я нашёл в кювете возле калитки огромный почерневший медный пятак царских времён. Бордюра по краю тротуаров не было. Зимой снег с тротуара сгребали в сугробы на край дороги. Дорогу, по-моему, не убирали, её укатывали машины. Проезжую часть чистили только на улице Горького, которая была заасфальтирована вся.
Дома стояли в основном двухэтажные. Дворов как таковых почти не было. Школьный двор со стороны 2-й Тверской-Ямской, например, был почти полностью застроен домами и сараями. В дальнем конце его располагался гараж на две машины, в котором стояли старый грузовик «ГАЗ-51» и легковая «Победа». Старшеклассников тогда обязательно учили водить машину, но до нас это не дошло. Машины развалились, в начале 60-х снесли и гараж, и дома, образовав сегодняшний школьный двор, в котором была сделана безуспешная попытка создать фруктовый сад.
В одном из маленьких кирпичных двухэтажных домов на нашей улице жил Николай Антонович Татаринов с женой и племянницей Катей – герои книги Вениамина Каверина «Два капитана». В этой книге Каверин описал своё детство и школу-коммуну, в которой учился он сам. Она находилась в доме, стоящем на углу Садовой Триумфальной улицы и Воро́тниковского переулка. Во времена Каверина дом был трёхэтажным и принадлежал женской гимназии. Скорее, он считался двухэтажным: нижний этаж был полуподвалом, или, как сейчас называют, «цокольным этажом».
После революции гимназию потеснили на верхний этаж, разместив под ней мужское реальное училище, а несколько позже в цокольном этаже была создана школа-коммуна, в которую и попал Каверин, приехавший в Москву беспризорником. Именно эта школа описана им в книге «Два капитана». Сейчас этот дом имеет пять этажей. В нём размещаются какие-то московские конторы. Когда я учился в школе, там было областное управление сельского хозяйства.
В дальнем конце улицы, перед Лесной, всегда толпился народ. Там были расположены пункт приёма стеклянной посуды, возле которого стояла длинная очередь (сдавая пустые бутылки и банки, тогда можно было получать заметные деньги, да и на улицах становилось чище), и трамвайная остановка - «пятёрочки». Останавливались там и «Аннушка» – трамвай маршрута «А», ходивший тогда в сторону Красной Пресни, – и трамваи 29-го и 37-го маршрутов. На 29-м мы с братом в конце 1950-х почти два года ездили во Дворец пионеров, размещавшийся тогда на "Кировской" (улица Стопани, сейчас Огородная слобода), занимались в кружке резьбы по дереву.
На Лесной улице вечерами было видно от нашего дома светящиеся зелёные буквы рекламы «Покупайте облигации трёхпроцентного выигрышного займа». Что это за заём и почему он трёхпроцентный, я долгое время стеснялся спросить у взрослых. Узнал об этом только в 1958 году, когда подошёл срок выкупа облигаций и Хрущёв «заморозил» его – отодвинул на двадцать лет. Тогда развёртывалось массовое жилищное строительство, на которое нужны были огромные деньги. Может быть, это было и оправданно – квартиры были важнее. В подвалах и коммуналках в то время ютились 80% москвичей. Да и по всей стране положение с жильём после войны было аховым.
Облигации тогда были у всех. После объявления о переносе срока выкупа многие их просто выбросили. У нас они остались и сильно помогли, когда в 70-е года деньги всё-таки постепенно возвратили. Жена Валя тогда сидела дома с маленькой Женькой, и мы жили на мои 150 рублей в месяц. После того как заём заморозили, текст рекламы на крыше заменили на «Храните деньги в сберегательных кассах».
На стене одного из домов в соседнем с нашим квартале (дом № 23 по 2-й Тверской Ямской, он сохранился) многие годы после войны была видна надпись «Газоубежище», сделанная большими белыми буквами.
В одноэтажном доме, почти рядом с нашим двором (тогда дом № 31), размещался филиал московского холодильника № 7. Это был склад мороженого, из которого по утрам разъезжались по району продавщицы с тележками. Мороженого нам оттуда не перепадало, а вот сухого льда для игр было предостаточно.
В этом же доме был маленький хозяйственный магазин, настоящая керосиновая лавка, в которой чем только не пахло. Наверное, это был последний частный магазин в Москве. Владел им старик-еврей, которого знали все окрестные ребята. Он умер в начале 60-х годов. В магазине ещё некоторое время торговала его жена, а потом его закрыли и дом снесли.
Хороший обед в столовой стоил тогда восемьдесят копеек, трамвайный билет – три копейки, метро – пять копеек.#михаил новиков
Еще про облигации: "Диван, набитый облигациями, вынесли на помойку и торжественно сожгли".
