Скольких кумиров юности разлюбил, отверг или забыл - счет на сотни, если не тысячи.
Разумеется, до ненависти или неприязни дело не дошло, все куда спокойней, отставка и ностальгический флер - больше не слушаю, не смотрю, важнее, не слушаюсь. Битлов, к примеру, Сальвадора Дали, Пабло Пикассо, Александра Исаича.
Не алчу живописного авангарда, модерновой архитектуры, не упиваюсь Прустом, Джойсом, Гессе или Борхесом. Не преклоняюсь перед Окуджавой и Галичем, Высоцким и Бродским, и уже не цитирую поминутно Ильфа с Петровым или Мастера с Маргаритой.
Машину времени, Рязанова, Михалкова, Аквариум или ДДТ и поминать не стоит. Битова, Трифонова, Мамардашвили. Даже Серебряный век потускнел.
Всему свое время, и время всякой вещи под небом.
Из новообретенного Горенштейн, а из старого - Достоевский, Ерофеев и Пастернак, Экклесиаст, Шекспир и Платонов.
Михаил Михайлович Жванецкий, симпатичный одессит с потертым портфелем - пусть земля ему будет пухом, нравился лет до восемнадцати хитрым огоньком и живым, лукавым взглядом, изящным стилем, антиномичностью в пределах фразы, словесной эквилибристикой в опасной близи от идеологической запрещенки и ловким скольжением по краешку острой грани, но последняя удача, по-моему, "Паровоз для машиниста" - доперестроечное.
Дальше большой взрыв, величайшее признание, заслуженный успех, всенародная любовь и еженедельный экран. Бронзовая птица.
Дежурного по стране посмотрел от силы пару раз - скучно и тоскливо. Понимающие улыбки, многозначительные кивки, кривые усмешки в сторону и наверх, неизменная фига в кармане и солнечный круг верных поклонников - тонко чувствующая кухонная интеллигенция шестидесятых-восьмидесятых. Песочные часы.
Сатира - штука опасная, ветреная, собственно, как и успех, только наоборот и в другую сторону. Вечная память
***
В советское время бытовал анекдот про Карла Маркса, который пришел на Центральное телевидение. Сначала выделили час, но из-за очередного съезда, сократили вполовину, потом, уже из-за внеочередного пленума, до десяти минут, потом - пяти, трех, пока не осталась всего одна. Каждый раз извинялись и каждый раз он охотно соглашался.
За минуту управитесь, спросил режиссер - не вопрос, ответил Карл - тогда, поехали. Маркс глянул на камеру, откашлялся, пригладил бороду, хмыкнул и доверительно прошептал: Пролетарии всех стран, простите...
Поначалу Ленинский эмпириокритицизм понравился. Не существо - на содержание было совершенно наплевать, стилистически - стеб, подколки и подковыки, важнее, живая речь, критика и полемика. Мах, Плеханов, кто-то еще - во всяком случае, не скучно, без душного академизма или несносного менторства.
И это вполне понятно, когда сплошные дыры в образовании, эрудиции и представлении о природе вещей - хотя читал много, истово, особенно в детстве и юности. Тем не менее, дыры.
Глотал не прожевывая, без обдумывания, разбора или рефлексии - напился пафоса, галочку поставил и дальше побежал. Тургенев, Гоголь, Щедрин, Короленко, Толстой и Чехов.
Единственный, кто зацепил живое - Достоевский. Полагаю из-за общепринятого "сложный автор, тебе не понять" - тут мальчик-наоборот вцепился, понял-непонял, но проникся.
Фадеев, Олеша, Бабель, Паустовский - стоп, последний нравился, само собой, в юности - Романтики, Кара-Бугаз, Блистающие облака.
Бабелевский нерв перекликался с Багрицким и Светловым - острый штык в проигравшее небо, а от Зависти осела всего одна фраза "Вы прошумели мимо меня как ветка, полная цветов и листьев".
Потом Катаев в Алмазном венце напишет: "Что же касается классической ветки, полной цветов и листьев, то она нашла место в одном из самых популярных сочинений ключика. Эта прошумевшая ветка, полная цветов и листьев, вероятнее всего ветка белой акации - белой акации гроздья душистые вновь аромата полны, была той неизлечимой душевной болью, которую ключик пронес через всю свою жизнь после измены дружочка, подобно Командору, у которого украли его Джиоконду еще во времена «Облака в штанах»".
Вот и Мераб Мамардашвили поминал Олешу, как автора доноса (Зависть) на самого себя - человека, которому дарована метафора.
***
Жизнь в стиле лайт. Облегченный вариант всего. Образования, быта, любовных отношений, профессиональных усилий. Еды и питья, алкоголя и никотина, музыки и литературы. Ню-джаз, научпоп, коктейль, краткое изложение. Вершки без корешков.
Без углов и зазубрин, без тьмы или дна - никакого Котлована, Петушков или Подполья, где вместо плотной ткани и добротного материала, прозрачная сеточка с ярлыками по узлам.
Преступление и наказание, Война и Мир, Господа Головолевы, Тарзан и его команда - автор, эпоха, главные герои, фабула и школьная мораль.
Ровно тоже самое с музыкой, поэзией и наукой - синтетическая сеть, платье голого короля.
Отголоски, сполохи, вспышки и тени внутри, а снаружи заученно-отглаженный протокол, и чтобы попасть вглубь, нужно начинать сначала - так, будто не было предшествующего опыта. Никакого.
Путешествие дилетанта.
Собственно, так и делал - каждый раз в первый класс. Лазер, камни или арбитражный практикум. Гитара, пьянка или докучливая писанина.
Поэтому мировоззрение, его видимая, надводная часть, всякий раз оказывалось не твердым, более того, пластичным и изменчивым.
Прозрение, авторитет или отрицательный результат и, пожалуйста, когда-то прочнейшее, казалось, незыблемое, никому не подвластное основание пересмотрено в одночасье - и пересмотрено даже не мной, а кем-то, кто кроме меня.
Получается, за видимым контуром, скрывалось что-то более существенное - тот, кто может отдать приказ на уничтожение мостов и твердынь.
Авторитет, но чей, кого...
Когда Шевчук спел "мальчики-мажоры", почувствовал внезапный прилив - Брехтовский театр ожил, жизнь вскочила на подмостки, и теперь не остановить - уж Мэкки-нож вдарит так вдарит. Вот анемичные трели Борис Борисыча текли мимо, разве "Поезд в огне" цепанул по касательной, в результате остались Гарик Сукачев, Аукцион и Ляпис Трубецкой, джаз и немножко классики - Бах, Скрябин и Губайдулина.
Кино погасло и как искусство осталось в двадцатом - ровно на глубине непрожитого, и пересматривать не люблю - так, если само в глаз залезет.
***
Мужик, мужчина, если он еще не до конца баба с йенгом, должен - ладно, никто ничего никому не должен, желательно, чтоб иногда просыпался. Отряхивался и пытался разорвать путы - пуговички и застежки, молнии и шнурочки.
Вздрагивал, вставал во весь рост и пытался взлететь - пробежаться во весь опор, подтянуться или прыгнуть выше головы. Взять вес, перезарядить пушку, вскочить на коня или натянуть тетиву. Забацать огненный рок-н-ролл, удержать над обрывом коней или померятся силой с Годзиллой. Искупаться в ледяной воде, забраться по водосточной трубе и положить на подоконник букет с запиской, уйти в задумчивую пустошь или умчать на севера, поднять парус или прыгнуть парашютом. Вспомнить небо.
Среда держит крепко - удобства, протоколы, комфорт и обязательства, семья и карьера. Умеренность и осторожность, расчетливость и бережливость, рачительность и целесообразность. Благоразумие и пристойность, вежливость и рукопожатность.
Не побалуешь, любой чих обязательно отразится на чем-нибудь - карьере или отношениях, статусе или благополучии, и надо топить за правильное, осуждать осуждаемое, быть удобным и угодным, предсказуемым и снисходительным, любящим и гуманным. Современным, толерантным, неагрессивным, понимающим и прощающим, и тогда большая мама будет довольна.
