Стоял дом в нашей деревне, старый, заброшенный, с крышей покосившейся, заросший травой до самой крыши. Детям к нему даже приближаться запрещали, да нам самим и не хотелось, слишком уж эта хата жуткой была.
Даже взрослые про этот дом не любили говорить. Лишь пара старух к нему каждый день носили свертки с едой, спрашивать про них было не принята, да и от отца можно было подзатыльник получить. Даже во времена войны, когда пищи совсем не было, а после каждой зимы в доме насчитывали по 2-3 покойника, старухи продолжали носить туда скудную еду.
Жизнь тяжелая была, жили считай на одних грибах летом и на зиму их морозили, ловили рыбу, ходили за ягодами, как помню, все чем тогда жители так или иначе приносили хоть какую-то еду. Когда вроде жизнь пошла в гору, в деревни прибыли фашисты, палачи, что искали партизан. Как оказалось, в одной из крайних деревушек скрывались двое раненых партизан, их нашли и в доме же расстреляли. Наказанием для всей деревне стала смерть всех, по деревне пошла сома смерть с косой, в лице фашисткой солдатни. Старики даже и не думали об опасности.
Их гнали к речке, в самом конце деревушки, попутно переворачивая каждый дом с ног на голову, в поисках чего-то ценного. Мы - кучка детей, что спрятались в амбаре, сидели и тряслись от страха, нас еще в самом начале отвели туда, чтоб не попасться на глаза солдатам.
В этом и смысла не было, так как немцы решили убить всех, вдруг к нам забежала баба Ира, что в дом заброшенный ходила, она сказала нам идти вместе с ней, мы, дети едва ли поспевали за столетней бабушкой, которая вела нас огородами. Куда только ее хромая походка делась? Чудом не попавшись фрицам, мы вышли к тому самому заброшенному дому. Баба Ира, не медля не секунды тут же открыла дверь и начала заталкивать нас туда. Как только все дети были внутри, она захлопнула дверь. После светлой улицы, мы ничего не видели в этом темном доме. У меня первого привыкли глаза к темноте и среди пыльных и поросших паутиной вещей, я заметил в углу старика.
Обтянутый кожей кости на которых весели какие тряпки, а и с под нечесаных волос на нас смотрели два блестящих глаза. Дети, что помладше завизжали, рассмотрев старика, старшие зажили им рты, чтобы фашисты не услышали. Как минимум этот старик не наставлял на нас дуло маузера.
Однако, было уже поздно, мы услыхали, как все отчетливее слышится немецкая речь, но услышали нас не только немцы, что-то заскреблось под полом и ударило так, что пыль посыпалась со потолка и стен. Дед, который оказывается сидел на крышке люка в подвал вздрогнул, но взгляд не отвел, удары повторялись, мы лишь наблюдали, как дед подпрыгивает от каждого удара, мы даже не знали от кого бежать, от фашистов или чего-то неведомого, что ломает пол.
Мы услышали выстрелы, а речь фрицев, что шли к нам была все громче, кто-то из нас заплакал. Вдруг дед поднял свою костлявую руку и указал нам на лестницу, которая вела к люку на чердак. Мы сразу сообразили и пошли к нему. Мы один за другим залезли на тесный чердак, как только мы закрыли люк, двери распахнулись, мы прильнули к щелям, чтобы посмотреть что произойдет, группа фашистов вошла в дом, один что-то рявкнул старику, тот сидел на месте, потом другой подошел и ткнул его прикладом в бок. Ноль эмоций, будто с пнем говорит, немец психанул и схватил старика за шиворот и дернув упал назад, старик даже с места не сдвинулся, будто чугунный. В подвале опять что-то ударило.
Немцы что-то зашептали на своем языке. Старик поднял глаза вверх, посмотрел прямо на нас и улыбнулся, после он начал вставать, немцы тут же подняли на него автоматы, каждое движение старику давалось с трудом, его кости хрустели так, что на чердаке было слышно, как только он встал в полный рост, фашисты не выдержали, худой старик оказался очень высоким. Раздались очереди автоматов, старику попали в грудь и в шею, он не упал, а лишь сошел с крышки люка и сел к стене облегченно вздохнув. Фрица стали опять перешептываться и пятиться от старика, который приняв столько свинца, умер так будто прилег вздремнуть.
На звуки выстрелов в дом сбежались другие немцы и как только крыша подпрыгнула от очередного стука, казалось бы затихшего обитателя подпола, в избу было уже с десяток немцев, вдруг крышка люка в подвал открылась.. Нет, распахнулась со страшной силой и слетела с петель.
Солдаты все внимание сфокусировали на черном провале подвала, как от туда вылезло нечто, черное, огромное, с непропорциональными к телу конечностями. Я помню это, но до сих не могу сравнить ни с чем, Оно было похоже на медведя или огромного паука.
Мы прижались друг к друг, внизу послышались крики немцев и звуки ломающихся автоматов. Что-то лопалось будто ломают завернутые в тряпки палки, как ни странно не было ни воя, ни рыка, это нечто пировало абсолютно молча, пир переместился на улицу.
То что выбралось из подвала убило всех немцев, все закончилось за считанные минуты. Уже стемнело, а мы не осмелившись даже дышать боялись, боясь привлечь то, что сейчас жевало и хрустело снаружи. Все мы были детьми, старшему было десять лет, мы уснули, а проснулись от голосов снаружи, это была русская речь. Мы закричали и начали стучать по крыши, через минуту нас уже вытаскивали партизаны.
Они вытаскивали нас по одному закрывая глаза, чтобы мы не увидели страшную картину. Но мне все же удалось разглядеть то, что снилось мне в кошмарах всю жизнь. Растерзанные и изломанные тела крепких немцев все крови были разбросаны в хижине, оторванные конечности были везде...
Я вырос и встретил уже будучи взрослым одного из тех партизан, что нам жизнь спасли, он рассказал, после того, как нас увезли, они тела собрали и в подвал тот сбросили, никто туда залезть не решался, старика хотели похоронить, но не могли с места сдвинуть, дом сожгли, он стал для него могилой, как я надеюсь и для того монстра тоже, что жил там...