В конце уходящего 2005 года, когда все люди доброй воли отмечали обнаружение на Южном полюсе Марса залежей льда, мы с моим другом Андреем Карнауховым сидели на крыше многоэтажного здания, и смотрели вниз, на едущие по шоссе машины на огоньки рекламы и на семенящих по улице в предновогодней суете, людей. Дело в том, что мы с Карнаухом по вечерам подрабатывали высотниками, - дотягивали и крепили кабель П-296 между домами нашего района. Днём я учился в институте, а по вечерам отдыхал на монтажной работе. Андрюха был на пике физической формы, - он работал и днём, и вечером и по выходным. Фирма, где мы работали была маленькая, можно сказать, семейная.
Коська! – спросил Андрей, закуривая, - что будешь на новогодние каникулы делать?
Пойду в лыжный поход с товарищами! – ответил я, любуясь вечерними звёздами. Мне нравилось работать по вечерам, - никто не мешал, трудовая лежала в конторе, ходить можно было, когда есть желание, платили прилично. Пара часов вечернего труда, - и дневная усталость испарялась.
В общем решил я, - сказал Карнаух, - с вами пойти. Говори, чего купить!
Мы дотянули кабель, закрепили его, навязав косички из мягкой стали, вызвали нашего водителя, загрузили оборудование и поехали по пустым улочкам в наш офис. В конторе нас ждал бригадир Алексей и бухгалтер – Пашка по прозвищу Шаман.
Ребят! Я с Коськой на каникулы в поход иду! – заявил с порога Андрей.
Пока я заваривал «купеческий» чай на кухне, Лёха отозвал меня в сторонку и сказал:
Ты только верни его на работу целиком, а не по частям!
Я кивнул головой. За чаем мы с Карнаухлем составили список вещей для двухнедельного зимнего лыжного похода первой категории сложности по маршруту Кузёма-Кемь.
Ровно через неделю он купил всё необходимое из провианта по списку, принял в подарок от своего отца новые ботинки с мембраной, в подарок от меня, - бахилы и анорак со штанами (мы были примерно одинакового размера и роста). Рюкзак я одолжил ему свой запасной 120-литровый. Коврик, спальник, термуху и посуду он купил в туристическом магазине, а спортивную пуховку ему отдали соседи. Лыжи мы подобрали ему в турклубе. На этих пластиковых горных лыжах мы пару раз выкатывались зимой в наш парк. Зрелище было то ещё, - нормальные люди на беговых лыжах, и два странных человека на горных лыжах со странными тросиковыми креплениями стандарта «1984». Был будний день, и в парке занимался с разрядниками наш школьный физрук В.Б. Межуев. Он подрулил к нам и вопросительно поглядел на обоих, подняв одну бровь.
- Здраааааа, Виктор Борисович! – рявкнули мы с Андреем и построились в шеренгу, хотя с момента окончания школы прошло уже много лет.
Виктор Борисович спросил: «И куда?»
На Белое море, на полмесяца! - сказал Карнаух.
Лыжный, первой категории сложности! – отрапортовал я.
Молотки! – похвалил Межуев. Мы заулыбались.
Перед самым отъездом Андрей угодил в больницу с ангиной, но умудрился выписаться перед самым стартом. Замотанный в шарф, но в походном снаряжении и с рюкзаком, он пришёл ко мне вечером, накануне нашего отъезда на вокзал. Я отпаивал его чаем, он хрипел и сморкался, и разыгрывал пантомиму, как его во время марша по Белому морю, хватает апоплексический удар. Выходило очень убедительно.
31 декабря мы воссоединились на Питерском вокзале с нашей группой под руководством Антохи Карманцева, и ввосьмером загрузились в поезд №117 Москва-Мурманск. В поезде Карнаухов неожиданно напился и выздоровел.
На полустанке Кузема, мы выбросили на снег лыжи и рюкзаки и вывалились из поезда, уложившись в отведённые пять минут стоянки. Прямо на станции мы одели лыжи и стартанули в сторону замёрзшего моря. Дальше нас ждало две весёлых недели прыгания по торосам замёрзшего моря и ночёвок в нашей палатке «Зима». Во второй ходовой день легконогий Андрей, под музыку «Deep Purple», которая играла в его наушниках, сверзился с тороса и, по-видимому повредил себе ребро. Он полежал немного на боку, отстегнул и сбросил рюкзак, потом встал, попросил помочь ему накинуть рюкзак на хребет, и стиснув зубы продолжил марш.
Я шёл за ним и он вдруг остановился и произнёс:
- Ты знаешь, если я умру, то я хотел бы, чтобы на моих похоронах играла музыка Джонни Кэша.
Световой день начинался примерно с 11:00, а темнело уже к 16:00. В 15:30 мы скатывались с торосов в тундру, искали место для гнездовья, ставили «Зиму», пилили огромные сосны цепной пилой, делали огромный костёр, на котором сушились и готовили еду. Вкушали ужин уже лёжа в спальниках, вокруг походной титановой печки. По вечерам мы с Карнаухом развлекали общественность байками из нашей школьной жизни, и пением под гитару. И казалось, что весь мир сузился до палатки, стоящей в заснеженном новогоднем карельском лесу на берегу застывшего и безмолвного Белого моря. Температура была околонулевая, но без дождя.
Когда Карнаухов провалился у берега по пояс в полынью, я как раз проезжал мимо него. От помощи он гордо отказался, как-то выкарабкался из воды и произнёс:
«Передай, что дон Адриано задержится и к ужину не поспеет!»
Обсох он прямо на марше, - никто даже и не узнал, что произошло.
В Кемь мы прибыли на день раньше и нам пришлось ночевать прямо на вокзале, - обратные билеты у нас были куплены заранее.
Когда мы вернулись по домам, я частенько по вечерам после работы заваливался к Андрюхе. Мы глушили чай с шоколадками и смотрели «Футураму», и казалось что такое состояние эйфории будет длиться вечно.