Крупный посёлок (15 тыс. жителей) Шаартуз в нескольких километров южнее Душанбе - центр древнего Кабодиана, бактрийской провинции в низовьях реки Кафирниган, впадающей в Амударью напротив беспокойного афганского Кундуза. В здешних кишлаках живут таджики, узбеки и самые настоящие арабы, и может быть поэтому в этой узкой зелёной долине меж выжженных солнцем хребтов, раскрывающейся к мрачной безводной пустыне Афганистана, не покидает ощущение, что здесь уже и есть Афганистан - это самое жаркое, южное и чуждое место, что я только видел в постсоветских странах.
Проводив взглядом поезд к последней станции Хушанди и записавшись в линейном отделении милиции, я вышел в пристанционную махаллю. Железная дорога проходит по пустыне у подножья гор, чтобы не отнимать бесценные плодородные земли долины, поэтому от станции до Шаартуза (он же Шахритус - "Солеград") несколько километров. Я увидел машину, в которую человек в белой рубашке сажал маленького ребёнка, и окликнул их - "Подбросьте до посёлка!", и так познакомился с узбеком Анваром (имя изменено), благодаря которому и написано 3/4 этого поста.
Анвар - железнодорожник, много лет отправлял поезда между Кулябом и Термезом, пока в 2010 году Узбекистан не закрыл эту железную дорогу. После Анвар несколько лет ездил на заработки в Россию, и зарабатывал в общем неплохо - новую машину купил, крышу сделал... однако в 2016 году в Шаартуз снова стали ходить поезда, теперь из столицы, и начальство пригласило его обратно на железную дорогу. Здесь Анвар получает гораздо меньше, но зато - дома, и в общем этим доволен.
В посёлке мы остановились на мосту через Кафирниган. Эта река, так же известная как Ромит, стекает с Гиссарских гор близ Душанбе и становится первым правым притоком "собственно" Амударьи. Великая река начинается чуть выше слиянием Вахша и Пянджа, но местные считают, что в полные права она вступает лишь здесь: Кафирниган, Вахш, Пяндж и Кундуз для неё что корни для могучего дерева. Анвар упоминал среди них ещё и Панджшер, но последний вроде бы приток Кабула, текущего в свою очередь в Инд. Кафирниган широк и быстр, но мелок:
Название Кафирниган значит "убежище неверных", и возникло скорее всего от многочисленных буддийских и несторианских монастырей, которые обнаружили здесь и опустошили в 8 веке арабы. Но "убежище неверных" было оплотом что басмачей-моджахедов в советскую гражданскую войну, что "вовчиков"-исламистов в постсоветскую - и тем, и другим тылом был Кундуз. И с первых минут Шаартуз запомнился мне какой-то особой надрывной атмосферой, так что воображение само заставляло играть протяжные песни воинов пустыни.
А про общее прошлое здесь напоминает очень немногое. Русской власти над Хатлоном, глухой провинцией Бухарского эмирата, не было никогда, а советская власть покрывала его тонким поверхностным слоем, о котором напоминают разве что редкие пятиэтажки или дома культуры:
В Шаартузе Анвар забрал ещё четыёрх женщин разных возрастов, уместившихся на заднем сидении, от чего машина под разбитейшей дороге стала ехать ощутимо тяжелее, да повёз их в свой кишлак. Я поехал с ними. В предместьях Шаартуза странные постройки, о назначении которых я не знаю, и это повод кратко рассказать его историю:
Кабодиан, как и вся Бактрия - очень, даже пугающе древняя земля, где после походов Александра Македонского жили греки, в какой-то момент покорившие Индию и принявшие буддизм, в который привнесли античное искусство. Позже греков сменили пришедшие из Великой Степи тохары, и с эти пор Бактрия звалась Тохаристан и была истоком Кушанской империи - буддийского государства масштабов Рима.
Но большинство азиатских империй представляли собой довольно рыхлые конгломераты небольших и самовольных монархий, как например Чаганиан (округа нынешнего Денау), Шуман (Гиссар) или Кабодиан. Жили здесь в те времена тохары и тюрки, а господствующей религией был буддизм с вкраплениями общин зороастрийцев и христиан-несториан. После арабского завоевания в 725 году здесь общем-то поменялось немногое: единственной религией стал ислам, а местные тохары под влиянием персидской культуры постепенно превратились в таджиков.
Здесь добывали нефть и бирюзу, но в первую очередь на весь Хорасан долина Кафирнигана славилась своей мареной - красильным растением, бывшим основным предметом экспорта. Затем Кабодиан опустошили монголы, на многие века он стал глухим захолустьем, и к началу ХХ века малолюдная долина Кафирнигана входила вместе с Сурхандарьёй в обширное Гиссарское бекство Бухарского эмирата.
Уже на обратном пути Анвар перечислил мне кишлаки от Айваджа в устье Кафирнигана до Шаартуза с кратким пояснением, какой народ где живёт - и оказалось, что тут редко бывает больше пары кишлаков с одинаковым населением подряд. Здешние узбеки - это локайцы, потомки кочевников, из всех узбекских племён лучше всего сохранившие степную внешность и образ жизни: локайцы славились непокорностью, и даже в "прошлую" гражданскую войну составляли основу басмачей грозного курбаши Ибрагим-бека, в 1931 году пленённого на Кафирнигане и вскоре расстрелянного в Ташкенте.
