Человеческий организм — безграничный источник ресурсов. История знает немало примеров, когда люди, оказавшийся, казалось бы, в безвыходной ситуации, находили в себе ресурсы для сохранения. Одним из самых ярких таких примеров стало невероятное спасений четверых советских моряков, которые без воды и еды продержались на дрейфующей барже почти 50 дней. Благодаря чему молодым советским парням удалось выжить в открытом океане — в материале МЛЫН.BY.
Сила шторма
Эта история приключилась в далеком 1960 году. Четверо военнослужащих Советской армии — Асхат Зиганшин, Анатолий Крючковский, Филипп Поплавский и Иван Федотов — проходили службу на острове Итуруп, входящий в состав Курильской гряды. 17 января они находились на борту самоходной баржи «Т-36». Фактически, солдаты там жили, выполняя боевые задачи. На борту судна оборудовали условия для проживания: в корме стояли четыре кровати, печка и небольшая радиостанция. Как правило, в зимнее время баржи вытаскивали на берег из-за сильных штормов. Но в данном случае одно из суден опоздало, и экипажу «Т-36» приказали спуститься на воду. Солдат обеспечили трехдневными запасами воды и еды. На борт также загрузили полторы тонны дизельного топлива. Судно, вместе с еще одной баржей, находилось примерно в двухстах метрах от берега.
После обеда 17 января около острова начался сильный шторм. Тросы, которыми судна были пришвартованы к бочке, лопнули почти сразу. Чтобы избежать гибели обеих барж, экипажи расцепили дополнительную сцепку между собой. О происшествии сразу доложили на берег, хотя подобный инцидент не был из ряда вон выходящим: срывы барж со швартовок случались и ранее. Экипаж стал действовать согласно отработанной инструкции — запустили оба двигателя, дабы избежать крушения судна о каменистый берег. Такой ритуал команда совершала несколько раз. В целом, активная борьба со стихией длилась почти 10 часов.
Дальше — хуже. В один из сильных водных толчков перестала работать радиостанция. К тому моменту экипаж уже плохо видел берег — сказывались залпы снега вперемежку с сильным ливнем. Около полуночи ветер внезапно сменил направление — баржу стало уносить в открытый океан. Асхат Зиганшин принял решение выброситься на берег, на что получил одобрение командования. Но это привело к печальным последствиям. При первой попытке судно напоролось на скалу, и получив пробоину, вода хлынула в машинное отделение. Вторая попытка стала формальностью — из-за затопления баржа цепляла днищем грунт, а топливо закончилось. Штормовой ветер начал уносить судно в открытый океан…
«До марта нас искать не будут»
Пробоину, к слову, команда заделала своими силами: с помощью прижатой домкратом доски. А на берегу в этот момент формировался спасательный отряд. Несмотря на плохую погоду, на поиски баржи отправился сторожевой корабль. После того, как развиднелось, вылетели самолеты. Летчики с воздуха заметили обломки судна и пришли к выводу, что баржа затонула, а команда погибла. После этого активные спасательные работы прекратились.
А тем временем четыре солдата на дрейфующей барже лихорадочно осознавали свое незавидное положение. Из найденной на борту газеты экипаж узнал: данный район океана из-за испытания межконтинентальных ракет объявлялся «закрытым». Команда пришла к выводу, что как минимум до марта их искать не будут. Несмотря на это, было принято решение о круглосуточной вахте. Тогда же провели инвентаризацию имущества. Скарб оказался скудным: на четверых было два ведра картошки, полтора килограмма свиного жира, чуть больше банки свиной тушенки, около килограмма пшена с горохом, да буханка черного хлеба. Из напитков —пачка чая и кофе. Венчала нехитрый съестной «натюрморт» полсотни спичек и 120 литров пресной, но ржавой с металлическим привкусом воды, предназначенной для охлаждения двигателей. Кстати, картофель во время шторма оказался промочен соляркой.
Буквально сразу экипаж принялся жить в режиме вынужденной жесткой экономии. Воду берегли больше всего. Чтобы пополнить запасы, собирали дождевую с помощь простыней. После того, как ткань намокала, ее отжимали.
