Начало здесь
Дуся стояла у края дороги и беспокойно вертела головой: преследования не было, но ей не хотелось, чтобы кто-то из знакомых увидел ее садившейся в темно-синий «Пежо». К ее плечу прикоснулись, и она, стараясь скрыть досаду – все-таки кто-то повстречался, вот закон подлости! – повернулась.
- Привет. – Дмитрий улыбался весело и непринужденно. – Не удалось развернуться, я машину на той стороне оставил. Ты есть очень хочешь?
- Да нет, - растерялась Дуся, - просто лучше в обеденный перерыв поесть, а то потом некогда бывает...
- Я вот что подумал... У тебя сегодня много дел на работе?
- Так, по мелочи... – Дуся даже не могла припомнить, есть ли у нее сегодня срочные дела. Не могла она заставить себя думать о работе. Значит, ничего срочного нет.
- А что, если устроить выходной? Давай всех пошлем... – лицо Дмитрия стало заговорщицким. – Погода посмотри какая. Заедем в «Седьмой континент», наберем еды, а то у меня дома шаром покати, и будем отъедаться до самого вечера...
Идея Дусе нравилась. Не идея отъедаться, конечно, а то, чтобы днем, не думая ни о чем, поехать в дом к мужчине, с которым, наконец, можно будет... познакомиться поближе. Потом нужно будет найти во дворе мальчишку, если он придет, и попробовать ему как-то помочь. Конечно, домой Дуся его не поведет, бабуля испугается. Только уж очень хорош мальчишка, нельзя оставить его в беде. Дусин отец ведь тоже был беспризорником, правда, во время войны, и если бы не хорошие люди, ничего бы он сам не достиг... А если во двор мальчишка не придет, мало ли, испугается, вечером дома нужно сделать наконец уборку, сменить постельное белье, а можно просто посидеть посмотреть с бабулей телевизор... Она потому и ценила свою работу, что здесь получалось планировать день самой, иногда устраивая вот такие выходные на неделе без ущерба для заработка и для рабочего процесса. Мобильный телефон, в который раз благодарно подумала Дуся, есть лучшее изобретение человечества.
- Дим, почему бы и нет? – беспечно улыбнулась она. – Попозже позвоню, скажу, что к тебе поехала, всех делов-то.
Они неторопливо шли по подземному переходу.
- А почему ко мне? – Улыбка Дмитрия стала немного деревянной.
- Ну я же тебе медиа-план делаю, вот поехала корректировать детали, так бывает. Некоторые люди не могут работать по телефону, им нужно лично все обсуждать. А вообще я обычно просто говорю начальнику, что дома денек посижу, он на это закрывает глаза. У нас работа тяжелая.
- Дусь, ну так и скажи. А ко мне в следующий раз отпросишься, чтобы не очень подозрительно выглядело.
- Хорошо, - чуть удивилась Дуся. Что в этом подозрительного? Они подошли к машине, Дмитрий предупредительно открыл дверцу, и когда Дуся села, мягко захлопнул ее. Огляделся.
«Как же знакомо он смотрит по сторонам! – опять подумала Дуся. – В точности, как отец!» Она почувствовала себя легко и спокойно.
- А почему в «Седьмой континент?» - спросила она, когда он сел рядом и машина тронулась с места, спросила просто чтобы что-то сказать. – Ты на рынок не ходишь? У тебя рядом прекрасный рынок.
- Рынок, знаешь, это как-то, не знаю, сомнительно, что ли... В новостях по телевизору иной раз такое расскажут о продуктах, которые продаются на рынках, что я предпочитаю сделать крюк и купить еду в каком-нибудь надежном месте. – Дмитрий сосредоточенно смотрел вперед.
Дуся безмятежно потянулась.
- А я люблю Преображенский рынок. Знаешь, это же историческое место. Этому рынку лет пятьсот, не меньше. Ну, четыреста точно. Ты только представь: четыреста лет назад это была монастырская площадь, крестьяне с окрестных деревень привозили на телегах сюда снедь всякую, молочных поросят, живую птицу, ягоды, а вдоль рядов ходили служанки с корзинами... а сейчас мы ходим. И картошки, не представляю, как это возможно, никакой картошки не было!
