Читательница канала "Московские истории" Елена Карасева, проходя по Тверскому бульвару, вспоминает свою свекровь. А мы заодно узнаем про родню Станиславского, казачьего командира, убившего Хаджи-Мурата, и хирурга Очкина, чей бюст стоит в Боткинской больнице.
Тверской бульвар, 9. Когда бываю в Москве, прохожу обязательно мимо дома, смотрю на балкон 3-го этажа. Там жила моя свекровь. Теперь уж от семьи не осталось никого, так что можно написать о них.
Бабушка ее была из рода Алексеевых, двоюродная сестра Станиславского (на Гоголевском, кажется, бульваре, 14, их особняк с вензелем "А" на фронтоне). Как говорила свекровь, бабушка признавалась второй красавицей Москвы. Кем признавалось и кто был первой, не уточнялось, но на фотографиях действительно совершенно ослепительная красавица с тонким, одухотворенным лицом.
К сожалению, всё фото ушли некровным родственникам, связи у меня с ними нет. Помню два снимка: на одном молодая женщина в театральном или карнавальном костюме, на другом она с маленькой дочерью, и - тяжелую резную шкатулку с ее фотопортретом на крышке. (Кроме этих фотографий бабушки были еще и снимки самой свекрови в доме Станиславского, она в детстве часто бывала "у дяди Кости и тети Лили)".
Первым брак ее был с купцом Коргановым, армянином. В семье считалось, что он якобы потомок Карганова, командовавшего отрядом казаков, убившим легендарного Хаджи Мурата, и упоминаемого в повести Толстого.
— Потом, — продолжал Карганов, — все-таки я его доколотил. Можете себе представить, год прошел, а вдруг опять Хаджи-Мурат со своими абреками появился, и сказал мне командир: «Ты его упустил, ты его и лови, ты один его в лицо знаешь»… (Владимир Гиляровский, "Мои скитания")
Было еще родственные связи с Дадиани и Дуровыми, но в каких "коленах" не упомню. Оставшись вдовой, бабушка снова вышла замуж за известного хирурга Алексея Очкина (у Боткинской больницы стоит его бюст). Очень его любила: когда в преклонном возрасте он погиб, бабушка слегла - отвернувшись к стене, пролежала, ни с кем не разговаривая, не отвечая на уговоры, и умерла на третий день.
Пациент писал: «Алексей Дмитриевич был хирургом номер один. Высокий, красивый, великолепный, шумный, он, как и некоторые талантливые выходцы из народа, сочетал в себе неизвестно где схваченные барские манеры с беззаветным трудом, был грозен и милостив, ко многому нетерпим, но и понимал и прощал многое, был завзятым англоманом, что на Руси не редкость, а вот на редкость был талантлив и упрям». (www.mk.ru/social/2011/08/29/618582-zalozhniki-kremlya)
Сын ее, Константин Корганов, ушел в Великую Отечественную в ополчение. Как передал вернувшийся сослуживец, - погиб при газовой атаке. Невестка (мать свекрови) умерла в первые годы войны от голода. Свекровь до конца дней ненавидела немцев как таковых.
Свекровь лелеяла воспоминания о детстве - бабушка, веселые родители, собиравшие компании сослуживцев, тетя с ее пирогами, кабинет "дедушки" Очкина... всё отрезала, перерезала война.
Возвращаясь к квартире: она была из 7 жилых комнат и одной общей, служившей кладовой всем жильцам, - до революции в ней жили горничная и кухарка. Когда началось уплотнение, бабушка быстро прописала в одну из комнат горничную, в другую - дворника с семьей. Комнату горничной сделала чуланом - чтобы не подселили чужих. Однако к тому моменту, когда я появилась в квартире, там уже в каждой из комнат жила отдельная семья. У свекрови с ее тремя сыновьями осталась одна (проходная, с выгороженным проходом к соседям) комната. Если учесть сожительницу соседа и сожителя соседки, то общее число проживающих было, если не ошибаюсь, 17 человек. Это на одну кухню, ванную и туалет. В коридоре висел график уборки общих помещений. Лепнина, черный ход, запиравшийся на массивную еще дореволюционную щеколду, и фанерные перегородки между смежными комнатами. Я еще застала в живых ту самую горничную.
Часто говорят о дружной коммунальной жизни. Здесь такого не наблюдалось - люди жили слишком разные. Но скандалов не было, терпели как-то друг друга и этот безрадостный общий быт.
В 1970-х началось расселение, и свекровь вернула себе одну из смежных комнат. Продали последний осколок дореволюционной жизни - картину Айвазовского, сделали ремонт и зажили наконец "отдельно" - без подслушивающей из "коридорчика" соседки.
Еще о доме № 9 на Тверском бульваре: «Холодная кухонька превращалась в поселенье на Огненной Земле».
Делитесь своими историями! Почта emka3@yandex.ru