- ...а энергию откуда берете?
- А вот... посмотрите сюда...
Он ведет меня куда-то в никуда в очередное измерение, сколько их у него, должно быть, он и сам толком не знает...
- Вот... видите?
Смотрю, не сразу понимаю, что именно я вижу, мерцающие сгустки энергии на расстоянии друг от друга, сгустки, обжигающие друг друга бешеной ненавистью...
- Видите? Такая установка еще миллион лет проработает...
- А эти вот... откуда?
- А с этими сложно... – говорит так, что я уже чувствую, он ничего не расскажет, есть тут такие вещи, про которые он не скажет, и я никогда не узнаю, потому что нечего, и так уже слишком много он показал, приоткрыл завесу тайны, пустил любопытных туда, куда пускать не следует...
- Ну вот... – добавляет он, - смотрите...
Я еще не понимаю, куда смотреть, он уже ведет меня куда-то в никуда, в сторону мерцающих звезд, ближе, ближе, вот уже крохотные точки превращаются в раскаленные огненные шары, он выискивает подле огненного шара шар из застывшей магмы, ведет меня туда.
Город, вспоминаю я.
Это называется город.
Только город безмолвный, пустой, город с безлюдными улицами (откуда-то выскользнуло это слово - безлюдный), я чуть не говорю – безжизненный, тут же понимаю, что это не так, люди есть, люди попрятались даже не по домам, а по каким-то крохотным клетушкам в домах, прячутся... от кого?
- От кого? – спрашиваю в пустоту, уже знаю, мне не ответят.
Два человека патрулируют улицы, движутся навстречу друг другу, выходят из-за угла навстречу, шарахаются, как черти от ладана, боятся чего-то, непонятно чего. Отступают, быстро-быстро, понимаю – стараются не смотреть друг другу в глаза.
- Здесь уже случилось, - говорит он мне, - здесь уже все поняли...
- Что поняли?
Спрашиваю, понимаю – ответа не будет, по крайней мере – сейчас, я должен набраться терпения, еще много что увидеть и услышать...
Он ведет меня куда-то в никуда, к бесконечно далекой звезде, он снова ищет шар из застывшей магмы, снова огибает шар в поисках неживого, каменного, что я называю – город.
Город...
На этот раз – город, наполненный людьми, человеческий поток на улицах, спешащий в утреннее суетливое никуда...
- Сюда, - говорит он мне, показывает на неприметную девушку в толпе, длинные волосы собраны в пучок, одежда почему-то рваная, почему-то так надо, чтобы одежда рваная, не знаю, почему...
- Смотри, смотри... да не на неё, а в неё...
Смотрю. Она не идет, она скачет во весь опор на чем-то голенастом, на чем-то гремящем копытами, сжимает уздечку, натягивает тетиву... ой, нет, тогда уздечку не сжимает, потому что надо одной рукой лук держать, второй тетиву натянуть, а третьей руки для уздечки нет... Ну, ничего, она крепко держится в седле, натягивает тетиву, пускает стрелы одну за другой, несметные полчища чудовищ падают, пронзенные стрелами...
- Смотри, смотри, - снова говорит он.
Смотрю. На парня, идущего навстречу, уже понимаю, надо смотреть не на человека, а в человека, как он сжимает поводья, усмиряя голенастое, копытное, ржущее, взмахивает мечом, отрубленная голова чего-то клыкасто-рогатого катится по траве, обагряя землю кровью. Я так очарован чужими мыслями, что даже не пытаюсь возразить, что он не удержит тяжеленный меч, и на всем скаку вылетит из седла...
Они сталкиваются – буквально, налетают друг на друга, девушка роняет какие-то вещи, хочет возмутиться, не успевает – они видят друг друга, по-настоящему видят, вот это странно, обычно люди смотрят, но не видят, а тут нате вам...
Смотрят.
Видят.
Вспыхивает искра между двумя сознаниями, искра сияющая, ослепительная, видимая даже для прохожих, а потом вспышка, озаряющая площадь, сжигающая два сознания, - дотла, дочиста, два человека падают замертво, ветер шевелит длинные волосы, собранные в пучок...
- Теперь понимаешь? – спрашивает он.
Начинаю понимать, вот именно что начинаю, но еще недостаточно...
- Смотри... смотри...
