Здравствуйте. Сегодня у нас маленький юбилей. Пятидесятая опубликованная часть книги. Несмотря на то, что в классической пьесе как правило, три акта, "Линчь" состоит из четырёх, и буквально через неделю мы начнем финальный акт. Когда вы будете читать 50-е явление, можете подумать вдруг, что в повествовании не хватает кусков. Может быть, это ощущение посещало вас и раньше. Хочу вас заверить, что когда мы закончим, я опубликую "Вырезанные сцены". Они дадут ответы к некоторым загадкам, а также помогут легче расстаться с любимыми героями, отпустить их, чтобы затем, отдохнув, приступить к совершенно новой истории. Приятного чтения.
Явление 49. Невозможно отказаться.
Явление 50. Полста.
- А вот и я, - радостно постучала Татьяна в окно машины, - Татьяна Михайловна!
Сержант встретил гостей, зеваючи покидая салон, и сразу же принялся ворчать:
- На четверть девятого оговорено было. Я прибыл к восьми, а вас и в половину ещё нет, - закурил.
Катерина открыла было рот, но Татьяна обставила ее:
- Прошу, не серчайте…
- Товарищ сержант, - подсказала Катерина.
- Да, товарищ сержант, не серчайте. Мы тихонечко здесь все посмотрим и уйдём.
- Что-то много людей с вами, мне только о вас одной говорили, - с недоверием зыркнул он.
- Страшно в таком доме одной, - стала оправдываться Татьяна.
- На то меня к вам и приставили, - парировал сержант.
- Я не думаю, что мои друзья станут проблемой для вашего начальства, - добавила строгости Татьяна.
- Без ведома старших пущать не стану. Только вас. Вам с друзьями весело, а мне потом выговор натолкают.
- Товарищ сержант, - вступила Катерина, - Мы, видите ли, тоже не беспричастные. Я вот, например, Тимофеева Катерина Валерьевна.
Сержант прикинул набирающую величину значимость гостей. С науками у него сроду не ладилось, но такая арифметика была знакома.
- Мой папенька был очень дружен с покойным хозяином этого дома. Да и мне Илья Фёдорович был что второй отец. Мы не создадим вам проблем, обещаю.
- А он кто? - махнул головой сержант в сторону Петра Афанасьевича.
- Служили вместе, сержант. На похороны не поспел, так хоть память почту.
- Назовитесь, - потребовал сержант.
- Пригожин Пётр Афанасьевич.
Сержант вновь пристально оглядел троицу, мысленно повторяя имена и записывая все три в глубины памяти.
- И спасибо ведь не скажете, а меня потом жалованья лишат, - заключил сержант.
Пётр Афанасьевич сделал шаг вперёд, выуживая купюру из нагрудного кармана:
- Так служить, сержант, - похвалил он рвение последнего и сунул червонец в его карман брюк.
***
Воздух внутри дома был сух и холоден.
- Отчего так холодно-то? - поёжилась Татьяна.
- Оттого, Татьяна Михайловна, что не топит никто.
- Знала бы - шаль взяла.
- Знала бы - дровишек взяла, - подытожила Катерина.
Они медленно продвигались вглубь первого этажа.
- Дамы, мы ведь находимся здесь на законных основаниях?
- Да, - хором ответили девушки.
- А какого, простите, мы как воры крадёмся?
Троица оглядела друг друга, выпрямилась. Катерина нащупала выключатель и зажгла свет:
- Как будем действовать, Пётр Афанасьевич?
- Я лично предпочитаю работать в одиночестве. Не забоитесь одни?
- Я забоюсь обязательно, - призналась Татьяна.
- На этот случай с вами будет Катерина Валерьевна.
- Но как же… - попыталась возразить та.
- Я все сам, - протянул ладонь вперёд Пётр Афанасьевич, - У вас своя работа, у меня своя. Я на первом этаже, вы на втором. Потом меняемся. Все, идите.
Катерина хотела было ответить, но махнула рукой и увела Татьяну на второй этаж.
***
- Так и что ты хочешь найти?
- А этот Пётр Афанасьевич он кто?
- Я первая спросила, - улыбнулась Катерина.
- Что угодно, что поспособствует хорошей статье о них. Фотографии, записки какие-нибудь, письма, документы. Всякое такое, помясистее. Теперь ты.
- Они с отцом служили вместе.
- Стало быть, и с Ильей Федоровичем тоже?
- Нет, с Розгиным они срочную службу мотали ещё после школы, а вот с Петром Афанасьевичем он служил во время одной из командировок.
- Много поездил?
- В достатке.
- А здесь он тебе зачем? Я все понимаю, он тебе отца напоминает, но всё-таки староват ведь, - посетовала Татьяна.
- Тьфу на тебя, дуру! - рассердилась Катерина, - Что ты такое несёшь, он мне не то что в отцы - в деды годится! Фу! Как ты вообще могла подумать…
- Ну прости-прости, Катенька. Ну дура, согласна, не ругайся, пожалуйста. Я просто не понимаю, что он тут делает с тобой.
- Есть у меня шальная мысль. Я хочу, чтобы он нашёл здесь следы мандрагоры да постародавнее, чтобы доказать, что найденное - это никак не имущество твоего Евгения Павловича.
- Ух ты, - восхитилась Татьяна, - Это Пётр Афанасьевич придумал?
- Нет, это я придумала, - похвасталась Катерина, - Но он поддержал, - поспешила добавить она, - Сказал, что стоит попробовать. Там, конечно, и юристам моим поработать придётся на славу, но было бы основание, сама понимаешь.
- Черт возьми, это было бы замечательно. Я надеюсь, ты будешь держать меня в курсе? Я помогу всем, чем смогу, - горячо пообещала она.
- Давай не будем загадывать, пусть Пётр Афанасьевич работает.
- Хорошо, - они стояли в коридоре второго этажа, - Ну что, давай я в комнату Кирилла, - Татьяна указала на ближнюю к себе дверь, - А ты к Маше? Подруга как никак.
- Так ведь ты одна боишься?
- Одна-то конечно боюсь, но ведь ты всего лишь за стенкой. Мне не страшно, правда. Я солидарна с Петром Афанасьевичем, работать продуктивнее наедине с собой.
- Как скажешь, - пожала плечами Катерина, и удалилась в комнату Марии.
***
Заскочив внутрь, Катерина наперво закрыла дверь.
- Хоть ты меня и не слышишь, - обратилась она к Евгению Павловичу, - Но знай: это самая идиотская вещь, которую я когда-либо делала.
Она внимательно оглядела комнату, и более всего заинтересовалась подоконником. Подошла ближе, провела по нему пальцем. Сдула с пальца пыль.
- Странный ты у меня, конечно.
Затем она достала из сумочки носовой платок, расправила его, и накрыв подоконник, собрала всю пыль, имевшуюся на нем, после чего завязала платок узелком и убрала в сумочку.
- Всего и делов, а сколько хлопот из-за этой ерунды. На кой черт мне все это? Ай! - с досадой махнула она рукой и обратила своё внимание к платяному шкафу.
***
Пока Пётр Афанасьевич флегматично изучал кухонную утварь, а Татьяна Михайловна выковыривала из старого семейного альбома редкие фото разных Розгиных, Катерина лежала на кровати своей лучшей подруги и предавалась разновсякой лирике и воспоминаниям.
-Звонкий хохот разносился по округе.
- Да кто ж так орет-то? - ворчала старушка на лавочке.
- Знамо кто! Машка с Катькой с учебы идут.
- Розгина, что ль?
- А какая ж ещё. Одна она у нас крикунья на улице.
***