- Ага, и еще сейчас кавказцы ездят сами по деревням и скупают у крестьян оптом продукты, а узбеки и таджики перепродают все это втридорога, - хмыкнул Дмитрий. – И радиоактивную клюкву, и зараженную сальмонеллезом свинину...
- Дим, да ладно тебе! – Дуся не хотела думать о таких вещах. Она вообще думать ни о чем плохом не хотела. – Ты плавать умеешь?
- Плавать? – почему-то испугался мужчина. – Да, в принципе, плавать я умею...
- А на Медвежьи озера любишь ездить?
- Это где?
- Как где? Ты же из Мытищ, от вас это вообще близко.
- Предпочитаю бассейн. – Голос Дмитрия стал совсем холодным, а взгляд еще более сосредоточенным.
Странно, удивилась Дуся. Не всегда же в твоей жизни были вот такие машины, одежда, деньги, в конце концов. Четверть века назад все мы были детьми одинаково нищих родителей. И ходили в лес за грибами и ягодами. И целыми днями пропадали на ближайших водоемах, умудряясь загорать до волдырей под спокойным московским солнцем. В том числе и Дуся, у которой по сравнению со сверстниками всего было гораздо больше: и игрушек, и одежды, и книг, и впечатлений. «Наверное, тонул в детстве, с тех пор воды и боится. Плавать в бассейне научился, а страх к открытой воде остался... Ну и ладно, не буду больше об этом говорить, - решила девушка не углублять непонятно почему скользкую тему. – А о чем тогда говорить? Не о работе же...»
В супермаркете они дружно, совсем как семейная пара, ходили вдоль рядов, и Дмитрий придирчиво выбирал и откладывал в корзинку говядину и фрукты, яйца, майонез, зелень, сухое грузинское вино... «Сколько же нужно времени, чтобы это все съесть! – ужасалась Дуся. – Или он предполагает, что я к нему каждый день буду ходить? Мне работать нужно...» Работать совсем не хотелось. В смысле, зарабатывать деньги. Хотелось просыпаться рано утром, подавать завтрак мужу и детям, провожать их на работу и в школу... Тщательно убирать светлую квартиру, готовить вкусную еду, выкраивая время на то, чтобы почитать в тишине и прохладе, поглядывая на часы и поджидая домашних к ужину. Дуся захотела быть домохозяйкой. До Преображенки ехали молча, и всю дорогу Дуся строила планы своей будущей жизни.
«А чем это плохо? – оправдывала она себя, стоя рядом с Дмитрием, пока тот выгружал из багажника многочисленные пакеты. – Ни один детский сад не даст ребенку того, что дает семья. И не моя вина, что меня воспитывала бабушка, а у моих детей... хотя что это я, Дима же не сирота, и по его словам, у него прекрасные родители». Но своих детей Дусе хотелось растить самой. Разберемся, остановила себя Дуся, стоя в лифте рядом с едва знакомым мужчиной, с которым она собралась прожить всю свою оставшуюся жизнь. Пока мне все нравится. Ну, или почти все.
В квартире стояла такая же духота, как вчерашним вечером, и опять Дусе показалось, что здесь неуловимо пахнет чужими людьми, наверное, прежними хозяевами.
- Дим, а ты квартиру прямо с мебелью купил? – идя на кухню вслед за Дмитрием, спросила Дуся прямую спину. Спина застыла, мужчина остановился и некоторое время что-то соображал.
- Да, - кратко ответил он, не оборачиваясь. – Как ты догадалась?
- По мебели.
- В принципе, - плечи Дмитрия снова расслабились, - хозяева предложили оставить в квартире все, ну я и согласился. Все равно нужно было что-то покупать, а тут уже все готовое. – Он оглянулся, проверяя, какое впечатление его слова произвели на Дусю. - Что, если я организую просто фуршет? Колбас у нас три вида, сыров – два, яблоки, сливы, черешня...
