Сигурд не мог поверить своим глазам.
— Уна? Что ты здесь делаешь? — Помятый, но все же живой, он поднялся на ноги.
Девушка выронила лук и рыдая упала на колени.
Сигурд подбежал к ней, обнял, стараясь успокоить.
— Уна, ты не ранена? Ты только что спасла нас всех, — рассыпался в благодарностях вор. — Спасибо, спасибо!
Ворон помог девушке подняться.
— Мне жаль, что так вышло, — проследив за взглядом Уны, сказал вор.
Охотница вытерла слезы, подошла к телу Торвара.
— Дай мне немного времени, — всхлипывая попросила девушка и присела рядом с покойником, склонив голову. — Он был единственным близким человеком для меня. Я должна попрощаться с ним.
Сигурд одобрительно кивнул, поспешил к Лукасу.
Парень, уже пришел в сознание и сейчас лежал постанывая.
— Лукас, ты как?
— Ребра, — через боль проговорил послушник. — Кажется ребра сломаны, тяжело дышать.
— Лежи спокойно, я сейчас, только найду Толбрина.
Сигурд помнил, куда оборотень швырнул гнома, и потому, сразу направился к густому ельнику. К великому облегчению, гном сам выбрался из бурелома на своих двоих. Он шагал грузно, держась за голову.
— Чертова псина, надо было его еще тогда прикончить, — ворчал гном вспоминая первую встречу с охотником.
— Толбрин, — окликнул гнома вор, и кивнул в сторону, где Уна оплакивала своего деда.
— Что? Она откуда здесь? — удивился гном.
— Сам не знаю, — шепотом произнес вор. — Это она нас спасла.
— Девчонка? — у гнома округлились глаза. — Я думал, это ты пришил волчару.
— Нет не я. Уна, одним выстрелом уложила оборотня, прежде чем он собирался откусить мне голову.
Толбрин тихонько присвистнул.
— Что с Лукасом? Он жив?
— Да, но похоже ему досталось. Говорит, что ребра сломаны.
— Тогда я посмотрю, — отодвигая Ворона в сторону, сказал гном. — А ты, чего встал истуканом? Не видишь, что ли, девчонка сама не своя? Ей нужна поддержка.
Ворон секунду колебался, но потом пошел к месту трагедии.
— Спасибо еще раз, — мягко произнес он, присаживаясь рядом. — Если это тебя утешит, то он не по собственной воле напал на нас. Было нечто, что заставляло его это сделать.
— Я знаю, — Уна подняла глаза и Ворон увидел в них огонь ярости. — Поэтому я пошла за ним, когда он ни слова не говоря выскочил, среди ночи, на улицу и бросился в лес. Мне пришлось убить его, но в его смерти виновато то зло, что двигало им! — Девушка вновь заплакала.
— То есть ты знала, что он оборотень? — Сигурд был ошарашен подобным откровением.
— Да, это семейное проклятие уже много поколений преследует нашу семью. Но это касалось только мужчин. Мой отец тоже был оборотнем, но он погиб от несчастного случая в горах. А у мамы родилась я, значит дедушка был последним, на ком висела эта зараза. — Уна вытерла глаза, а потом с невероятным хладнокровием выдернула стрелу из тела Торвара.
— Вот почему, он так спешил выпроводить нас, — закусил губу Сигурд. — Не потому, что переживал за тебя, а потому, что понимал в какой опасности мы были, находясь рядом с ним.
— Раньше он мог контролировать себя, — продолжила Уна убирая стрелу в колчан. — Но несколько недель назад все изменилось. Участились перепады настроения, а за ними и спонтанные превращения. Меня он не трогал, но любой другой мог пострадать. Теперь ты понимаешь, почему мы жили так далеко от людских поселений.
Сигурд не находил слов.
— Это, наверное, очень тяжело, постоянно скрываться? — сочувственно спросил Ворон.
— Я думаю, ты и сам это прекрасно понимаешь, — Уна внимательно посмотрела на вора. — Дедушка сказал, что у тебя подозрение на оборотничество.
Сигурд оказался обезоруженным. Меньше всего ему хотелось, чтобы Уна знала о его прошлом или тех проблемах, что кучей высыпались на голову. Кто захочет общаться с человеком, чья жизнь состояла из каждодневных преступлений, а теперь, ко всему прочему, он наполовину чудовище.
— Потому, я был бы очень признателен, если ты отведешь нас к ведьме, — вор с надеждой посмотрел на Уну. — Совсем недавно я чурался любой помощи, — Ворон положил руку на плечо девушки. — Моя гордыня, не позволяли увидеть, что всем нам когда-то может понадобится помощь со стороны. Но теперь, вся моя жизнь перевернулась. Я больше не принадлежу сам себе, и то, что заставило твоего деда напасть на нас, угрожает всему человечеству. И раз уж судьбе было угодно сделать меня защитником этого мира, значит и я засуну куда подальше своё эго и постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы продлить наше существование, еще на несколько дней. Но без тебя, мы просто зря потеряем время, шастая по этим лесам.
