Бессменный ведущий уроков мужества «РП» Николай Фохт не единожды и на собственном примере демонстрировал, что у мужественного для болевого приема всегда найдется повод. Но когда речь заходит про землю, а именно про русскую землю (да и какая земля еще может быть?), тут пределы мужества и вовсе безграничны. Главное — вовремя бросить на иппон.
Был один случай с землей.
В самом начале, в молодости, когда все было по колено, когда сам работал еще журналистом, прочитал в газете смешную заметку. Коротко, но живо рассказывалось, что на страну надвигается новая беда: русскую землю вывозят за рубеж. Тоннами, вагонами, чуть ли не в Германию, в страну, которую мы, как известно, победили в вой-не. Ясно, что заметка была шутейная, в юмористическом разделе помещена. Но целая история у меня вышла с ней, большая, комедийно-драматическая, можно сказать.
Я работал тогда на радио, на Иновещании. Португальская редакция, странные материалы про реалии Советского Союза. Всякие необычные персонажи, чудаки и патентованные гении, герои будней, достижения культуры, науки и техники. Это очень чудная была работа. Наружу, в данном случае португалоговорящим странам, посылались совершенно, на мой взгляд, бессодержательные, формальные сигналы, суть которых сводилась к тому, что у нас все хорошо, намного лучше, чем у них. Точнее, так было до перестройки. Уже в восемьдесят восьмом, на волне гласности повестка поменялась очень круто. Мессидж уточнился: у нас все не очень хорошо, но все равно лучше, чем у них, потому что мы теперь говорим правду. Ну и, короче говоря, на очередной вялой планерке руководительница нашего короткого отдела (три человека, еще секретарша почему-то числилась), глядя именно на меня (а на кого же еще, не на секретаршу же), предложила: надо найти острую фактуру и создать яркий материал. Критический, чтобы обязательно там был заложен широкий международный резонанс. Я, разумеется, кивнул и пошел писать.
Идея сделать материал про проданную на чужбину землю пришла сразу. Я сразу знал, как это сделаю, — для достоверности необходим был голос участника этого бизнеса. Для радийной заметки нужно несколько выводов голоса на русском, дальше диктор читает перевод на португальском. Тонкость в том, что пленки сохраняются и могут проверить соответствие записи и перевода. Но можно было рискнуть.
Федя Штраух встретил меня с распростертыми объятиями. Лето стояло, Москва опустела, вечера выдавались прозрачные. Единственное, что немного мешало, — трудно алкоголь купить, сухой закон. Но зато когда он добыт — красота и гармония. Я объяснил Федору, что нужно сделать, пересказал заметку про землю и объяснил, что можно нести пургу, но некоторые слова должны быть достоверными. Единственное — стремно называть несуществующую фирму, а без этого нельзя.
— Зачем несуществующую? — Штраух разлил по второй. Я знал, что, когда мы допьем мою водку, он достанет из бара вискарь или джин. Я любил такие моменты. — Дядька кооператив открыл, фирма называется «Шали». Они вообще-то антиквариатом собираются торговать, но какая разница. Скажет, что собирался и черноземом, а потом передумал. Он у меня бедовый, дядя Сева. Давай быстрее запишем все, что надо, у нас кроме этого много дел.
Я не ошибся в Феде, он даже превзошел мои ожидания. Выбрал я своего соседа по дому, потому что с самого детства он гениально врал. То есть придумывал такие оправдания всяким своим очевидным поступкам, что покупались все, от родителей до участкового. Первые деньги он сделал на придумывании легенд для прогульщиков школы, для девочек, которые вовремя не приходили домой, для курильщиков, которых ловили за запрещенным занятием, — ну и так далее, нарушений было море, деньги текли к Штрауху рекой. Он был и сейчас в хорошей форме, навыка не растерял.
Федя импровизировал. Он не просто пересказал заметку, он очень подробно описал процесс снятия плодородного грунта, детали отгрузки, доставки товара покупателю. Я выяснил для себя, что основные покупатели рязанской и зауральской земли — голландцы. Но хороший рынок намечается и в Германии, скандинавских странах, в Дании и Гренландии. Оказывается, пробные партии отправлены в Антарктиду, а на очереди перелет плодородного слоя поч-вы в космос, на Луну. С первой же экспедицией на эту самую близкую нам планету.