- Что хочешь, то и организовывай, я – в гостях. – Есть Дусе совсем не хотелось. Ей хотелось попробовать, какова на ощупь эта спина – наверное, очень упругая кожа, рельефные мышцы... Интересно, есть ли у него родинки? Ей хотелось, чтобы эта рука, шершавая от частого соприкосновения с автомобильным рулем, провела по ее лицу. И чтобы Дуся ощутила запах, тот самый микс из табака, бензина, дорогого одеколона и мужской силы, которым пахнуло на нее вчера и по которому она, как оказалось, скучала с самого своего рождения.
Кухня у Дмитрия оказалась под стать всей квартире – неуютная и нежилая. Безликие шкафы, вокруг круглого стола без скатерти – три стула... Занавеску на окне можно бы и постирать, подумала Дуся и устыдилась: у нее самой на кухне давно уже нужно сделать генеральную уборку.
- Выбирай место, - мужчина ловко достал из шкафа над раковиной тарелки, пару вчерашних бокалов, ножи... Дуся с удовольствием откинулась на спинку стула, наблюдая, как из выдвижных ящиков на стол перекочевали салфетки, а из холодильника появилась недопитая бутылка шампанского. Сильные руки быстро строгали сыр, ветчину, мыли зелень.
- Ты говоришь, - Дмитрий поставил на стол последнюю тарелку и сел напротив Дуси. Взял в руки бутылку шампанского, задумчиво разлил по бокалам остатки, не спрашивая, хочет ли Дуся выпить. Дуся не хотела. – Ты говоришь, в этом письме, которое столько лет хранила твоя знакомая из Одессы, ничего особенного не написано? А когда она обратно поедет, твоя знакомая?
- Я ничего такого не говорю... – растерялась Дуся. – Дима, а почему мы сейчас это решили обсудить?
- Я просто подумал, а не связана ли слежка за тобой с приездом этой... как ты говоришь, ее зовут?
- Светлана.
- ...С приездом этой Светланы? Может быть, она курьер какой-либо алмазной мафии или чего-либо в этом роде, и за тобой следят из-за нее?
- Ну ты даешь, Дим! Ты такой же фантазер, как и моя бабуля, - рассмеялась Дуся. В Кот Д’Ивуаре не алмазы, эта страна – крупнейший в Африке экспортер какао.
- Она ничего, кроме письма, тебе не передала?
- Дима, - мягко сказала Дуся, - мне не нравится твой интерес к этой теме.
- А мне не нравится, что я познакомился с женщиной, за которой следят, как она говорит, сразу четверо мужчин. Правда, я видел только одного, но в остальных троих почему-то верю.
- Дима, международная мафия так не следит. У мафии – современнейшее оборудование, на нее работают профессионалы. Если бы кто-то серьезный действительно решил за мной следить, я бы ничего не заметила. А меня пугают, откровенно пугают. И я не представляю, зачем.
На самом деле Дуся уже видела в событиях последних дней некую связь и закономерность. Ей только казалось очень странным, что эти люди таким способом пытаются получить информацию. Был же у них, наверняка был, миллион возможностей прочитать это злополучное письмо и убедиться, что оно – пустое, совершенно пустое с точки зрения сведений об этом не доставшемся им вкладе. Для чего понадобилось смертельно запугивать Дусю?
Дмитрий с уважением посмотрел на девушку, поднял бокал и дождавшись, когда та возьмет в руки свой, аккуратно отпил глоток. «Не чокаемся, - удивилась Дуся. – Совсем по-домашнему, что ли?»
- Хорошо, а эта Светлана не говорила, может быть, к тебе позднее заедет кто-то еще из африканских знакомых твоих родителей? Может быть, через время...
- Дима. – Дуся начала терять терпение. – Я допускаю, что каких-то людей интересует письмо, которое мой отец написал моей маме перед смертью. Я отдам им это письмо, и инцидент будет исчерпан. Там, в письме, нет никаких секретов. – Дуся отпила из своего бокала. Газа в спиртном почти не было, и кислая жидкость чуть свела скулы.
