Современному облику Петербурга мы отчасти обязаны трем знаменитым шотландцам с одинаковым именем - Чарльз! Все они были энергичны, предприимчивы и упорны в своих начинаниях.
Чарльз Камерон
Архитектура Петербурга заварилась в мультикультурном котле новой столицы России. Сюда из Европы приезжали молодые и талантливые зодчие. Они находили в лице разбогатевшей русской знати богатых заказчиков и могли воплотить свои самые смелые фантазии.
Среди таких архитектурных флибустьеров был и шотландец Чарльз Камерон. Родился он в Лондоне в семье строительного подрядчика. В двадцать лет Камерон отправился в Италию, подробно изучал наследие великого Андреа Палладио.
О его эрудиции прослышала Екатерина IIи пригласила в Петербург. Императрица желала ввести в моду новый архитектурный стиль. Нетленную классику Греции и Рима она считала наилучшей заменой вычурному золоченому барокко ее предшественницы – Елизаветы Петровны. И шотландский гений Камерона тут пришелся как нельзя кстати.
Тем более, что классицизм у Камерона находился под влиянием его шотландского мироощущения. Ему виделись не яркие парадные дворцы, а разбросанные в парке павильоны, олицетворявшие древние замки, башни, надуманные мосты, искусственно руинированные постройки. В отделке он предпочитал суровый пудостский камень-известняк.
Скучая по далекой Шотландии, Камерон всюду хотел видеть реки с переброшенными через них мостиками и горы, которые за их отсутствием приходилось искусственно создавать на скудной равнине российских широт. Все это можно увидеть в Царском селе и Павловске, где сосредоточены творения шотландского архитектора.
Можно сказать, что под Петербургом он создавал свою маленькую Шотландию. Находясь под магическим влиянием гения Чарльза Камерона, императрица Екатерина Великая не глядя подписывала его сметы. Здесь, в Царском Селе и Павловске, появились первые в России пейзажные парки, которые и стали называть «английскими». Впрочем мы-то теперь понимаем, что их вполне можно было назвать и «шотландскими».
К сожалению, в самом Петербурге нет ни одного архитектурного шедевра шотландца. Да, наверное, и не могло быть. Камерону нравилось создавать не дома и дворцы, а целые миры, так что даже столичный город был ему скорее тесен.
Чарльз Гаскойн
Чарльз Гаскойн приобрёл известность как инженер-изобретатель, удачливый предприниматель и организатор производства. Конечно, неплохо бы, чтобы он подобно Якову Брюсу или Барклаю де Толли оказался представителем древнего шотландского рода… Но мы можем лишь сказать, что прибыл он из Шотландии, куда перебрались его французские предки. А в России его называли на немецкий манер – Карл. Карл Карлович.
В 23 года он стал одним из первых акционеров и сотрудников Кэрронского металлургического завода близ Эдинбурга. В тридцать лет – уже директор завода!
Тем временем земляк Гаскойна на русской службе адмирал Самуил Грейг занимался в Кронштадте «улучшением русского флота». Он представил императрице Екатерине II доклад о необходимости производства в России артиллерийских орудий для военных судов и предложил для этого вызвать Чарльза Гаскойна. Екатерина не возражала, и 47-летний, уже опытнейший инженер и предприниматель приезжает в Россию.
Гаскойн привез с собою части важнейших машин, нужных для пушечного производства: цилиндровальных, раздувательных, сверлильных, а также многие строительные материалы: огнеупорную глину и кирпич, огнестойкий камень, значительное количество каменного угля. Вместе с ним прибыли по его приглашению многие другие бывшие сотрудники Карронского завода. Дело закипело.
Энергичного шотландца новая родина перебрасывала начальником с одного завода на другой. Под его руководством успешно развивали производства Олонецкие горные заводы в Карелии, Ижорские заводы под Петербургом, Санкт-Петербургский чугунно-литейный завод и, наконец, Луганский литейный завод в Новороссии. До сих пор все эти предприятия, несколько раз поменяв имена и хозяев, продолжают действовать.
На вверенной ему Александровской мануфактуре впервые в России заработала паровая машина, выписанная Гаскойном из Англии. Именно шотландский предприниматель перевел чугунно-литейное производство из Кронштадта в Петербург на купленную загородную дачу. Так был основан будущий Путиловский, он же Кировский завод. Тот, что «дворцам своим корень», как метко заметил Александр Розенбаум.
В общем прожил Чарльз Гаскойн удивительно яркую жизнь. Жил он при этом по-шотландски скромно и достойно, считая своим главным капиталом успешное дело и безупречную репутацию.
Чарльз Берд
Большинство архитектурных символов Санкт-Петербурга – шпили, купола, мосты, арки сочетают в себе несочетаемое: масштаб и утонченность. Многие из них кажутся сделанными из невесомых материалов, будто нарисованными.
Лишь знакомясь с чертежами, раскрывающими внутреннее устройство петербургских шедевров, мы видим, что за этой легкостью – точно рассчитанные сверхпрочные конструкции, изготовить которые – тоже искусство.
Особенно это касается петербургских мостов, словно парящих над гладью Невы. Прекрасным примером служит Благовещенский мост, у которого мы находимся. Это первый постоянный мост через Неву в Санкт-Петербурге. Конструкции, в том числе разводной пролет и чугунное ограждение для него были выполнены на заводе шотландца Чарльза Берда. В 1939 год их демонтировали при модернизации моста, но не утилизировали, а отправили в Тверь для строительства Нововолжского моста через Волгу. Так что бердовский мост исправно служит 170 лет – таково было качество работы!
Чарльз Берд – один из легендарных промышленников Санкт-Петербурга и России. Двадцати лет от роду, в 1786 году он прибыл Россию вместе со своим тезкой-земляком Чарльзом Гаскойном. Того пригласили в Санкт-Петербург для усовершенствования Александровского пушечно-литейного завода в Петрозаводске.
Проработав три года помощником Гаскойна, Берд в 1792 году организовал товарищество со своим тестем — петербургским шотландским заводчиком Францем Морганом. Новый завод получал выгодные государственные заказы. Постепенно предприятие Берда стало одним из лучших литейно-металлических производств в России. Именно в его цехах был построен первый русский пароход.
Имя Берда стало символом успеха, появилась поговорка: на вопрос
— «Как дела?»
петербуржцы отвечали:
— «Как у Берда, только труба пониже, да дым пожиже»
Сегодня бывший завода Берда входит в Адмиралтейские верфи, но сами заводчане нередко употребляют историческое название. Завод Берда. А один из пешеходных мостов вблизи завода и сегодня носит название – Бердов.