На улице тепло. Солнце слегка ласкает кожу оранжевыми лучами, но сам воздух прохладный. Отличное сочетание. Незаметно для себя добралась на окраину городка – туда, где в окружении рябин да березок покрывается ковром кувшинок маленький пруд.
Вода, заполнившая земляную чашу до самых краев, сверкает солнечными бликами на одном уровне с прилегающей тропкой. Опасное соседство. Однако тропка совершенно сухая, нет ни грязи, ни характерной мягкости грунта, присущей берегам глубоких водоемов. А пруд действительно глубокий. Двухметровая палка полностью уходит на дно у самой кромки. Видать, когда-то вырыли котлован, да так и оставили. Природа воспользовалась, влилась чистым струйками дождя, грунтовыми водами, и вот теперь здесь свой маленький мир: юркими фигуристами скользят водомерки, летают полупрозрачные стрекозы, порхают в коротком танце поденки.
Над поверхностью, время от времени, появляются птицы. Если мне не изменяет глаз – стрижи. Пролетят над водой, что-то заприметят, резкий рывок вниз – чирк по глади – и что-то уносится в маленьких ловких клювах. Что ж там за добыча?
Подошла поближе. Сбросила кроссовки, ступила голыми ногами на мягкое тепло древесных мостков. Настил плавно качнулся, слегка зачерпнул мокрой ряски и успокоился. Тело ощутило себя в невесомости. Рядом на воду опустился березовый лист, распространяя информационные круги волн. «Я упал», – сообщил он всему миру, и мир отреагировал: юрко отскочили водомерки, спрятал под воду дыхальца жук-плавунец, подозрительно замерла маленькая стрекозка. Раз, два, три... Третья линия волн совсем тихая, едва заметная.
Осторожно, стараясь не побеспокоить водную гладь своей тушкой, опустилась на колени у края помоста. Вгляделась в темное пространство пруда. Янтарно-торфяной оттенок насквозь пронизан изумрудными нитями. Одни совсем тонкие, едва угадываются по томному колебанию в толще воды. Другие – толстые, как канаты – стоят неколебимо, и лишь ветер, колышущий надземную часть растения, отдается в виде легких ограниченных амплитудой движений. На одном из таких «канатов» присел паук. Серебристый кокон воздуха, свитый для его подводных посиделок, словно в замедленной съемке, колеблется в такт порывам ветра.
Сонный мир безмолвия прорезал, орудуя своими веслами, плавунец. Пролетел подводной байдаркой и исчез в темной глубине. Из-под листа показал свои щупики-усики прудовик. Старая барыня с большим добротным домиком легко и плавно проскользила по стеблю к поверхности. Ее наземные родственники едва выдерживают тяжесть собственной раковины, а здесь даже движение не требует усилий. Добравшись до поверхности, улитка вытянула из-под края раковины «заправочный шланг», присосалась трубкой к живительному источнику кислорода и замерла. Секунда, вторая, третья... Но стоило качнуться помосту, контакт тут же прервался – быстро свернулась трубочка, щелкнула дверца домика, и прудовик медленно погрузился на дно, взметая к поверхности сотни серебристых пузырьков.
Сонное царство не любит потрясений.
Возмутившись его недоступностью, шумно откинулась всем телом на узкое полотно помоста, подставила лицо косым солнечным лучам и падающим листьям. Деревянный настил качнулся, захлебнул воды, намочил мои волосы, запутал в них листик ряски и затих.