— Вообще-то, Луна — это спутник, а не планета. — Единственное, что я мог предъявить Штрауху.
— Эх, Николай, во-первых, ученые спорят, во-вторых, время идет, критерии меняются — однажды проснешься и узнаешь, что это мы, Земля, спутник, а Луна не просто планета, но целое солнце.
Я понял, что до вискаря осталось максимум полчаса и сто граммов водки.
— Но вообще, у меня идея. — Я, разу-меется, знал эту идею. Через час мы уже танцевали медленный танец с Федиными подружками из иняза. С удивлением и восхищением я слышал, как Штраух нашептывал партнерше про то, что открыл изумительный бизнес — распродажу земли русской.
Ну и сделал я материал, он вышел в эфир, потом его повторили пару раз, как положено. Я и забыл, о чем речь, но пришлось вспомнить, пару раз точно.
Первый раз, когда моя флегматичная начальница сообщила, что на эфир про землю пришло аномально большое количество писем. Десять. Она аккуратно положила их передо мной и ушла на обед. Письма были от крестьян, от частных лиц и от сельских хозяйств — все из-за рубежа. География была на удивление широкая: Португалия, Кабо-Верде, Макао. Из Бразилии только ничего не пришло. Люди спрашивали точные координаты компании, которая может доставить им знаменитый русский чернозем. Я рассказал Штрауху. Да чего, давай письма мне, я передам адресату. И мы опять поддали, и вот уже подружки из Губкинского института слушают рассказы успешного бизнесмена про золотую землю.
Вторая история менее приятная, но как ни странно, судьбоносная.
Однажды утром, рано, часов в девять, раздался телефонный звонок. Вежливый, но твердый голос спросил почему-то, как мое здоровье и не мог бы я через час быть на Суворовском бульваре, в кафе «Капучино».
— А что случилось? И кто приглашает?
— Скажите спасибо, что пока ничего не случилось. Там и узнаете, кто приглашает.
— Не, я так рано с незнакомцами не встречаюсь.
— Тогда мы сами приедем.
— Куда?
— К вам в гости.
— Но я не принимаю.
— Примете.
Я положил трубку. Через сорок минут звонок в дверь. На пороге ребята, по землистому цвету лица которых понятно, что это бандиты, их передовой отряд.
— Брат, собирайся, надо ехать. Понимаешь, все серьезно.
Короче говоря, на шестисотом «мерсе» мы подкатили к «Капучино», меня представили двум джентльменам — серый цвет их лиц был деликатно подернут загаром из солярия. Уполномоченные, понял я.
В общем, выяснилось, что каким-то чудесным образом эти люди узнали о моей заметке и ее международном звучании. Но не менее интересно, что знали они и о юмористическом первоисточнике. И уж совсем неправдоподобно выглядело, что выдуманная статья — чистая правда. Такой бизнес существует, его контролируют люди с землистым цветом лица. И, по словам загорелых, оба материала, особенно мой, испортили весь их бизнес, который любит, как известно, тишину.
— Так чего вам надо?
— Во-первых, опровержения. Во-вто-рых, координаты этой конторы левой, «Шали». В-третьих, поработаешь на нас, дружище. Нам нужен человечек на Иновещании. Гостелерадио — это хорошая тема.
— Или?
Они даже рассмеялись.
— Нет «или», коллега. Полное безоговорочное сотрудничество или никаких «или», нигде и никогда.
После этой довольно мудреной формулировки меня даже отпустили — чтобы все продумал и завтра утром дал адрес «Шали» (я сказал, что все координаты на работе, мне там их и дали как редакционное задание), а днем чтобы заметка с опровержением была в эфире.
Это, конечно, была их ошибка. Переоценили себя, недооценили меня. Первым, кому я позвонил, был Федор.