- А раньше, может быть, когда-то давно, никто из приятелей твоих родителей, ну, знакомых по последней командировке, к тебе ни за чем не обращался? Кроме этой Светланы, ты кого-то еще знаешь? Не коллег отца, а, может быть, таких же случайных приятелей... Может быть, у твоих родителей были постоянные партнеры по теннису, или они любили с кем-то встречаться на пляже... Он мог быть случайно во что-то замешан, и эти дела... ну, могли быть до сих пор не закончены. Я просто хочу тебя уберечь от возможных неприятностей.
- Нет у меня никаких неприятностей! – Попыталась убедить не столько Дмитрия, сколько себя, Дуся. – Это недоразумение, к которому я не имею и не хочу иметь никакого отношения.
В прихожей в Дусиной сумке заиграл мобильный.
- Не подходи! – Дмитрий жестко посмотрел в глаза Дусе. - Ты на работу перезванивала?
- Да не перезванивала я! Хотела и забыла. Почему не подходить-то? – Дуся спокойно поднялась и прошла в прихожую. Звонил начальник.
- Алло, Олег, прости, что не отпросилась! Просто так случайно получилось, – постаралась она сделать свой голос беспечным.
- Дусь, ты сказала Галине, что будешь самое позднее в три, а уже почти четыре, - Олег не скрывал недовольства. – А между тем, из немецкого представительства концерна, как его, «Энке», звонили уже два раза, разыскивают тебя, ты должна была им сегодня сбросить расценки на рекламу, или графики, я не понял, в общем, они ждут. Ты что, забыла? Или там нужно что-то уточнять? Тогда ты обязана была им сама перезвонить, назвать срок, когда сможешь закончить. Ты что, Дусь? У тебя все в порядке? С бабушкой и вообще?
- Олег! – Дуся полными ужаса глазами посмотрела на Дмитрия. – Олег, я совершенно забыла! Что делать-то?
- Ты где?
- Я дома. То есть не совсем дома, к соседке зашла. Но у меня все в порядке.
- Ну ты даешь, Дусь... И сегодня, как я понимаю, ты больше на работу не собираешься?
- Олег, я завтра все сделаю, там немного осталось. Прости. Перезвони им сам, а? – голос Дуси стал жалобным. – Скажи, я заболела. Я у стоматолога.
- Хорошо, завтра приди на работу пораньше, поговорим.
- Спасибо, Олег! – Девушка села на место и положила телефон на стол рядом с собой. – Представляешь, - обратилась она к Дмитрию, - совершенно забыла сделать одну работу.
- Выключи ты его, - мужчина взял в руки дусин телефон, повертел его в руках и нажал нужную кнопку. – не дают пообщаться нормально.
- Ты зря это сделал, - Дуся попыталась взять аппарат обратно, но Олег с улыбкой засунул его в карман своих брюк. Не драться же! Дуся смирилась. Чтобы капитуляция выглядела не такой позорной, девушка выбрала из пучка зелени ветку петрушки и стала сосредоточенно ее жевать. Теперь так и будет: он будет говорить ей, что она может делать, а что не может. И Дуся будет выполнять. Почему-то подобная перспектива ей не нравилась.
- Не сердись, - Дмитрий смотрел ласковым теплым взглядом. – Работа все-таки вторична...
- Дим, но не в рабочее же время она вторична!
- И все-таки нормальные люди работают, чтобы жить...
- Ну да, а не живут, чтобы работать, знаю, - надула губы Дуся.
- У моих родителей – только одна запись в трудовой книжке, они всю жизнь работали у Сергея Королева, а сейчас на пенсии, - невозмутимо продолжал мужчина. – Так что про трудовую дисциплину я наслушался. Вот где было строго! А твои чем занимались?
- Я же говорила тебе, папа был журналистом-международником. Писал для «Правды», для «Известий»...
- А мама?
- Мама работала недолго. Они с отцом познакомились, когда она кассиром в сберкассе работала, так тогда отделения Сбербанка назывались, даже я это еще помню. Папа каждый месяц деньги отправлял в свой детский дом, какую-то небольшую сумму, ну и очень часто мама его обслуживала. А когда он ее в гастрономе случайно увидел, он стоял часа два в очереди за финским сервелатом, он притворился, что и ей очередь занял и поставил ее в очередь рядом с собой. Так и познакомились.
- А по-моему, в начале семидесятых годов еще очередей не было.
