Евдокия спала плохо. В ее памяти всплывали картины восемнадцатилетней давности, когда родилась Оля, как пришла забирать ее из роддома мать, как радовалась Евдокия дочке и видела, как тайком вытирает слезы мать. Хорошо было тогда: роддом был в селе, на соседней улице - они с матерью дошли пешком. Она вспомнила, что день был такой солнечный, теплый, совсем не похожий на ноябрьский. А теперь скоро весна, во всяком случае, зима уже позади.
Утром она встала, как всегда, рано, подоила корову, налила парного молока в баночку, плотно закрыла ее крышкой. Положила в миску половинку вареной курицы, маленькую баночку сметаны. Она понимала, что не все можно есть кормящей матери, поэтому отрезала кусочек сала и положила несколько вареных картошек. Около восьми у калитки раздался сигнал - это подъехал Саша. Евдокия быстро оделась, и они поехали.
День обещал быть хорошим, солнечным. Над горизонтом уже вставало солнце, разгоняя ночные облака, начинались «февральские окна». Это короткое время, когда зима как будто отступает, уступая место весне. Но это обманчивое время. Через несколько дней зима примется за старое, просвистев в ветках деревьев, в трубах домов:
- Я пошутила!
По ночам будут опять трещать морозы, о днем будет сыпаться снег, смягчая их.
Когда они подъехали к роддому, Евдокия разволновалась: очень хотелось увидеть дочку и внучку. Как звучит: внучку! Значит, она теперь бабушка. Как быстро пролетело время - не была Евдокия женой, любимой, и вот уже бабушка... Какая она, малышка?
Они подошли к приемному покою, где были вывешены листы со списками рожениц, сообщениями об их состоянии здоровья. Они нашли имя Ольги, рядом с ним было написано: «Девочка, 3500, 53см.» Подошла дежурная, стала принимать передачу.
- А это что? – спросила она, показывая на банку с молоком.
- Так молочко, парное, только что из-под коровки, - объяснила Евдокия.
- Вы что, мамаша, разве можно некипяченое? Почитайте вон там, - она показала на стенд, - что можно передавать. Сами-то не рожали, что ли?
- Да я рожала в деревне, а там молочко - первое дело.
Она написала фамилию и имя дочки, номер палаты.
-Кто у вас? – спросила дежурная.
- девочка, - ответила Евдокия.
- Папаша, небось, сына хотел? – спросила дежурная, кивнув на Сашу.
Евдокия опередила его:
- Да нам все равно, лишь бы здоровое было. А девочка тоже хорошо.
- Дочка тоже хорошо, - поддержал Саша, поняв, что Евдокии не хотелось всем объяснять, что дочка родила без мужа.
- А можно нам увидеть ее? – спросила Евдокия.
- Подойдите к окнам с той стороны, там на стеклах номера палат роженицы написали. Покричите, она и выглянет, если нету сейчас кормления.
Евдокия и Саша вышли из приемного, обошли здание и увидели в окнах второго этажа листы бумаги с написанными на них номерами. Найдя нужный им номер, Евдокия закричала:
- Оля!
Через минуту в окне показалась дочка. Она была в больничном халате неопределенного цвета и размера, помахала им рукой.
- Как ты себя чувствуешь? – кричала Евдокия.- Как девочка?
Ольга покивала головой, объясняя, что все у нее хорошо. Рядом стояла семья, человек пять, крича в соседнее окно новости.
- Что тебе привезти? – спрашивала Евдокия.
- Ничего не надо, здесь хорошо кормят, - прокричала Ольга, помогая жестами.
В это время в палату вошла медсестра, приказам мамочкам готовиться к кормлению. Ольга показала, что ей пора. Евдокия спросила, показывая на свою грудь:
- У тебя молоко есть?
Ольга смущенно закивала головой и отошла от окна, помахав им рукой.
Евдокия и Саша выехали из райцентра и поехали по гравийке домой. Женщина молчала, думая о том, что в ее семье на одну женщину стало больше. «Бабье царство», - подумалось ей.
- А Ольга совсем не изменилась, - вдруг проговорил Саша, не глядя на Евдокию. – Даже еще лучше стала, по-моему.
Евдокия внимательно посмотрела на него и промолчала.
День начинался ясный, почти теплый.
- Завтра опять поедете?- спросил Саша.
- Конечно, только уже на автобусе. Спасибо тебе. Как Петрович отпустил тебя второй раз?
- А я сказал ему, что женюсь на Оле, что она моя будущая жена.
- Ох, Саша, Саша, - вздохнула Евдокия. – Разве ж этим шутят?
- А я не шучу, тетя Дуся. Или не отдадите мне ее?
- Не у меня спрашивать надо, - проговорила Евдокия. – А ей сейчас и вовсе не до этого будет.
Илья получил письмо от матери, первым делом проверил, нет ли «вложений» в виде «трёшки», а лучше «пятёрки» - в последнее время с этим у него стало не очень хорошо. Каждое увольнение забирало много средств: оплатить квартиру, купить «чего-нибудь» к чаю, билеты в кино... Да и Наташе постоянно что-то требовалось: то новый шарфик, то шапочка, то у подружки появилась новая сумочка, то опять порвались чулки... А еще она любила «Ленинградское» мороженое и бисквитные пирожные. Майя обходилась дешевле... Илью это, конечно, раздражало, он уже подумывал о том, как бы расстаться с ней. Но она приходила к КПП в день увольнения и встречала его поцелуем на виду у всех, кто проходил через ворота.
Конверт не содержал ничего, кроме письма. Это расстроило Илью, да и содержание письма не придало радости: упомянутое в конце событие повергло его в панику. Пока ребенка еще не было, у него было какое-то чувство, что все еще может как-то рассосаться, хотя как - он не знал. Но теперь - теперь был ребенок, не призрачный, а настоящий! Что теперь он может сделать? И мать ничего не написала, ничего не посоветовала. Илья сидел над листком бумаги, содержание которого сошлось на последней строчке: «Да, чуть не забыла – Ольга родила девочку вчера». Он пытался представить Ольгу с ребенком на руках, но в его памяти она возникала только танцующей под дождем с сияющими глазами...
Скоро дембель, придется ехать домой, а там, видимо, не обойдется без объяснений. Надо выработать тактику поведения - признавать или не признавать этого ребенка. Два дня назад получил письмо от отца. Они с матерью даже не советуются друг с другом: он пишет, что надо жениться на Ольге, а потом, если не получится, можно будет развестись, а мать ни в какую не хочет, чтобы он женился на ней. А отец, видно, не понимает, что после развода нужно будет выплачивать алименты? Ну и залетел же...Кто бы мог подумать, что эта девочка с восхищенными глазами и таким влюбленным взглядом создаст такие проблемы!
Илья с досадой отбросил письмо. Осталось служить совсем немного – три месяца, но как же они тянутся!