Милый мальчик, отличный семьянин, прекрасный работник, замечательный друг, хороший сосед и верный товарищ. Соблюдающий традиции и протоколы, социально адаптированный и коммуникативно позитивный. Физически полноценный, вкусно пахнущий, модно одетый, правильно ориентированный и пригоже-говорящий.
Обтекаемо и гладко - чтоб никого не задеть, современно - чтоб понимали и принимали, правильной интонацией - чтоб не обвинили в агрессии, и бессодержательно - чтобы не заподозрили в желании возвысится.
Любить детей, животных и цветы, иметь очаровательные хобби и приличный банковский счет, аккаунты в Инстаграме, Твиттере или Фейсбуке, состоять в прогрессивном движении и оплачивать благотворительность.
Определенно положительный человек - без вредных привычек и сумеречных зон, тайных желаний или неизлечимых травм.
Никаких тайн, любое сомнение, сполох, тень, дискомфорт - наружу. Признаться, вытащить и сделать видимым, а значит, безопасным, подлежащим обработке или операции, фиксации, признанию или обрезанию.
Гомосексуальный сон - вперед, и каминг-аут вам в помощь, агрессивное намерение - психолог, неосторожных замах - психо-аналитик, гнев - психиатр, конфликт - социальная служба. Безопасность среды превыше всего.
Собирай марки, этикетки, детские игрушки, паровозики, самолетики, автомобильчики или бейсбольные карточки, носи синенькое, играй в компьютерные игры и веди ежедневник. Путешествуй, фотографируйся в Диснейленде, поменяйся трусами с другом или надень, разумеется для прикола, женское платье Подружись с геем, обнимись с азиатом или защити от насмешек трансгендера, постой на митинге в защиту климата или собери собачку из приюта.
Будь хорошим - голубым, розовым или зеленым, уникальным опытом, симпатичным личиком, обязательной, до конца незалеченной травмой, аккуратно выведенной бородкой и широко закрытыми глазами.
Этого достаточно - не надо больше, ни в коем случае - только хуже.
Не надо порыва, мужества, храбрости, силы и достоинства - слишком брутально, слишком опасно, ибо сразу поднимает с корячек. Никакой глубины, метафизики, теологии или онтологии - вдвойне опасно, втройне, ибо заставляет усомнится в главном, основе основ, материальной природе всего и вся, обесценивает цель и дискредитирует способ ее достижения.
Лучше, пока не призовут к плодотворению, не приставят к гарантированному делу или не пришьют к правильно организованному быту, вообще не выходить из комнаты, безопасного круга, семьи или сообщества - топи за Янкерс или Спартак, втихую соси порнушку, делай прикольно-брутальные селфи с козой на пальцах или побеждай в танчики.
Гомогенно-изотропное ничтоже, извлеченный наружу корень - самолет без крыльев, он должен верить, что небо - это земля, а душа равна психологии. Что бог - милый дедушка, любящий детей, которые хорошо кушают, послушных зверей и примерных мальчиков-отличников от семи до шестидесяти, а на самом деле - большая мама, та самая среда, которой истово служит положительно-прогрессивный социум, утроба равная миру, а женщины - ее возлюбленные дочери-амазонки, стражи реального, важнее, единственного подручно обустроенного мирка, добрые наставники, требовательные контролеры и пример для всякого подражания, но ни в коем случае не идеал, ибо идеальное строжайше запрещено материальным.
Хочешь повыше - возьми сентиментальной валютой, чтоб со слезой и перекошенным от умиления ртом - оууу...
Матриархат - естественное завершение, итог эпохи модерна и просвещения, и когда физическое усилие, как иерархическое основание патриархального обустройства, уступило место машинам, механизмам и роботам, а угроза всемирной войны сменилась иллюзией глобальной гармонии, пала тысячелетняя система ценностей - умер старый бог, стерлись расы, потеряли значение национальности, религию распределили по клубам и сообществам, брак перестал быть тайной и потерял разнопольную обязательность, появился и размножился гендер, а пол утратил значение, и теперь его можно выбрать или поменять.
Триумф материальности, и лестница, когда-то стремительно летящая в небо, совершив обратный кульбит, уперлась в собственное основание.
Приплыли.