-Это у вас в Мытыщах не было. Потому что там, наверное, и колбасы уже не было.
- Ну почему, колбаса была, я же ее в детстве ел, причем в огромных количествах.
- Может, у твоих родителей на работе снабжение было особое.
- А, это да, наверняка. Мама и сейчас говорит, что красная икра из продуктовых наборов к праздникам была гораздо вкуснее, чем та, что сейчас в магазинах продается. И что, за границей она уже не работала?
- Кто, мама? Нет, никогда не работала. Сначала папа в Гвинею поехал, еще до моего рождения. Африка же колониальной была, ну и нужно было описывать, как трудно живется местному трудовому народу под гнетом белых капиталистов. Там маме работы не было совсем. В посольстве был штатный бухгалтер, он же кассир. В принципе, в Европе разрешали работать женам советских граждан где-нибудь еще, например, преподавать в вузе, поощрялась работа в международных организациях... Но в Гвинее ничего такого не было. Ну а сразу после этой командировки я родилась. Я еще в Гвинее зачата, - гордо улыбнулась Дуся, - так что по происхождению наполовину иностранка.
- Неужели кроме Сбербанка твоя мама нигде никогда не работала?
- Тебе это сложно представить, потому что твоя мама всю жизнь проработала на одном месте. Когда я родилась, мама меня воспитывала, не работала. Вторая командировка у родителей была в Нигерию, туда и я с ними ездила. Там уже мама сама не смогла работать, нужно было со мной возиться, уроки учить и все такое.
- Не понимаю... – Дмитрий задумался, глядя в свой бокал. – Ничего не понимаю.
- Что ты не понимаешь? Как можно следить за тем, чтобы дочь учила уроки?
- Ну да... – отстраненно ответил Дмитрий. Он вынул из шкафа над раковиной пепельницу, неторопливо закурил. Посмотрел на Дусю, потом в окно, потом, как-то уж очень испытывающе, снова на Дусю. Ему что, забеспокоилась девушка, не нравятся маменькины дочки? Но мне давно не шестнадцать лет, в моей жизни было много чего, и я сильно повзрослела...
- Давай попробуем поговорить по-другому. – он погасил сигарету.
- Давай, - удивленно ответила Дуся. – А о чем?
- Да вот об этом обо всем...
- Дима, я тебя не понимаю, - растерялась девушка.
- Это плохо. – Глаза Дмитрия смотрели холодно. – Попробую объяснить.
Он вздохнул, как будто ему предстояло грузить вагоны с углем, переставил свой стул прямо напротив Дуси и сел на него, взяв ее руки в свои.
- Мы с тобой познакомились неслучайно.
«Конечно неслучайно! Все в этой жизни предопределено, была предопределена и наша встреча. Потому что каждый человек достоин быть счастливым. - Дуся решила все-таки промолчать. – Только при чем тут родители?»
- Я рад, что ты оказалась такой умницей, с тобой приятно иметь дело.
«Это называется делом? Мне казалось, что отношениям между мужчиной и женщиной есть какое-то другое название...»
- А дело вот в чем. – Дмитрий еще раз задумался. Дуся ждала. – Дело в том, что твой отец... Вернее, что я работаю еще в другом месте.
Чуть захмелевшая Дуся мгновенно отрезвела. Слишком хорошо она понимала, что это может означать. Она попыталась отнять свои руки, но Дмитрий держал их крепко.
- Ты очень хорошая девушка, и ты не виновата в том, что твой отец в свое время поступил... не совсем так, как было правильно. Ты ведь об этом знаешь, верно? – Вкрадчивый и убаюкивающий тон Дмитрия совсем не соответствовал тому, что ощущала Дуся на своих запястьях. Этого не должно быть, стучало в мозгу тем сильнее, чем больше Дуся осознавала реальность происходящего. Так нельзя. Это подло. Это не просто подло, этому нет названия. Дусе хотелось, чтобы сейчас обрушился потолок и раздавил в лепешку их обоих, или взорвалась плита, размазав ее вместе с мужчиной, державшим Дусины руки, по стенам, а потом пусть везде горит огонь и пусть он сожжет все, что только что случилось. И чтобы не было этого ничего.
