Шехзаде Мехмед был любимым сыном Сулеймана Великолепного и его законной жены Хюррем.
Хюррем Султан не хотела расставаться со своим старшим шехзаде и постоянно откладывала его отъезд в санджак.
Мехмед достойно проявил себя и во время военных действий, и в учебе. Близкие и учителя были им несказанно довольны. Отцу было чем гордиться.
Но у него были и свои недостатки. Он чувствовал вину по любому поводу в отношении Мустафы и всегда шёл ему на уступки, лишь бы тот не обижался.
Возможно, политическая мудрость пришла бы к нему со временем, благодаря наставничеству матери и Рустема.
Задолго до отъезда в санджак Хюррем и Рустам обсуждали тему безопасности наследников. Особенно Рустема волновала жизнь шехзаде Мехмеда. Они слишком очевидно его оберегали: Хюррем сопровождала сына даже на охоту. Шехзаде действительно находился под ударом. Ибрагим заботливо инсценировал гибель Мехмеда.
Его жизнь находилась особенно под прицелом после того как он отбил Манису у Мустафы. Меры безопасности стоило бы удвоить, но этого не произошло. Более того, Мехмед и два его брата были срочно направлены в санджаки, без торжественных церемоний и сборов, как это было в случае с Мустафой.
Мехмед был самым здравомыслящим из братьев. Он понимал, что беспрекословное подчинение повелителю – важный фундамент в правлении. Он никогда бы не стал устраивать заговоры и смуту. Мехмед был самым вменяемым среди наследников падишаха.
Здравый смысл в любых спорах брал верх над эмоциями. Он внимал наставникам и действовал, согласно их советам. Но Хюррем и Рустем не смогли создать ему крепкий тыл, несмотря на очевидную угрозу для его жизни.
Даже Фахрие калфа полностью погрузилась в заботы гарема, оставив старые привычки к боям без правил. А ведь она могла проследить за Ильясом. Уж кому, как ни ей, эта миссия пришлась бы по плечу.
Не был у Мехмеда ни путного соратника, ни толкового наставника рядом. Лала, обеспечивающий ему безопасность, не был силён в вопросах его охраны. Да и Мехмед расслабился, забыв о советах матери никому не доверять. Он поверил первому встречному, чем подписал себе неминуемый приговор. Скорее всего им двигало стремление обрести друга. Ведь он был одинок, в отличие от Мустафы, у которого был Яхья.