Лучница удивленно смотрела на Ворона.
— Защитник мира? — пренебрежительно спросила она. — Ты сам себя назначил? А не раздутое ли у тебя самомнение?
— Полегче девчонка, — отозвался гном. — Мы благодарны тебе за помощь, но ты многого не знаешь. Сигурд, куда важнее, чем ты или я! Если хочешь узнать всю правду, идем с нами, хороший лучник нам не помешает.
Слова Толбрина пристыдили Уну. Она стыдливо отвела глаза.
— Извини меня Сигурд, я все еще не могу принять, что мне пришлось убить собственного дедушку, — лучница поднялась. — Я пойду с вами, — твердо заявила она. — Теперь это стало личным. Если мой лук хоть немного поможет сдержать натиск тьмы, я с вами до конца! За свою семью, за свободу, за Эрилхейм!
— Порывиста, не сдержана, сначала делает, а потом думает, — покачал головой Толбрин. — Хорошо хоть у нас есть Лукас и Сигурд, будет кому урезонить наши воинственные характеры, — ухмыльнулся гном.
Через некоторое время, в лесу, снова горел костер. Уна все еще сидела возле тела Торвара, плакала и что-то бормотала. Друзья соорудили носилки из вырубленных жердей и плаща. С их помощью они перенесли послушника поближе к огню. Лукас то и дело извинялся, что стал для товарищей обузой.
— О чем ты говоришь!? — возмутился Ворон. — Если бы ты не заметил оборотня, вполне вероятно кто-то мог погибнуть. Ты прикрыл нас своим телом, ты герой!
— Правда? — Лукас улыбался сквозь боль. — Значит я спас нас?
— Конечно, — вор подмигнул парню. — Ты только лежи спокойно, мы тебя доставим в Медвежата. Там наверняка найдется лекарь.
— Сигурд, мне нужна помощь, — обратилась Уна к вору. — Прежде чем мы выдвинемся, я хотела бы похоронить дедушку. Все-таки он был хорошим человеком, прежде чем его совратила тьма.
— Конечно, — Ворон кивнул Толбрину. — Мы займемся могилой. А ты могла бы присмотреть за Лукасом.
Только к рассвету, друзья закончили все дела и теперь уставшие, и сонные волокли носилки через лес. Уна, на сколько это было возможно, пыталась утрамбовывать снег и выбирать маршрут где они прошли бы с носилками. Приходилось делать много остановок для отдыха, поэтому дистанция продлевалась очень медленно. К одежде прилип комками снег, перчатки помокли и руки замерзали.
— Уна, долго еще? — провалившись, в очередной раз, в сугроб устало спросил Сигурд.
— За тем подъёмом, — лучница указала на другую сторону оврага.
— Надеюсь, что так, — кряхтя произнес вор, поднимая носилки. — То же самое ты говорила час назад.
Преодолеть овраг оказалось не простой задачей. Несколько раз, то Толбрин, то Сигурд поскальзывались и тогда они скатывались вниз. Бедный Лукас кривился от боли, когда носилки словно сани катились под гору.
— Вон, смотрите, почти пришли, — Уна ускорила шаг.
Сигурд посмотрел в указанном направлении. Меж поредевших деревьев угадывались серые избы деревни.
— Сигурд, Уна! — позвал Толбрин друзей, опуская носилки на снег.
— Да, что-то не так? — поинтересовался Ворон.
— Вы может и нормально отнеслись к тому, что я гном, и это понятно, учитывая ваши жизненные обстоятельства. Но там, — Толбрин указал в сторону деревни, — реакция людей может быть не предсказуемой. Как бы они не решили насадить меня на вилы. Крестьяне по своей натуре очень суеверны.
— Он прав, — вор повернулся к лучнице. — Нельзя рисковать. Будет очень обидно погибнуть от крестьянского цепа.
— Может его как-нибудь замаскировать? — Уна смерила взглядом гнома, — Выдать Толбрина за низкого человека.
— Не выйдет, — покачал головой Ворон. — Слишком уж непропорциональны руки и ноги для человека. Без обид Толбрин.
— Да все в порядке, — махнул рукой гном. — Давайте, я подожду за тем сараем. Отдадите Лукаса в надежные руки, затаритесь провиантом и назад. Только побыстрее, а то у меня уже кости промерзли.
— Мы быстро, — вор подхватил носилки, Уна поменялась с Толбрином. — Держись Лукас, уже пришли.
Толбрин наблюдал из-за сосны, как друзья подходят все ближе к деревне. И когда они скрылись за углом крайнего дома, гном подумал, что тут что-то не так. Некоторое время он не мог понять, что именно его смутило, но потом понял. Ни из одной трубы не шел дым, и это в такую-то погоду. Не было ни звуков собачьего лая, ни разговоров. Даже стандартный петушиный крик, постоянно разносящийся над деревнями и того не было слышно. Полная тишина, как в лесу, из которого они вышли.