Что касается отопления (почти все время температура не превышала 7 градусов тепла), то в печку шло все, что попадалось под руку: доски от ящиков, пробковые спасательные пояса, ненужные тряпки, ветошь и даже спасательные круги с автомобильными покрышками. Несмотря на это, у солдат, как вспоминал позже Иван Федотов, не было ни малейшего соблазна пустить в топку части корабля. По признанию солдат, баржу они очень любили и не могли пустить в расход спасшее их судно.
По три картофелины в день
Асхат Зиганшин, как самый старший, убедил коллег по несчастью, что резко переходить на скудное питание нельзя. Поначалу дневной рацион распределяли так: на каждого приходилось три картофелины, две ложки крупы, столько же — тушенки. Однако уже через несколько дней количество пайка сократили вдвое. 27 января — в день рождения Анатолия Крючковского — солдаты позволили себе вольность и съели по две картофелины, вместо одной.
Пока суд да дело, течение уносило баржу на юго-восток. Спустя несколько дней солдат ожидал очередной шторм — экипажу пришлось постоянно откачивать и вычерпывать. Приходилось заботиться и о плавучей способности баржи: на бортах намерзал лед и его постоянно скалывали. Когда появлялась свободная минутка, экипаж играл на губной гармошке и читал единственную оказавшуюся на борту книгу — роман Джека Лондона «Мартин Иден».
В ход пошли зубная паста и мыло
Постепенно съестное на борту заканчивалось. Мясных консервов хватило на две недели. Солдаты проявили смекалку и стали варить суп из ложки свиного жира и картофелины. Позже таким деликатесом экипаж баловал себя только раз в два дня. Сойти с ума, как вспоминал Иван Федотов, не давала мысль о том, что ракетные испытания скоро закончатся и возвращающиеся корабли заметят баржу.
Последний картофель экипаж съел на 37 день дрейфа. Дальше стали креативить. В еду пошли кожаные ремни, части кирзовых сапог, хозяйственный веник из бамбука, мыло и даже зубная паста. Так вспоминал прием пищи Асхат Зиганшин:
«Мы кожаный ремень порезали в лапшу и стали варить из него “суп”». Потом сварили ремешок от рации. Стали искать, что еще у нас есть кожаного. Обнаружили несколько пар кирзовых сапог. Но кирзу так просто не съешь, слишком жесткая. Варили их в океанской воде, чтобы выварился гуталин, потом резали на кусочки, бросали в печку, где они превращались в нечто похожее на древесный уголь, и это ели».
Иногда экипаж пробовал рыбачить. Из подручных инструментов соорудили некое подобие спиннинга. Впрочем, безуспешно.
Где-то на 40-й день дрейфа солдаты наконец заметили корабль. Но хоть как-то привлечь его внимание не получилось. Как и в последующие попытки.
Днем 4 марта экипаж выловил из воды поплавок от рыболовных сетей. Написав небольшую записку, его отпустили обратно в море.
Постепенно состояние молодых людей ухудшалось. Недоедание приводили к слуховым галлюцинациям. Практически полностью обессилев, они договорились, что первый, кто почувствует себя крайне плохо, сообщит об этом. А оставшийся выживший высечет на барже имена всей команды.
Спасение, откуда не ждали
Днем 7 марта мытарства солдат закончились. Баржу обнаружил самолет американского авианосца «Кирсардж». К тому моменту, судно сдрейфовало примерно на 1700 километров от места швартовки.
Американцы быстро вышли на связь. Изначально, солдаты не хотели покидать судно: волновались за сохранность баржи. У американцев попросили пополнить запасы горючего, съестного и морскую карту. Однако получив заверения о том, что судно заберет другой корабль, советские солдаты согласились на эвакуацию. Зиганшин вспоминал это так:
«Последние дни дрейфа были очень тревожными. У нас оставалось полчайника пресной воды, один сапог да три спички. С такими запасами протянули бы пару суток, вряд ли больше. 7 марта услышали какой-то шум снаружи. Сначала решили: опять галлюцинации. Но не могли же они начаться одновременно у четверых? С трудом выбрались на палубу. Смотрим — над головами кружат самолеты. Набросали на воду сигнальных ракет, пометили район. Потом вместо самолетов появились два вертолета. Спустились низко-низко, кажется, рукой дотянуться можно. Тут уже мы окончательно поверили, что мучениям конец, помощь пришла. Стоим, обнявшись, поддерживаем друг друга».