- Дуся, давай ты сейчас успокоишься, а потом подумаешь и расскажешь мне все, что знаешь о гибели родителей. Все, что когда-либо говорили тебе об этом другие люди. Ты вспомнишь всех, кто был знаком с твоими родителями в этой командировке и кто когда-либо передавал тебе приветы. Или сувениры. Или фотографии. Или просто считал нужным что-то рассказать. После гибели родителей остались какие-то фотографии, на которых есть незнакомые тебе люди? Может быть, случайно попавшие в кадр...
- Ты... не понимаешь... – язык слушался девушку плохо. – Я не знаю, кем ты... себя возомнил, но только те, кому положено, и без тебя наверняка просмотрели все фотографии и сувениры, которые остались от родителей.
- А сразу? Сразу после аварии? Вспомни, должен был быть кто-то, кто, может быть, вызвал у тебя недоумение. Может быть, у тебя была какая-то случайная встреча, кто-то заходил помочь, поддержать, отдать какой-то долг или какую-то вещь...
- Да не было никого. Отстань. – Дусе хотелось куда-нибудь прилечь, заснуть и все забыть. - Никого не помню. Бабуля тогда попала в больницу, мне было, знаешь, не до встреч. Я вообще не помню, как второй курс проучилась. Что ты хочешь от меня? – она сделала еще одну попытку высвободить руки.
- Ничего. Абсолютно ничего. Ты сейчас будешь рассказывать все, что знаешь, о последних днях жизни родителей. Меня интересуют люди, которые когда-либо с тобой об этом говорили. Начинай.
- Я никогда ни с кем об этом не говорила, - устало сказала Дуся. Это была правда. Ни бабуля, ни дядя Слава с тетей Люсей никогда не поднимали эту тему. А Дуся сама не начала бы говорить об этом никогда.
- А факс, ты кому-либо рассказала про факс, который тебе прислали тогда?
- Если ты знаешь про факс, - безразлично сказала Дуся, - что тогда еще ты хочешь узнать?
- Дуся, давай пока я буду задавать вопросы, а ты будешь на них отвечать. Все будет хорошо. Ты расскажешь мне все что знаешь, и сразу пойдешь домой. И будешь спокойно жить дальше.
«Жить - это вряд ли...» – безразлично подумала Дуся. Было очень жаль бабулю. И еще что-то, что-то еще она не могла оставить, какие-то дела не закончены... На месте мозга в Дусиной голове гудел большой черный котел, в котором гулко бились о стены обрывки мыслей. Ах, да, нужно было завтра придти пораньше на работу, Олег хотел отругать... И еще квартиру нужно было начать разменивать... хотя зачем ее теперь менять?.. И мальчишка... мальчишка подумает, что она его обманула... И на кухне уборка не сделана... Что она здесь делает, в этой чужой квартире? Дуся удивленно посмотрела по сторонам.
Дмитрий пытливо всматривался в лицо девушки. Он отпустил ее руки и отодвинулся назад вместе со стулом.
- Дуся, говори. Хочешь выпить? – В руках у него появилась бутылка, купленная сегодня в «Седьмом континенте». Откуда он ее достал? Ну да, это же красное, его не ставят в холодильник...
- Дима. – Слова давались Дусе с трудом. Она мельком удивилась, что продолжает его так называть. Скорее всего, он не Дима. – Ты можешь убить меня прямо сейчас. Я действительно ничего не знаю. Я никогда не лезу в чужие дела. Я не понимаю, действительно не понимаю, что тебя интересует. – Она вяло смотрела, как он наливает темно-красную жидкость в ее бокал, на дне которого еще оставалось шампанское. Вчерашнее шампанское. К горлу подкатила тошнота и Дуся поняла, что если сделает хотя бы глоток, ее вырвет.
- Хорошо. – Он поставил бутылку на стол. – Светлана назвала тебе страну и банк, в который твой отец отправил деньги? Она ведь не знает, что написано в письме. Может быть, была еще какая-то дополнительная информация, которую она должна была передать тебе на словах?
- Какие деньги?
- Деньги, о которых написано в письме к твоей матери.
