Аркадия Вениаминовна глянула оценивающе на шкаф. Шкаф-купе. Одно только, что места не занимает много. А так, доска-доской. Как Верка, в кого она. Хозяйка отодвинула дверку и заорала: «Вераааа! Ну что, не могла приглядеть! Видишь, дверь не отодвигается, почти!». Вера подошла к матери. «Мам, ну. Видишь, здесь немножко в паз не попало. Дай», - Вера потихонечку, чтобы мама не заметила, вытащила ее пояс халата, который случайно попал между створок шкафа-купе. «Видишь, все нормально, мам. Работает», - она закрыла и открыла часть фасада нового шкафа.
«Я когда-нибудь дождусь в своей жизни, чтобы пальчиком, не прилагая усилий, дверки собственного шкафа открывать? Эх, жила-жила, ничего не нажила. Все на вас тратила, силы, здоровье. Толку от вас, тьфу! Одно слово», - Аркадия Вениаминовна пошаркала в кухню, слегка всхлипывая. «Вот и жизнь прошла. Все на них, на сыночка да доченьку. Ничего себе. Только все в дом, дом, дом. И хотелось замуж, и звали – а вдруг? Пусть идут куда хотят, со своим женским счастьем. Вот оно мое, материнское», - жаловалась сама себе она, - «Этот, Игорь, старший сын, лось. Ушел себе в рейс, и горя не знает! Денег прислал, тьфу, хватило, что на шкаф. И тот не закрывается. И эта, дура. Учится. Не пойми, на кого. Регионоведение. Хоть бы замуж отдать куда нормально. Таскаются за ней нищеброды одни». По таким критериям Аркадия Вениаминовна уже успешно отвадила от дома и от Верочки уже четырех женихов.
Но однажды в жизни Веры возник китаец. Ему было лет сорок. Или сто сорок. Или минус сто сорок, она не разбиралась тогда в китайских возрастах. Познакомились они в университете, где Вера училась, а он приехал на стажировку. Китаец ухаживал странно. Он сразу познакомился с Аркадией Вениаминовной, и помогал носить ей продукты с рынка. Потом стал подвозить с работы, дарить ей всякую ерунду, при чем две ерунды сразу. Когда она пожаловалась, что сломался пылесос, он подарил ей два пылесоса. Но оба – «Самсунг».
Аркадия Вениаминовна радостно улыбалась ему, приглашала в дом и поила чаем. Расспрашивала о том, где он работает, какой дом, сколько родственников. Когда китаец через переводчика с гордостью заявил, что он успешный и богатый бизнесмен, и в его семье четыре сестры, невиданная для Китая роскошь, Аркадия сокрушительно зацокола языком – «Ай, сколько нахлебниц, как же их кормить?». «Их не надо кормить», - ответил китаец, - «Они наследницы хорошего рода, и сами вправе выбрать того, кто будет кормить их. Я же хочу кормить и любить вашу дочь».
Аркадия Вениаминовна не могла скрыть своей радости. Наконец-то, дочь пристроена, и самой ей теперь жить до глубокой старости в богатстве и достатке. Но муж-китаец сразу не оправдал маминых надежд. Он забрал Веру в Китай и по приезду на родину на ломаном русском четко заявил ей: «Твоя мама не нузна здесь. Здесь пенсия нет. Совсем. Здесь дети кормят родителей. У меня есть уже, кого кормить – моих родителей, тебя, детей. Она полусяит пенсий, от страны твоей. Будет полутять деньги просто так, затем терять? Пусть зивет дома».
«Мама»! – Аркадия Вениаминовна вздрогнула от знакомого голоса. Пришел ее сын с рейса, пыльный весь. «Как-то они тебе шкаф криво поставили. Мам, я там продуктов купил, приготовь по-своему, а?», - устало сказал он. Аркадия вышла к сыну. Он обнял ее. Ниже плеча уткнувшись, она заплакала: «Верка, представляешь, замуж выскочила. За китайца! А я – одна!». «Мам, да ладно. Она ж красавица, как сыр в масле будет кататься», - ответил сын, - «И как – одна? Я же здесь. Ну, мам».