Оказавшись на авианосце, экипажу предложили плотный обед. Морских пехотинцев поразил момент, когда советские солдаты, после 50 дней скудного питания, не набросились на еду, а спокойно передавали ее друг другу. Ели специально понемногу: из-за большого количества принятой пищи они могли умереть. При этом, как отмечали позже американские служащие, советскому экипажу удалось сохранить человеческий облик и самодисциплину.
За время скитаний по Тихому океану солдаты похудели примерно на 30 килограмм каждый. За неделю после спасения, питаясь до пяти раз в день, каждый набрал около трех «кило» веса.
Внимание СМИ и экскурсии
Через несколько суток информация о чудесном спасении попала сначала в американские, а после и в советские СМИ. Первую пресс-конференцию солдаты дали еще будучи на авианосце. Однако после пары вопросов у Асхата Зиганшина из носа пошла кровь и ее отложили. Полноценную аудиенцию СМИ они дали 15 марта, уже по прибытию в Сан-Франциско. Мэр города вручил спасенным символические ключи от города.
А на следующий день советских солдат поздравил генсек Никита Хрущев. Такой была его телеграмма:
«Младшему сержанту Зиганшину Асхату Рахимзяновичу, рядовым Поплавскому Филиппу Григорьевичу, Крючковскому Анатолию Федоровичу, Федотову Ивану Ефимовичу.
Дорогие товарищи!
Мы гордимся и восхищаемся вашим славным подвигом, который представляет собой яркое проявление мужества и силы духа советских людей в борьбе с силами стихии. Ваш героизм, стойкость и выносливость служат примером безупречного выполнения воинского долга.
Своим подвигом, беспримерной отвагой вы приумножили славу нашей Родины, воспитавшей таких мужественных людей, и советский народ по праву гордится своими отважными и верными сынами.
Желаю вам, дорогие соотечественники, доброго здоровья и скорейшего возвращения на Родину».
18 марта военнослужащих отправили в Нью-Йорк. Несколько дней они отдыхали под наблюдением врача советского посольства. Незадолго до возвращения домой каждому выдали по 100 долларов — их солдаты потратили во время экскурсии по городу.
Возвращаться в СССР, по настоянию врачей, пришлось не самолетом, а круизным лайнером «Куин Мэри». В Москве солдаты оказались 29 марта, где им организовали пышный прием.
Солдаты прибыли в СССР
Дальнейшая судьба
До своей части четверка добралась, совершив таким образом своеобразное кругосветное путешествие, только к июню. И сразу же уволилась в запас. Судьба молодых людей сложилась по-разному. Иван Федотов стал слесарем-трубопроводчиком на судостроительном заводе. Филипп Поплавский окончил мореходное училище и участвовал в различных экспедициях. Анатолий Крючковский работал на киевском заводе «Ленинская кузница». А Асхат Зиганшин построил карьеру в составе аварийно-спасательного дивизион Ленинградской военно-морской базы.
Инцидент нашел отклик в культуре. По мотивам дрейфа снято несколько фильмов, написаны песни, пьесы и даже картины. Подвиг нашел свое отражение и в Беларуси: в Березе (Брестская область) еще есть переулок 4-х отважных, названный в честь экипажа баржи.
В целом, история знает немало прецедентов спасения после долгого нахождения в океане. Однако случай с Зиганшиным, Поплавским, Крючковским и Федотовым во многом уникален. Несмотря на юный возраст, экипаж сумел грамотно распорядиться имеющимися ресурсами и, тем самым, выжить.
Автор статьи: Александр Новохрост
Автор фото: из открытых источников