Он не дает мне опомниться, он хватает меня и тащит к очередному раскаленному огненному шару, сколько их у него, несть им числа, снова ищет шар застывшей магмы, смотри, смотри...
Снова смотрю на пустой город, здесь, похоже, уже поняли что к чему, попрятались по своим клетушкам...
- Ничего не замечаешь?
Отчаянно стараюсь заметить хоть что-нибудь, наконец, останавливаю свое внимание на наклоне оси, да вот, наклон оси, из-за которого застывший шар то покрывается застывшей водой, то снова оттаивает, зеленеет, то желтеет в ожидании новых холодов...
Эти, которые попрятались по клетушкам, вспоминают какие-то древние легенды, что когда желтеют леса и темнеет небо, кончается время жизни и приходит время смерти, время холода и тьмы, и на улице бродит что-то потустороннее, страшное, время прятаться по домам и рассказывать друг другу страшные истории...
Я вижу, как люди в своих клетушках зажигают свечи, украшают клетушки чем-то солнечно-оранжевым и истончено-узорчато-черным, смотрят на причудливые тени на стенах, ждут чего-то пугающего...
Их много – один, два, три, десять, много – я вижу, как они видят одно и то же, как между ними проскальзывают искры, одна, две, больше, больше, - ослепительные вспышки в окнах домов – бездыханные тела падают с легким стуком...
Люди боятся, людям запрещают думать, о чем думать, да о чем угодно, а то мало ли, двое подумают об одном и том же, вот оно все и произойдет...
А зачем мы прячемся по домам, если это все равно не спасает, спрашивает кто-то. На кого-то обрушивают шквал критики, кто-то прячется, тушуется, кого-то не видно, не слышно...
Пойдем, пойдем...
Он снова тащит меня куда-то от звезды к звезде, снова какие-то застывшие комья лавы, какие-то города, люди сидят в кафе, последний раз, в последний день, потому что завтра все закроют, и все попрячутся, потому что вот уже сейчас смотрят в глаза друг другу и вспыхивают предсмертными искрами, падают замертво.
- Смотри, смотри, дальше смотри...
Не понимаю, куда смотреть, на что обратить внимание, чувствую, что-то готовится, все чего-то ждут, понять бы еще, чего...
Осторожно спрашиваю:
- А Миср – это что?
Тихий смешок.
- Миср... Эйре... Бхарат... Норге... Сверие... Ниппон...
Снова тихий смешок.
Я не понимаю, почему шар застывшей магмы, покрытый порослью, разделен на отрезки, обрывки, лоскутки, почему здесь говорят бреад, а здесь кеньер, а здесь лекхем, а здесь пане, а здесь талх...
- Почему... почему так?
Он смеется, а вот так надо, вот расселял людей по всему шару далеко друг от друга, чтобы забывали слова, и придумывали новые слова, и новые празднества, и новые поклонения новым богам...
- Зачем? – спрашиваю я, - зачем?
- Увидишь, все увидишь...
Смотрю. Слушаю. Не понимаю. Какие-то обрывки фраз...
...хороши, все позакрывали, а в среду у них футбол, ну, как вы хотели, футбол, это святое, нельзя пропустить... вот на футболе на своем они и сгорят все дотла...
....карнавал они там свой устроили, ну молодцы, чо, правильно, горите на своем карнавале в перьях своих...
...правильно, ни раньше, ни позже фестиваль они свой закатили, куда же без этого...
...не, ну нельзя один год пропустить, обязательно надо тусовку свою устроить...
...какой один год, кто вам сказал вообще, что это когда-нибудь кончится?
Люди волнуются в преддверии чего-то особенного, важного, люди собираются толпами, толпами, объединенные какими-то общими чувствами, общими мыслями, я вижу тысячи взглядов, прикованных к белому шарику с черными пятнами, к розовым цветам на дереве, к сияющим всполохам в небе, к вечнозеленому дереву, обмотанному чем-то пестрым...
Чувствую, как мир ощеривается энергией, вот сейчас, сейчас, сейчас...
...ослепительная вспышка.
Понимаю – готово.
Вот оно.
Сгустки энергии единства, оскаленные ненавистью друг к другу...
- Ну вот, видите... этого надолго хватает...
- Сложноватая схема...
- Сложноватая, ну а вы как хотели, чтобы генератор бесперебойно работал, это же убиться и не встать...