- Ты знаешь, что написано в письме. – Дуся не понимала, зачем она вообще это говорит. – Ты знаешь про факс. Ты знаешь все, что знаю я. Я не знаю, что это за банк и что за страна, в который были отправлены эти проклятые деньги. И никто никогда мне этого не говорил. Наверное, это знал муж Светланы, но он погиб в один день с отцом.
- Ты могла забыть, не придать значения, не сопоставить.
- Если я забыла, - Дуся еле ворочала языком, хотя не сделала ни глотка из бокала, - то и сейчас никак не вспомню.
- Ты вспомнишь, - голос Дмитрия стал холодным. – Он не мог не подстраховаться.
- Он не стал бы подвергать опасности мою жизнь. И жизнь мамы.
- Говорят, он отличался нестандартным мышлением. Он был очень талантливым разведчиком, твой отец. Ты, я полагаю, унаследовала его склад ума.
- Ты тоже, - скривила губы Дуся, - талантливый разведчик.
- Я – бывший. Бывший талантливый разведчик.
- Бывших разведчиков не бывает.
- Эту фразу придумали те, кто хочет, чтобы людей, добровольно ушедших из органов, не принимали нигде. Есть бывшие учителя, бывшие врачи, бывшие летчики. А есть бывшие разведчики. Врач, перестав практиковать, не утратил навыков и всегда может помочь своим близким, если те заболеют. Или себе, - Дмитрий улыбнулся. – И так в любой профессии.
Он прошел в прихожую и вернулся с небольшой коробочкой, похожей на портсигар. Примериваясь, с ног до головы осмотрел Дусю.
- Я не буду тебя фиксировать, - доверительно сообщил он. – Ты же позволишь сделать тебе укол?
Дуся молчала. Схватить со стола почти полную бутылку и ударить его по голове? Не получится у нее. Будет смешная и нелепая драка, вино потечет по столу, на Дусю... А потом все равно он ее убьет. И труп будет перепачкан красным вином, и все будут думать про Дусю... Она не стала додумывать.
- Внутривенно? – пустым голосом спросила она. Вроде бы в американских фильмах смертникам яд всегда вводили внутривенно. Или это будет просто пузырек воздуха, который разорвет Дусину артерию, и никто не поймет, что это убийство? Дусе было почти все равно.
- Зачем внутривенно. – Дмитрий достал из коробочки микроскопический шприц, наполненный прозрачной жидкостью. Ловко снял колпачок с иглы, подошел к девушке и спокойно приказал:
- Ладошку дай.
Дуся послушно развернула руку. Маленькая, не больше сантиметра длиной, игла наполовину вошла в холм под большим пальцем Дусиной руки, игрушечный поршень легко протолкнул в ладонь страшную жидкость...
Дуся закрыла глаза и прислушалась к себе. Смерть приходила как-то медленно. По телу разливалось приятная волна, из глаз сквозь полились слезы, и Дуся не стала их вытирать. От напряжения и ужаса не осталось и следа, вместо них душу наполняло счастье, безграничное счастье. Мир прекрасен, подумала Дуся. И только она, это она так несовершенна. Это она устраивает проблемы такому замечательному человеку. Удивительному, прекрасному. Он вынужден столько времени тратить на нее, а она, она виновата, потому что ничем не может ему помочь. Дуся заплакала навзрыд. Сквозь слезы она видела прекрасное лицо, внимательные глаза... Великолепной формы губы спокойно произнесли:
- Хорошо, давай попробуем пошагово.
Она постарается, она обязательно постарается! Дуся часто-часто закивала головой. Она сделает все, чтобы он остался доволен, он может не сомневаться!
- Ты знала раньше, - Дмитрий посмотрел в лист бумаги, который держал в руках. Хорошо, что он догадался взять у них дома это письмо, подумала Дуся, так нам будет удобнее. – Ты понимала, из-за чего погибли твои родители?
- Да, - Дуся снова закивала головой, - я знаю, что это как-то было связано с факсом, который мне прислал муж Светланы из Абиджана тогда, в 1991 году.
- Ты кому-нибудь рассказывала об этом факсе?