Мы собрались у него: приехали дядя Всеволод Штраух, Геворк Атанян и, соответственно, Александр Семенович Либман — «Шали», одним словом. Как-то сразу стало понятно, что учредители — совсем не простые граждане, бывшие сотрудники Службы внешней разведки, если в ней бывают бывшие. Выслушали меня, выпили виски, который появился на столе сразу, и спросили: а может ли племянник позвать девчонок? А, еще на учебе, тогда я буду звонить, сказал Александр Семенович и подсел к телефонному аппарату.
После получаса разговоров шаливцам удалось сколотить три группы. Также выяснилось, что за команда на меня наехала (я номер «мерса» запомнил, ну и имена всех переговорщиков), насколько серьезные ребята и кто там главный. Действовать решили жестко.
— Слушай, Колян, ты же вроде самбист какой-никакой, может есть на примете смышленые и проворные ребята — нам нужна заварушка, отвлечь, ну и повод необходим, чтобы друзей твоих новых и незваных упаковать.
— Ну, есть, конечно, человек пять наберу. Только… У них оружие, у всех было, они мне его ненавязчиво показывали.
— И чего?
— Ну, у нас-то нет. Да если и было бы… Если они стрелять начнут?
Ни один мускул не дрогнул ни у одного концессионера, включая Федора.
— Так я и говорю, — спокойно пояснил Либман. — Нужны смышленые, быстрые, отчаянные. Или у самбистов яйца не растут?
Мне стало стыдно, я позвонил своим, тем, кто без лишних слов впишется, набрал четверых — три одноклассника и один из параллельного. В дальнейшем, после земельной операции, из них и образовался костяк моего агентства: Саша, Юрка, Серега и Мишка. Разведчики объяснили нам план, мы еще выпили, но совсем чуть-чуть — догоняться нам запретили старшие товарищи, завтра серьезное дело. Шутки шутками, но хрен знает, как пойдет. Нужно быть свежим и подтянутым.
Утром я позвонил разбойникам и сообщил, что адрес у меня, но возникли сложности с опровержением. Надо обсудить. Встретимся на бульваре, в помещении неудобно. Они подкатили на двух тачках, ко мне вышли четверо — те, с кем я разговаривал в кафе, и двое новеньких, живописных таких, похожих на штангистов. Но не штангисты.
— Ну что, чудило, чего ты нам проблемы создаешь, зачем выводишь из себя?
— Ребят, я тут подумал и решил, что, наверное, не буду вам помогать.
— Да ты долбанулся. Игорь, давай его в автомобиль, прокатимся в Зюзино.
Один из штангистов почти подпрыгнул ко мне и схватил за волосы. Хоть я и ждал нападения, все равно неожиданно. Дернул за волосы вниз и ударил коленом. Повезло, что я успел просунуть руку, погасил. Дальше все на инстинктах. Игорька я не без труда бросил передним переворотом. Он ловко упал — точно, не штангист, борец, поэтому удар у него не очень получился. Сразу после броска получил удар сбоку, в печень — а вот это боксер. Я вырубился на несколько секунд, но ребята уже подбежали. Боксера обработали вдвоем, Мишка пропустил несильный удар, разорвал дистанцию, Юрка сбоку подвернулся на свой коронный подхват, шмякнул товарища на иппон. Боксеры падать не умеют, можно считать, выключили человека из игры. Серега схватил одного из загорелых, второй выхватил ствол — я уже восстановил дыхание, увидел это и прошел в ноги. Все хорошо, только воткнулся башкой в землю и сразу получил удар рукояткой в шею. Потерял пару секунд и упустил момент сесть на рычаг локтя. Но это уже было не важно. Над нашей живописной группой нависли аккуратные люди в черных водолазках с АКС-74У, «Ксюхами», в руках. Они стояли над нами так убедительно, что и говорить им ничего не понадобилось, все, включая меня, подняли руки. Водил в автомобилях тоже разоружили.
