Иногда мне кажется, что я страшно накосячила, что нет мне прощения, и то, что я делаю безвозвратно ужасно и плохо. Ещё чаще я испытываю стыд за каждое своё действие: как ем, как сплю, как воспитываю детей, отвечаю, здороваюсь в магазине, как хожу и как выгляжу. Я чувствую себя беззащитной и беспомощной, не способной изменить то, что довлеет надо мной, все эти укоризненные взгляды, комментарии проходящих мимо людей о воспитанности моих детей, комментарии о моей внешности и манере говорить. Всё это непосильным грузом лежит на моих плечах, разливаясь тяжкой ответственностью по моей жизни. Уметь правильно разговаривать, не влезать и не перебивать, быть милой и не отсвечивать, извиняться и молчать, не быть заметной, а быть правильной.
Я могу лишь обижаться и плакать, но ничего не могу сделать, будто нет у меня никаких рычагов воздействия на этот мир, либо все они опасны для меня, и за каждое моё действие следует страшное наказание, с которым я не справлюсь.
Это жизнь из очень раненого детского состояния, которому и вправду непосильна ответственность, которое не умеет жить эту грёбанную взрослую жизнь. Дети не могут воспитывать детей и строить взрослые отношения, не способны отстаивать свои границы и делать сложные взрослые выборы. Дети пугаются неизвестности, обижаются, привязываются, плачут, не осознают последствий, злятся, игнорируют опасность и т.д.. И иногда такие дети, это мы…
В этом нет никакой нашей вины. Есть лишь факт, что свою взрослую жизнь мы живём иногда из очень детского и уязвимого места. И часто даже самые «страшные» наши проявления, это привет от раненой детки внутри.
Что мы чаще всего с собой делаем? Мы требуем от себя взрослости. Требуем взрослости от трёхлетней девочки, на которую обрушивался родительский гнев, и сейчас она сама кричит на своего ребёнка. Требуем взрослости от брошенной папой дочки, которая беззаветно ищет отцовское плечо в каждом мудаке. Требуем прекратить бояться и страдать, «ведь ты же мать, ты взрослая, давай, хватит жевать сопли, хватит ныть, возьми себя в руки». И тем самым всё дальше отдаляемся и покидаем самую уязвимую свою часть, которая сейчас больше всего нуждается в поддержке и помощи.
Мне кажется самая длительная и благодарная работа в терапии, это кропотливое и осторожная настройка отношений со своей раненой детскостью. Становление собственной взрослости по отношению к себе. Выбор своего способа реагировать на свою боль. Потом что нашим внутренним детям больше не к кому тянуться и не у кого искать тепла кроме как у нас самих.