- Нет, никогда. Этого делать было нельзя.
- Почему? Отец сказал тебе об этом?
- Да, он сказал. Он купил мне факс в магазине и отвез меня в аэропорт. Сказал, чтобы я поставила его на автомат. И что если я получу какое-нибудь странное письмо, об этом нельзя говорить никому.
- Он сказал тебе, что это будет номер банковского счета и код доступа?
- Нет... Он сказал: любое странное письмо нужно надежно спрятать. – Дуся заплакала с новой силой. Ну почему, почему отец ей сразу все не сказал? Сейчас она могла бы помочь Диме, такому замечательному Диме...
- Он назвал тебе банк, в который будут переведены деньги?
- Нет, нет... – Дуся разрывалась от отчаяния.
- А кто-либо говорил тебе о том, что отец погиб из-за банковского счета?
- Нет, никто... – Дуся захлебывалась липкой соленой жидкостью, которая текла ей из носа прямо в рот, мешая говорить.
- Что, ты думаешь, это за банк?
- Не знаю, я не знаю...
- Светлана не сказала тебе, что это за банк?
- Нет...
- Ты считаешь, она знает, в каком банке лежат эти деньги?
- Нет, она не знает...
- А что она говорила о номере банковского счета и коде доступа?
- Она думает, что это именной счет. На имя моей матери. Она хотела, чтобы я поделилась деньгами. Она думала, что банк папа назвал маме в письме.
- Она знает, что твой отец украл эти деньги?
- Да...
- Кто еще об этом знает?
- Не знаю, я не знаю... – пот, слезы и слюна ручьем стекали с на бежевый пиджачок, оставляя на нем серые пятна.
- Почему твоя мать должна была поговорить с тобой о том, что ты ездила в Африку?
- Наверное, потому что папа сам не успел рассказать...
- В первой командировке, в Гвинее, родители держали деньги в каком-то иностранном банке?
- Нет, никогда. За это бы тут же отца уволили с работы.
- Кто мог еще знать, куда твой отец отправил деньги?
- Я не знаю, не знаю... – Дуся обессиленно сползала со стула. – Я ничего не знаю о его работе...
- Ты продолжаешь общаться, дрянь, с кем-либо из его коллег, кого он знал в Абиджане?
Да, она дрянь. Она даже не знает, с кем отец работал в последней командировке. Она дрянь, зря Дима не убил ее.
- Нет, к нам никто никогда не приходил.
Мужчина задумался. Он подошел к окну, зачем-то посмотрел вниз. Он хочет выбросить ее? Дуся сама, она сама сделает все, что он хочет! Девушка сделала попытку встать, потеряла равновесие и свалилась со стула. Как же она виновата! Она зарыдала с новой силой.
Дмитрий резко повернулся, с досадой оглядел беспомощно лежащую на полу Дусю.
- Так. – Он немного подумал. – Придется сделать тебе еще один укол.
Дуся, лежа на полу, сделала слабую попытку протянуть ладонь. Руки не слушались. Мужчина подошел вплотную и рывком поставил Дусю на подгибающиеся ноги.
- Иди, - он развернул ее и, держа за локти, подтолкнул вперед. – В комнату шагай...
Она пойдет. Она постарается. Дуся пробовала передвигать ногами. Ей казалось, что она идет, легко идет. Во всяком случае, вот перед глазами знакомая комната, вот диван. Зачем он кладет ее на диван? Дуся не хочет спать, Дуся готова еще отвечать на вопросы, может быть, Диме нужно еще что-то знать? Опять шприц, этот уже не такой игрушечный. Не надо ладонь, можно в ногу? Если Диме нужно, пусть делает еще уколы, Дусе не жалко. Только видно как-то плохо, перед глазами все расплывается. И не слышно ничего. Вокруг – мягкая теплая вата. И очень хочется спать. Ты не можешь тут спать, сказал кто-то внутри нее. Тебе нужно домой. У тебя бабуля. Хорошо, сказала Дуся. Я только чуть-чуть. Я знаю. Все же хорошо, верно? Дуся полетела вниз спиной в сладкий и вязкий тоннель и ответа уже не услышала.
Продолжение здесь