Оказывается, одновременно с нашей схваткой две другие группы захватили предводителей группировки, довольно уважаемых уроженцев Рязани. Они уже ждали в автобусе, припаркованном у гастронома. Всех задержанных привели туда же, и перед ними выступили члены правления фирмы «Шали». Если суммировать, Александр Семенович Либман объявил, что теперь компании по продаже земли, которые контролировались рязанскими авторитетами, принадлежат «Шали», а если кто не согласен, тот будет наказан жестоко. Чтобы совсем не оставалось сомнений, Либман позвонил по диковинному в те времена переносному устройству какому-то совсем начальнику рязанцев и передал трубку его подчиненному. Тот покивал немного и в конце резюмировал: нема базару.
— А в качестве общественной нагрузки поручаю вам охранять вот этого молодого человека, Николая. Потому что, если что с ним случится, ответственность упадет на вас, господа.
Они и правда какое-то время встречались мне на пути и даже помогли пару раз. Мы, можно сказать, подружились.
Но самое главное не в этом. Мифический землепродажный бизнес достался Федору. Ну как бы эксперимент, никто в него, конечно, не верил, в бизнес. Но он вдруг взлетел, бизнес. А я придумал свое многопрофильное агентство. От Феди мы и получили первые контракты — на сопровождение вагонов чернозема в Европу. Какой-то неправдоподобный спрос был на этот неказистый товар, больше, чем на нашу нефть, в те годы уж точно.
Потом все как-то поутихло. Мы занялись другими, более содержательными и разнообразными заказами, Федор тоже развивался в разных направлениях. Несколько лет назад он мне позвонил, встретиться.
— Где, в «Капучино»? — пошутил я.
— Ага, точно, давай в нем, оно как-то теперь по-другому называется.
— Колян, — начал бодро Федор, — ты вспоминаешь былое, грустишь?
Ну да, я действительно сентиментален, вспоминаю, грущу.
— А вот я тебе предлагаю окунуться второй раз в ту же воду. Но наоборот.
Федя стал какой-то витиеватый, весь на парадоксах.
— Помнишь нашу историю с продажей земли за границу?
Это был риторический вопрос.
— Так вот. Я ведь не бросил тему, знаешь. Творчески развивал. Доходило до шедевров — это когда мы куски дерна из чернобыльской зоны переправляли в Аргентину. Через Польшу, — зачем-то добавил возмужавший, бритый наголо, в очках Штраух.
Почему в Аргентину? Они же радиоактивные? Но не спросил.
— Но это в прошлом. Сейчас сотрудничаем в основном с нидерландцами. Все законно: осушаем русские болотистые местности, культивируем неугодья, приносим пользу стране и планете.
Господи, он это говорил вполне серьезно.
— Однако созрел очень, мне кажется, креативный проект. И патриотический, конечно. Неофициально его на самом верху одобрили.
Вот уж не ожидал от Феди такое услышать.
— Я собираюсь вернуть назад нашу землю. Ту, что мы в лихие девяностые по серым схемам туда переместили. Репарация, ага. Действовать будем гибридно: что сможем, выкупим, что нельзя — срежем. У меня ведь вся документация по сделкам осталась, все имена, адреса, все сохранил.
А если она в частном владении, например, что делать?
— Это самое простое. Есть буквально благотворительная схема: мы снимаем нашу землю-матушку, а взамен кладем тоже плодородный слой, но местный, выкупленный у компаний, которые в этих странах торгуют землей. Самое интересное, под это есть госфинансирование, немалое, сечешь? Но надо поработать на местах, прикрыть людей, которые там все это совершать будут. Договариваться, все такое. Ведь конфликты не исключены, надо будет их гасить. Ради земли нашей. Деньги хорошие, — сказал Федор главную фразу.
Был он какой-то неинтересный, скучный, какой-то будто выцветший, обветшалый. Хотя отлично выглядел, надо сказать.
— Скажи, а как дела у «Шали», как они?
Федор вздохнул, почему-то кивнул.
— Дядька умер, сердце. Либман в Израиле, политикой занимается. Геворк не знаю даже, давно потерялись. То есть ты не хочешь этим заниматься?
Колонка Николая Фохта опубликована в журнале "Русский пионер" №99. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".