Распыляя что-то неведомое, нано-облако сконструированных мыслей и идей, Васек брёл по району и шептал проклятья в адрес всего человечества. Щербатый забор привлек его внимание, а естественная нужда облегчила тяжелые думы. Трудно жить, когда ума столь много, а желание работать так неуёмно, но есть одна беда: ни ум, ни работа Васька не ждали. Городок умирал, скукоживался, как шерстяная кофта после стирки в кипятке.
На бревне возле забора стояла недопитая бутылка пива, а рядом лежало тело. Тело мало интересовало Васька, а вот бутылка привлекла внимание , он схватил ее и с жадностью стал пить… Уже не пенный напиток прокатился по пищеводу и окатил желудок. Мозг откликнулся благодарностью, а организм выбросом эндорфина и серотонина. Присев на бревно он внимательно посмотрел на тело лежавшее рядом.
Тоненькие руки и голые ноги навели на мысль Васька- что перед ним лежит женщина. Осчастливленный мозг начал соображать, где-то в душе защемило и шевельнулось сострадание. Присев на корточки он перевернул тело. Светлые волосы с комочками грязи и запёкшейся крови прилипли к правой стороне лица. Но сумрачном свете заката он понял, что девочка совсем юная и явно не из их района. Он всех знал. Она же была неизвестна Ваську.
Прикоснувшись к голубой жилке на шее, понял - что девушка жива, но если оставить ее тут осенняя ночь не даст бедной шанса на завтрашний день. Взяв хрупкое тело на руки, он понес находку к себе домой.
Пресненская набережная Москвы была великолепна в закате. Припарковав машину , прошел во внутрь дорогого клуба и сел за барную стойку, заказал виски. Кубики льда переливались в цветомузыке. Сегодня он был один.
Он преднамеренно пришел в ночной клуб, потому что прекрасно знал свою душу и понимал все о людях, которые его окружали. Одиночество среди людей давало остроту восприятия. Чувство превосходства и понимание, что он создан иным, что его ЭГО отличается от основной массы окружения, и эта мысль переполняла все его естество. Он давно привык думать, что не похож ни на кого на свете и знал, что если не лучше иных представителей человечества, то по крайней мере, не такой как они.
Оттого хотелось сознание расширить и ощутить мир в иной плоскости, прочувствовать всю свою значимость.
Музыка гремела, цветомузыка вращалась и посылала импульсы в орду танцующих людей. Посмотрев в толпу, ему пришла мысль, что люди понимают только те чувства, подобные с их собственным чувствам ; другие, как бы прекрасно они ни были обнаружены, не действуют на них: глаза глядят, но сердце и душа не участвует, а вскоре и глаза не желают смотреть, а иногда затуманиваются маревом наркотического опьянения.
Подобные мысли подтолкнули его к темному переходу у выхода , где топтался человек с марками нового образца. Зажав купюру между пальцев, он привычным движением произвел обмен денег на наркотик и пошел в туалет.
Настроение улучшилось, но стало душно, захотелось скорости и простора. Буквально выбежав на свежий обжигающий лицо воздух, он сел за руль и под громкую музыку, понеся по мокрому асфальту.
Сигналы светофора ему казались светомузыкой, забавно перемигиваясь под такт тяжёлого рока. Настроение было прекрасным, чувство свободы переполняло, а балованная душонка требовала еще скорости, еще удовольствий.
Он не заметил ее на перекрестке, удар пришелся по касательной, а ее отбросило, как куклу.
Резко остановив машину, он подошёл к девушке, наклонился. Она дышала. Схватив ее за плечи, быстро затолкал в машину и вновь надавил на педаль. Телефон подсказал, где нет пробок, потребовалось 20 минут, чтобы выехать из города.
Девушка была симпатичная. Она смотрела на него, а он смотрел на неё в зеркало. Потом она издала слабенький будто птичий звук «мне больно» - а ему почему-то стало от того так приятно и хорошо.
Ему легко угодить. Сложнее - остальному миру.
Через несколько минут она потеряла сознание. Купив на заправке дешёвого пива, он влил в ее рот часть, содрал с нее легкое пальтишко, понимая, что на нем могут остаться частички краски от его машины. И притормозив на окраине неведомого ему маленького городка у щербатого забора, выбросил, - будто сломанную куклу. Не забыв оставить недопитою бутылку пива, на поваленном рядом стволе дерева.
«Бомжи разберутся».
Свернув на шоссе в сторону Москвы, очень довольный собой, осознал:
«Россия предназначена только для тех людей, кто может показать всему миру, как надо жить и что надо делать, а весь парадокс заключается в том, что никто и никогда не знает в этой стране, где находится, куда идет и каков будет конец».