Арабы племени тамим появились здесь ещё при Халифате, расцвета их община достигла к 12 веку, когда Кабодиан представлял собой цветущий уезд во владениях Балха, но и позже они не теряли связь с исторической родиной. Арабы в Средней Азии в принципе не такая уж редкость, в Узбекистане и Таджикистане их живёт по несколько десятков тысяч, арабские кишлаки и кварталы есть в Бухаре, Самарканде, Кашкадарье, но низовья Кафирнигана - пожалуй, крупнейший район их компактного проживания.
Арабский язык в Средней Азии распался на два не понятных друг другу диалекта - кашкадарьинский и бухарский, по сути смеси арабского с узбекским и таджикским соответственно. По словам Анвара, здешние арабы от таджиков практически не отличаются, разве что волосы у них часто кучерявые, но свой язык помнят лишь старики.
У окрестных дорог - огромные кучи белой ваты:
Я планировал всё это путешествие на осень, чтобы в хлопковый сезон, то есть в конце сентября и октябре, оказаться в Ферганской долине. Но в знойном Хатлоне хлопок созревает в августе, и где-то южнее Дурбада у дороги (да, это дорога на переднем плане, если кто не понял) я впервые увидел хлопковые "стога" с трёхэтажный дом высотой:
Из транспортёра "белое золото" хлещет словно вода, по ватным склонам ходят работяги. В Таджикистане хлопок не столь культовая сущность, как в Узбекистане, и на его уборку не гоняют студентов и бюджетников, но есть здесь и он сам, и связанная с ним мафия.
Вместе с Анваром я осмотрел пару древних мавзолеев, и намеревался уезжать в Курган-Тюбе. Анвар, однако, предложил ещё покататься - ему явно было интересно разговаривать со мной, тем более сам он был не просто узбек, а ещё и родом из Термеза, и особенно ему хотелось расспросить меня про Узбекистан - ведь между странами тогда ещё не отменили строгий визовый режим, так что иначе как от заезжего москвича и не узнать было, как живёт страна за ближайшей горой.
Посреди песков - железная дорога. Последняя таджикская станция Хушанди находится чуть севернее, а эти пути огибают хребет у самого берега Амударьи да упираются на той его в стороне в разобранный участок на границе. Выглядят рельсы, тем не менее, как новенькие, и светлая пыль похожа на накат. Так и не понял, что за высотки вдали - до Шаартуза отсюда километров 20, уж не мираж ли это в пустыне?
А вдали видна Уштур-Мулло, или Верблюжья горка, на склонах которой стояли два буддийских монастыря из трёх известных в Кабодиане, и скорее всего по буддийской традиции она считалась священной горой, вокруг которой обходили гороо. Под ней стоит Айвандж - пограничный арабский кишлак у древней переправы. В нём сохранился глинобитный и тоже очень древний мавзолей Тилло Халоджи.
Слева за горой блестит полоска Амударьи, за которой Мир-Аламская степь Афганистана. По ту сторону живут те же локайцы, таджики и арабы, и для контроля над Афганистаном провинция Кундуз - плацдарм, а для экспансии на север - база тыла. С 2015 года приграничные районы Кундузской провинции вновь заняли талибы, но берег в этом кадре всё же под контролем правительственных сил.
Анвар отвёз меня ночевать домой, и я впервые познакомился с гостеприимством Таджикистана. Всё как положено - гостевая комната с отдельным входом, запас курпа и сюзане до потолка в прихожей, ужин из яичницы, лепёшек, фруктов и чая, который нам принесла очаровательная старшая дочь Анвара, и долгие разговоры о жизни в Средней Азии и России.
Если казахстанские узбеки больше уважают Казахстан, кыргызстанские ненавидят Киргизию и мечтают уехать в не ждущий их Узбекистан, то для таджикистанских узбеков, как мне показалось, две страны - сродни перессорившимся вдрызг братьям.
Потом я лёг спать, и засыпал долго - за окном была кромешная мягкая ночь, и где-то рядом гуляла свадьба, оглашая музыкой и смехом весь кишлак. Утром Анвар довёз меня на трассу, и даже денег не попросил, но всё же принял 50 сомони (около 400 рублей) "на бензин".
Мне же очень не хотелось уезжать из Шаартуза (куда я без проблем допрыгнул автостопом), не увидев среднеазиатских арабов. В принципе прохожий в галабее попался мне на глаза и раньше, но по словам Анвара, это узбек, просто вернувшийся с хаджа. Но ожидая других пассажиров в коллективном такси на Шаартузском базаре, я видел очень колоритные, донельзя восточные, абсолютно не "постсоветские" типажи... хотя и не могу поручиться, что это именно арабы:
Когда же я сфотографировал апа с кадра выше, меня довольно грубо подёргал за волосы подошедший мужик и резко поинтересовался, что я фотографирую. Анвар всем представлял меня как друга из Москвы, с которым познакомился на заработках, и попросил так же представляться по дороге - случайно встреченного на улице иностранца водить здесь в дом подозрительно. Атмосфера здесь всё-таки очень тревожная - то ли боятся напастей из Афганистана, то ли не забыта ещё гражданская война...
Дорога из Шаартуза на север:
За Шаартузом через короткий перевал машина перескочила из долины Кафирнигана в куда более просторную долину Вахша, которую следующие горы в свою очередь отделяют от долины Сурхоба:
В полях же меня озадачило совершенно афганское одеяние крановщика, углублявшего заилившийся арык у дороги: